— Я просто ничего не могу понять. Единственный раз в моей жизни, когда я была совсем ни в чем не виновата… Ты-то мне веришь или нет?

Анджела подбежала к ней и встала на колени рядом с ее стулом.

— Конечно, я верю!

— Что ж, тогда ты — единственная! Даже моя мать мне не верит, ты это знаешь?

— Кики, я уверена — она тебе верит. Мы разговаривали об этом.

— Когда?

— Да разве ты не знаешь? Пока ты была в Европе, мама приезжала сюда. Она купила здесь дом! Рядом с Коулом Портером, в Брентвуде.

— Никто мне ничего не сказал! Я кто здесь вообще? Падчерица? Золушка? Между прочим, зачем она купила дом в Брентвуде? Она только что купила дом в Палм-Спрингсе, и это кроме тех трех домов, которыми она уже владеет в Нью-Йорке!

— Может быть, для того, чтобы быть рядом со своими дочерьми.

— Вот как? Больше похоже на то, чтобы быть рядом с одной дочерью! Она хочет быть рядом с тобой.

— Она хочет быть близкой нам обеим.

— Ну конечно! Между прочим, я сомневаюсь, что эта дочь будет долго находиться вблизи от нее.

Анджела не раздумывала бы так долго — давать ли свое согласие на публикацию статьи и снимков в журнале «Нью-Йорк таймс мэгэзин», на которых они хотели показать отреставрированный губернаторский особняк в Калифорнии, — если бы не догадывалась, что фотографом будет Ник Домингез.

Ей очень понравились благородные и выдержанные снимки, сделанные журналом «Город и деревня» и запечатлевшие дом и саму Анджелу. Она понимала, что «Таймс» сделает совершенно другие снимки и другую статью, все будет по-другому. Но ее сейчас все настораживало, тем более что она была беременна — два месяца, и к тому же плохо себя чувствовала. Но Дик очень настаивал. Он сказал, что все займет не более двух дней и будет просто прекрасно, если с помощью рекламы их узнают и на Восточном побережье. Самому Богу известно, что администрация нуждается в хорошей рекламе! Он собирался баллотироваться в будущем году на пост губернатора, и ему хотелось бы, чтобы как можно больше людей видели, в каком состоянии теперь находится особняк.

В конце концов, у нее не было выбора. В тот день, когда она спустилась вниз, чтобы встретить журналистов и фотографа, она подумала, что упадет в обморок, — перед ней стоял Домингез. Она была женой губернатора и должна была держать себя в руках. Ей пришлось сделать вид, что она не знает этого человека, который стал так много значить в ее жизни. У Анджелы сильно забилось сердце. Действительно ли ее тянуло к этому человеку, размышляла она, или же это притяжение было из-за того, что он так очарован ею? Она так и не могла в этом разобраться.

При виде ее улыбки у него просто расцвело лицо. Анжела протянула ему руку таким жестом, каким королева протягивает ее своему возлюбленному, жаждущему коснуться этой руки губами.

Ник не поцеловал ей руку, он просто пожал ее, опустив в этот момент глаза, в которых светилось обожание. Думал ли он о той ужасной сцене в «Поло Лаундж»? Здороваясь с ней, Ник что-то произнес, но было понятно, что он просто счастлив видеть ее.

Анджела подумала, что он многого достиг в своей жизни. Начинал фотографом в этой дешевке «Уиспер», а теперь стал аккредитованным фотожурналистом, не говоря о его положении в Голливуде как художника-фотографа. Как его называла Кики — ангел-хранитель Развратного Запада?

Да, Ник был незаурядной личностью. Это чувствовала не только Анджела, это понимали и те люди, что пришли вместе с ним. Было такое впечатление, как будто они все отошли в сторону, признавая силу его таланта. Он быстро решал все проблемы, выбирая нужный формат фотографий, определяя направленность статьи. Анжела поняла, что ни о чем не будет жалеть, — все будет просто великолепно, и, конечно, намного превзойдет спокойный и уважительный тон очерка в журнале «Город и деревня». Статья в «Таймсе», без сомнения, отдаст должное ей самой и тому чуду, которое она совершила при реставрации особняка.

Все получилось именно так, как она и ожидала. Со всех уголков страны посыпались восторженные отклики. Дик был весьма доволен. Его имидж получил новый глянец.

После этой публикации Анджелу долгое время не оставляло радостное чувство удовлетворения, хотя понять — почему? — она не могла.

Трансатлантический звонок Кики из Сан-Ремо пробился рано утром. Анджела нетерпеливо ждала, когда же наконец кончится их разговор. Прошло уже три месяца с тех пор, как Кики уехала в Италию сниматься в фильме Витторио Росы, и все это время Анджела не разговаривала с нею.

Сидя у телефона и ожидая, когда их снова соединят, она выкурила несколько сигарет, выпила кофе, но одеваться не стала. Хотя прошло уже несколько недель со времени, когда у нее случился выкидыш, она все еще была в состоянии депрессии. Она чувствовала себя лучше только тогда, когда находилась с сыном, но обычно ее расписание не оставляло ей времени для этого.

Наконец, оператор прорвался и Анджела услышала голос Кики:

— Давай не будем больше зря тратить время, прежде чем нас снова разъединят. — Она говорила очень быстро. — На прошлой неделе мы закончили картину и сейчас на Ривьере празднуем ее окончание. Я поговорила с Виком, и он настаивает, чтобы ты присоединилась к нам. Здесь много всякого народа, кто-то приезжает, кто-то уезжает. Тебе будет здесь хорошо, ты отвлечешься от всех своих забот. Жизнь не кончается, когда бывает выкидыш. Кроме того, ты не имела права влипнуть так скоро после рождения беби. Это — плохо для твоих «потрохов». Наверное, поэтому ты и потеряла ребенка, ты еще не до конца окрепла! Твой сукин сын муж не имел права снова делать тебя беременной!

Анджела не могла вставить ни слова, чтобы защитить Дика, так как Кики продолжала палить без передышки:

— Ты должна просто забыть об этом. Ты можешь забеременеть в будущем году. А пока давай перемести свою задницу сюда. Мы тебя развеселим!

— Сколько ты еще будешь в Сан-Ремо? Если ты закончила картину на прошлой неделе, не следует ли тебе возвратиться домой? Брэд, наверное, скучает? Даже мама сказала, что надеется вскоре увидеть тебя. Она сказала, что ты нужна Рори.

— Не сходи с ума. За Рори очень хорошо ухаживают. Мы приехали сюда как раз в то время, когда присуждались премии Гран-при. Ты знаешь, Вик принимал участие. — Она захихикала. — Он был просто вне себя от бешенства, когда я дразнила его, что он проиграл. Здесь были все. Погода была просто жуть! Но никто не обращал на это никакого внимания. Половина народу была в таком подпитии, что они даже не поняли, кто же стал победителем. Жаль, что ты все это пропустила. В субботу и воскресенье никто не спал ни минуты. Все совершали челночные передвижения из бара в «Отель де Пари» на виллы, чтобы там упиться еще больше. В пятницу вообще случилось нечто! Угадай, что же было светлым пятном праздника? Вик всем продемонстрировал свой член!

Анджела хмуро произнесла:

— Мне кажется, этим обычно хвалятся только подростки.

— Дорогая, у тебя просто плохое настроение. Вик только что закончил картину. Бедный, он так устал. Он должен был выпустить пар, как-то снять с себя напряжение. Вот он и снял свои штаны! Анджела, дорогая, ты в таком ужасном настроении, что тебе ничего не кажется достаточно забавным. Прилетай ко мне, моя прелесть, па крыльях любви, и Кики заставит тебя смеяться. Тебе уже давно пора хотя бы на время покинуть Сакраменто. Уже июнь. Боже мой, а вдруг ты упадешь замертво завтра? Что же тогда все скажут? «Она умерла в июне в Сакраменто. Вот уж выбрала место и время!» — Анджела засмеялась. — Вот видишь. Тебе нужна твоя старшая сестренка. Немедленно начинай готовиться к отъезду. Сообщи мне, когда ты соберешься. Ты можешь прилететь в Ниццу, и мы заберем тебя оттуда.

— Мне бы очень этого хотелось, Кики, но я просто не знаю. Дик с ума сойдет от злости. Он всегда так волнуется по поводу всякой нежелательной рекламы… Вдруг я начну появляться среди разных любителей приключений и острых ощущений. Я боюсь, что он уже все спланировал далеко вперед и будет пытаться выставить свою кандидатуру на президентских выборах.