Майкл сполз со своего партнера. В глазах его не было ни смущения, ни огорчения тем, что она застала его в такую минуту — вообще никакой реакции на присутствие Стиви. Он неторопливо поднялся с постели, не забыв при этом завернуться в сложенную пополам простыню, с усмешкой наблюдая за тем, как на лице Стиви сменяют друг друга изумление, злость, отвращение и боль.

— Ты мог бы хотя бы предупредить меня! Неужели я ничего для тебя не значу? Совсем ничего?

Майкл протянул руку к пачке сигарет, закурил. Холодная, циничная улыбка скользнула по его губам: Боже, до чего она патетична!

Стиви охватила паника. Оказывается Майкла ничуть не тронуло то, что она стала свидетелем его постельных утех. Похоже даже, что пикантность ситуации забавляет ее любимого и лежащего рядом с ним темноволосого юношу!

Где-то в глубине души Стиви давно подозревала в нем жестокость и склонность к садизму. Но чтобы так безжалостно разрушить ту особую атмосферу их взаимоотношений? Мысли ее смешались. Может, она что-то упустила? Может, могла догадаться раньше? Но как? Ничто до сегодняшнего дня не указывало на то, что у Майкла есть вторая, тайная жизнь. Кто на ее месте оказался бы готовым к такому открытию? Господи, но ведь она же любила его!

— Ну, Стиви, ты же не думала, что у меня больше никого нет, не правда ли? — как бы приглашая ее к ответу, Майкл сделал паузу и, не дождавшись его, продолжал: — Не будь такой наивной. Это вовсе не значит, что между нами все кончено. Позволь, я тебе объясню, — со скукой в голосе закончил он.

Но Стиви с мокрым от слез лицом уже бежала по коридору к выходу. За спиной слышался издевательский смех. Оказавшись на улице, она с такой скоростью помчалась к машине, будто за ней гнались исчадия ада. Никакие объяснения ей не требовались, она их уже знала. На протяжении долгих лет она слышала их от матери, которой так хотелось верить лгавшим ей мужчинам. На этой лжи Кэрол даже начинала строить планы, обещая дочери скорые перемены в их жизни. Однако ложь оставалась ложью. Манящей, красивой, часто убедительной, но всегда — ложью.

На обратном пути Стиви пыталась сбросить оцепенение, твердя себе, что нет смысла травить душу прошлым. Когда Билл остановил машину около ее дома, уже совсем стемнело.

Одевшись потеплее после горячего душа, она включила телевизор. Ровное мигание автответчика насмешливо говорило об отсутствии каких-либо звонков. Никто даже не поздравил ее с Рождеством. А ведь теплилась еще надежда, что Джо вспомнит о ней.

Накануне Стиви пыталась дозвониться до матери, но к телефону никто не подходил. Звонить сегодня утром не имело смысла, поскольку было слишком рано, когда они с Биллом тронулись в путь. Рука ее потянулась к трубке.

Услышав голос матери, Стиви поморщилась. Все-таки стоило дозвониться раньше, скажем, утром.

— Алло? — повторила Кэрол. Говорила она медленно, с хрипотцой, приобретенной за долгие годы непрерывного курения и регулярных выпивок.

— Привет, Кэрол, это я.

— Стиви?

— Да. Как ты там? — Она старалась говорить бодро, но получалось это плохо.

— Со мной все в порядке. — Ответного вопроса не последовало — дела дочери никогда не интересовали Кэрол.

— С Новым годом тебя. — Стиви внезапно захотелось побыстрее закончить разговор.

— Ах да, и тебя тоже. — Мать с трудом вспомнила о том, что сегодня за день.

— Ты получила мою посылку?

— Ммм, да, Стиви. Спасибо.

— Халат понравился? Не велик? — Стиви потратила несколько обеденных перерывов в поисках подходящего размера и расцветки, остановившись в конце концов на неярком растительном орнаменте со скромной отделкой из кружева.

— То, что нужно. Э-э, Стиви…

Стиви крепко смежила веки. Она уже знала, что скажет мать, и, как всегда, ей очень хотелось не слышать этих ее слов.

— Не могла бы ты прислать мне немного денег? Что-то я расклеилась в последнее время. Пришлось посидеть дома, а ведь ты знаешь, что эти подонки не платят, если не выходишь на работу.

Стиви чуть было не напомнила матери, что иметь работу для нее уже должно быть счастьем — принимая во внимание ее вошедшие в привычку прогулы, — но она вовремя прикусила язык и только вздохнула.

— Завтра же.

— Я верну тебе, — пообещала Кэрол. — Как только встану на ноги.

— Конечно. — Мать всегда так говорила, когда просила денег. Но Стиви было безразлично, получит она их назад или нет, ей только хотелось, чтобы Кэрол не болела и чувствовала себя по возможности независимой.

В трубке послышался мужской голос. Что ж, с грустью подумала Стиви, еще одна ночь, еще один мужчина. Интересно, это старый знакомый, или мать подобрала его в баре? Одно время Стиви непрестанно задавала себе вопрос: отступает ли одиночество, когда лежишь в постели рядом с мужчиной? Теперь она знала — да, отступает. До утра.

— Стиви, мне пора идти, — прошептала Кэрол в трубку трагическим голосом. — Я тут, понимаешь, не одна. У меня друг.

— Да, понимаю. С Новым годом, Кэрол. — Несколько мгновений она сидела с трубкой в руке, пытаясь вспомнить, когда впервые почувствовала, что не испытывает потребности звать ее матерью. Мысль о том, как много они обе потеряли, причиняла боль.

Положив трубку, Стиви прошла в кухню приготовить чаю. Откуда-то из глубины опять выплыл образ Джо. Она точно знала, что поступила правильно, решив расстаться с ним, но сейчас ей хотелось, чтобы все случилось иначе. В рождественскую ночь — и одна. Начала подступать сонливость. Стиви свернулась клубком на кушетке. Слишком поздно я это сделала, подумала она и с этой мыслью заснула.

Утро понедельника в редакции было на удивление спокойным: большинство сотрудников брали на рождественскую неделю отпуска. Следующий день тоже не принес ничего нового, разве что чувствовала себя Стиви не совсем здоровой. Несмотря на то, что по возвращении из командировки она ложилась спать раньше обычного, силы куда-то убывали. В среду Стиви не выдержала и рассказала об этом по телефону Бет, работавшей бухгалтером в располагавшемся неподалеку от редакции крупном рекламном агентстве «Кёль энд Хэррисон»; когда обстоятельства позволяли, подруги старались обедать вместе.

— Понимаешь, на меня что-то давит, — пожаловалась Стиви, отодвигая тарелку с салатом. — После выхода на работу не могу нормально спать, а сидеть ночью без сна тоже сил не хватает.

Бет внимательно выслушала перечисление хворей.

— А ты уверена в том, что у вас с Девлином были в поездке чисто деловые отношения?

— Ты знаешь меня, Бет. Я же деловая женщина, до отвращения преданная своей профессии и карьере. — Стиви безрадостно улыбнулась.

Бет склонилась над столиком, пропустив мимо ушей уклончивый ответ.

— Как насчет беременности? — в лоб спросила она и, видя недоумение подруги, пояснила: — У моей сестрицы, Шарон, были те же симптомы, когда она узнала, что забеременела.

— Чушь. — Стиви покраснела. — Ничего подобного. Это обыкновенный грипп. Я… я не могла залететь, — закончила она не очень уверенно.

— Что ж, — Бет тряхнула волосами, — тебе виднее.

Или могла?

Стиви быстро прикинула даты и с внезапным испугом осознала, что задержка у нее составляет уже почти две недели. Как же это она не спохватилась раньше? Упрямо отрицая во время поездки свое нездоровье, она совсем упустила из виду, что тогда ей как раз полагалось испытывать определенные неудобства.

В тот единственный раз, когда они с Джо занимались любовью, все произошло так неожиданно, так быстро и неотвратимо, что ни она, ни Джо не подумали о предосторожностях. Даже не вспомнили о них.

О Боже, ты же не допустишь, чтобы это случилось?

Всю вторую половину рабочего дня Стиви так и не смогла собраться с мыслями и, сославшись на головную боль, ушла из редакции раньше. По дороге домой заглянула в аптеку. Необходимо было убедиться.

Дома она развернула принесенный из аптеки сверток, в котором оказались два пакетика — голубой и розовый. Она смотрела на них так, как боксер на ринге изучает взглядом своего противника. Обошла вокруг стола, оценивая силы, затем сменила тактику и повернулась к врагу спиной, сделав вид, что не замечает его присутствия.