Она вызвала такси, чтобы добраться до гостиницы «Беверли-Хиллз». В такси она устало откинулась на сиденье. Этот день был очень длинным, самым длинным из всех тех, которые она помнила. В канун Нового года Кики всегда ей говорила:

— Новый год, сестричка. Можно начать все сначала. Ну же, давай свершим что-нибудь великое.

— Великое, — прошептала Анджела. — В этом году мы совершим самое великое, Кики! — пообещала она.

Как только коридорный вышел, Анджела сбросила с себя одежду, оставив ее лежать на полу. Она залезла на огромную кровать, слишком усталая даже для того, чтобы надеть ночную рубашку. Она не знала, как ей убедить Кики бросить все это. Весь день она пыталась это сделать, но ей так ничего и не удалось. Возможно, Кики нужен психиатр. Однако доктор Престон говорил, что человек должен сам захотеть психиатрической помощи, чтобы ему можно было помочь. Их мать! Да. Мари могла помочь, как никто другой. Но Мари просила ее позаботиться об этом, и она хотела сделать это для Кики сама. Это было важно для нее. Она обратится к Мари, только если все остальное ни к чему не приведет.

Был еще Брэд. И он наверняка придет на помощь Кики. Он хороший человек. Но ответит ли теперь Кики на его внимание? Она была переполнена враждебностью в отношении него и к тому же презирала его теперь, когда он подумывал о женитьбе на этой восемнадцатилетней девушке.

Она подумала о Вике. Ответит ли он на призыв о помощи Кики? Она была не уверена в этом. Не была уверена и в том, прислушается ли Кики к его мнению. Их взаимоотношения настолько ухудшились, что они перестали уважать друг друга.

Осталась Рори. Если бы можно было достичь какого-либо примирения между Кики и Рори… и Никки… Да, вот оно! Если бы только ей удалось осуществить это. Анджела радостно рассмеялась. Она точно знала, что нашла ответ. Все, что ей нужно сделать, это убедить Брэда и Рори. Она поедет к ним тотчас же, как только рассветет. Ах, если бы только ей удалось сделать это, помочь Кики, которая столько раз помогала ей самой, тогда ничто уже больше не покажется ей слишком трудным, даже ее собственная жизнь.

Проснувшись в незнакомом месте, Анджела тщетно пыталась вспомнить, что она видела во сне. Она посмотрела на свои часы, лежавшие на ночном столике, — было еще только семь. У нее была масса времени, до девяти она не могла ехать к Брэду и Рори. Взяв телефон и заказав завтрак, она откинулась на подушки, испытывая радость из-за того решения, к которому пришла ночью. Сегодня же она займется проблемой Кики, и все будет хорошо, она чувствовала это где-то глубоко внутри себя. А потом она возьмется за свою собственную жизнь.

Кики была права в одном — в жизни Анджелы действительно было две тени, Ник и ее отец. Ник был не только ее прошлым, но и настоящим. Она вернется и поговорит с ним об их будущем. Что же касается отца, то он остался в прошлом. Мать просила ее простить его, сказала, что так будет лучше для нее. Ладно, она постарается. Но она не задала своей матери один вопрос, когда-нибудь она его обязательно задаст. «Простила ли сама Мари Рори Девлина?»

Анджела повидалась с Рори и Брэдом и, переговорив с ними, позвонила в Рим. После этого звонка она почувствовала такую уверенность в том, что все разрешится хорошо, что заказала себе билет на дневной нью-йоркский рейс, твердо решив все выяснить с Ником.

Анджела в третий раз повернула соединенную со звонком дверную ручку, но тем не менее никто не открывал дверь. Черт возьми, где они? Она еще раз нетерпеливо подергала ручку, и дверь распахнулась. «Пожалуйста, Кики, будь дома!»

Войдя в большую белую комнату, она осмотрелась. Прозрачные белые занавеси слегка шевелились на легком ветерке. В комнате было несколько учениц, они танцевали, покачиваясь в своих свободных одеждах, совершая какой-то грациозный обряд, и совсем не замечали ее. Они что, были здесь всю ночь?

— Кики! — выкрикнула она, но ответа не последовало.

Танцующие женщины даже не повернулись к ней. Может быть, они танцевали во сне или в каком-то трансе.

Она решила, что, вероятно, Кики еще спит, и бросилась вверх по лестнице. Она побежала по коридору, заглядывая во все комнаты. «Кики, ради Бога! Где ты? Пожалуйста, Матерь Божья! Пожалуйста! Пусть Кики будет здесь!»

Почувствовав тошноту, она ощутила, что когда-то уже видела все это. Она это однажды делала… давным-давно… бежала по лестничному пролету, по коридору, заглядывая в комнаты.

Да, все это уже с ней было. Бог мой, да! Сплетение тел на кровати; белая кожа, белые тела. Это было, когда в ее жизнь вошел этот кошмар — и в первый раз развалилась на части ее жизнь. Тогда на белой подушке лежали две темноволосые головы. Сегодня одна из них была блондинкой, а другая ослепляла великолепием пышных рыжих волос…

«Кики! Кики!» Но крик замер у нее в горле.

Так опять начался этот кошмар, и так умерла новая мечта. Она побежала обратно по коридору, вниз по лестнице и вон из «Дома космоса».

Анджела, не дожидаясь водителя, сама вытащила из такси два чемодана. Накинув на плечи пальто, она побежала в зал. У билетной стойки служащий, взяв ее багаж, выписал билет, и она нацарапала чек. Молодой человек, улыбнувшись, поднял голову, чтобы пожелать мисс Анджеле дю Бомон счастливого пути и предупредить, что до окончания посадки осталось всего пять минут. Улыбка сошла с его лица, когда он увидел, что по ее щекам бегут слезы.

Она бегом побежала к самолету, но перед тем как вручить стюардессе свой билет, остановилась как вкопанная. Что она делает? Убегает? От кого? От Кики? Кики, которая поддерживала и лелеяла ее, утешала в тяжелые времена? Положим, Кики несовершенна… а кто обещал ей совершенство? Она подумала о девушках, которые танцевали в полутрансе в большой белой комнате «Дома космоса», приковав свои взгляды к какой-то невидимой мечте, не существующей в реальности; на их лицах играли рассеянные и какие-то поддельные улыбки. Бога ради, а где же их сестры?

Она повернулась и направилась к выходу. Служащий у входа прокричал ей вслед:

— Мисс дю Бомон, ваш самолет сейчас идет на взлет…

Она одарила его своей театральной улыбкой и помахала.

— Сегодня будут и другие рейсы, не так ли? Днем… вечером…

Ник ждал так много лет. Он сможет подождать еще несколько часов.

На этот раз дверь открыла светловолосая девушка с ангельским лицом, церемонно пригласила ее войти и провела в белую комнату, где Вероника и Кики, склонив друг к другу головы, пили чай и разговаривали.

Кики показала Анджеле рукой на стул.

— Мне было любопытно, когда ты появишься. Мы с Вероникой как раз говорили о тебе. Мы решили, что…

— Кики, мне надо с тобой поговорить.

— О Господи! — жалобно произнесла Кики. — Ты опять начинаешь? Я тебе сказала, Вероника может слушать все.

— Кики, у меня есть для тебя новости, но ты их не услышишь, пока мы не останемся одни. Ты меня поняла?

— Да, кто-то к старости становится очень властным. Ну хорошо. — Кики, наконец, улыбнулась и с умоляющим видом повернулась к Веронике.

Вероника неохотно встала.

— Позови меня, дорогуша, — обратилась она к Кики, — если я тебе понадоблюсь. Я здесь только для того, чтобы служить…

— Ты и правда знаешь, как разрушать хорошие кармы, — проворчала Кики. — Что это за великие новости, которые не должна слышать Вероника?

— Я была в Малибу, Кики. Я говорила с Рори.

— Ты что? Зачем, черт возьми, ты это сделала?

— Потому что я хотела поговорить со своей племянницей. Это так ужасно?

— Хорошо, хорошо. Что нового? Брэд что, сломал свою чертову шею? Или малышка Келли сыграла в ящик?

— Господи, постижение тобой новых духовных истин отнюдь не привело к улучшению ни твоего настроения, ни твоего словарного запаса.

— Послушай, Анджела, если у тебя есть что мне сказать, пожалуйста, говори. Я пыталась помочь тебе. Хотела, чтобы ты обрела душевное равновесие и освободилась здесь от прошлого, как это сделала я, но ты не захотела, чтобы тебе помогли. Поэтому скажи мне, что ты хотела сообщить, и уматывайся.