Она перестала сопротивляться, высвободилась из державших ее рук и с трудом перевела дыхание. Пристально глядя на человека, стоявшего перед ней, прижимавшего к лицу носовой платок, в чьих чертах ей виделось нечто дьявольское, Тилли зловеще произнесла:

— Вы назвали меня ведьмой, хорошо же. Тогда, как ведьма, я говорю вам: придет день, и вы станете молить о смерти, вы будете так одиноки, что обрадуетесь даже смерти. — С этими словами она круто развернулась и, оттолкнув Луизу с Ма Первой, твердым шагом покинула ранчо. Выйдя во двор, она понеслась к себе домой и как буря ворвалась в комнату.

Род Тайлер, Мак и Дуг, как по команде, уставились на нее. Сидевший в кресле Мэтью, повернулся к ней последним. Ее вид заставил его тотчас вскочить.

Тилли вцепилась в край стола и обратилась к мужу, глядя мимо мужчин:

— Приготовься уехать отсюда немедленно — я только что разукрасила ему физиономию.

— Что? — Мэтью неверными шагами направился к ней, поддерживая руку, в свое время покалеченную медведем, как будто она снова причиняла ему резкую боль. — Повтори, что ты сделала? — спросил он, останавливаясь перед ней.

Тилли пришлось еще крепче ухватиться за стол — силы покидали ее. С дрожью в голосе она начала рассказывать:

— Он велел мне убираться…и назвал порочной женщиной. Не знаю, что на меня нашло… Хотя нет, знаю. — Она покачала головой. — Меня до глубины души задели его слова и их несправедливость, одно наложилось на другое, вспомнились прежние обиды… Я сказала ему, что он мерзкий, отвратительный старик. — Она повернула голову и взглянула на смотревших на нее с удивлением мужчин. — Ты понимаешь, о чем я говорю? — спросила она Мака, встретившись с его взглядом. И, не дожидаясь его ответа, снова заговорила с Мэтью. — Нам надо переехать в то место, что ты подыскал… каким бы оно не оказалось. А как там на самом деле? — Она опять посмотрела на Мака.

— Место замечательное. Со временем вы можете превратить его в отличное ранчо. Но и сейчас там очень красиво, и нынешние хозяева хотят побыстрее уехать.

— Это окончательно решает дело, — заключила Тилли. Она пересекла комнату и тяжело опустилась в кресло.

Мужчины неловко задвигались и закивали Мэтью.

— Ну, ты как, Мэтью? — спросил Дуг.

— Все нормально, спасибо, — ответил Мэтью.

Мужчины, один за другим, молча вышли из комнаты. Мэтью подошел к Тилли.

— Ты в самом деле его ударила? — тихо проговорил он.

— Нет, я его не ударила, а поцарапала. Немного пустила ему кровь, надеюсь, следы моих ногтей пройдут нескоро.

— Ах, Тилли, Тилли!

— Манеры, не подобающие леди! — криво усмехнулась она.

— К черту манеры! — Он сел рядом и взял ее за руку. — Я виноват, что заставил тебя страдать. Все идет не так с тех пор, как мы приехали сюда. Но все изменится, когда мы станем жить одни.

— Слухи расползаются быстро, пятьдесят миль здесь все равно, что миля дома, — глядя на их сцепленные руки, грустно заметила Тилли. — Меня станут называть порочной женщиной. — Она подняла на Мэтью глаза, в них стояла такая боль, что он непроизвольно протянул к ней руки, и сразу же гримаса исказила его лицо.

— Рука болит? Неужели, перелом? — забеспокоилась Тилли.

— Нет-нет, — тут же успокоил ее Мэтью. — Просто я давно не использовал ее…в таком деле, — усмехнулся он.

— А ты сможешь ехать верхом? — с тревогой спросила она.

— Конечно. И отправимся мы завтра с утра. Возьмем с собой Мануэля. Он смышленый парень и хорошо знает дорогу. Больше с нами вряд ли кто поедет, по крайней мере, сейчас. Но когда мы там устроимся, мне кажется, Дуг к нам присоединится. Дуг парень хороший. Вдобавок, как я и говорил, его интересует Кэти.

— Когда мы сможем переехать?

— Давай прикинем. Думаю, что больше сорока-пятидесяти миль в день нам не осилить. Значит, на дорогу туда уйдет два дня. Одного дня будет достаточно, чтобы решить все дела — мы возьмем этот участок в любом случае. Потом два дня на обратный путь. Получается, что через восемь-девять дней, мы уже будем на новом месте.

— Даже не верится. — Тилли уткнулась головой ему в грудь. — А ты не хочешь вернуться домой? — чуть слышно спросила она и замерла в ожидании ответа.

— Чтобы там остаться? Нет, — также тихо ответил Мэтью. — Это моя страна, Тилли. Беды или радости ждут впереди, но я здесь дома. Нигде и никогда не испытывал я такого чувства. Мне трудно это объяснить. В тот момент, когда я ступил на эту землю, я понял, что здесь мне жить и здесь мне умирать. Но послушай, меня, дорогая, — Мэтью заглянул в полные печали глаза жены. — Больше ни о чем не беспокойся. Оставь в прошлом все тревоги. Когда мы уедем на новое место, жизнь у нас будет замечательной.

Он склонил к ней голову, их губы слились в поцелуе, а Тилли про себя повторила: «Замечательная жизнь». Но почему-то от этих слов особой радости в душе она не ощутила.

Красота пейзажа очаровала и потрясла Тилли. Последние четверть часа они ехали по траве, доходившей им до плеч. И теперь поднялись на крутой берег реки. Тилли не находила слов, чтобы описать впечатление от увиденного. В немом восхищении взирала она вместе с Мэтью на извивающуюся синевато-серую гладь реки. Золотом отливали ее берега и казались издали песчаными пляжами. Невдалеке, как нарисованная, тянулась гряда гор, окутанная сиреневой дымкой. Тилли впервые довелось видеть такие сочные краски. Их путь от порта Галвестон до ранчо проходил по живописным местам, но этот пейзаж потрясал своим монументальным величием и был настолько красив, что казался чудесным видением.

— Изумительная красота!

Она обернулась к Мэтью и повторила: — Изумительная! А дальше тоже также красиво?

— Боюсь, что не везде, — покачал головой он. — Вон там, — Мэтью махнул рукой вправо, — местность ровная и гладкая как стол. Правда, изредка встречаются группы деревьев и небольшие поля.

— Было бы неплохо поселиться здесь.

— Место для фермы не совсем удачное, миссис.

— А почему? — Тилли повернулась к Мануэлю.

— Кругом лесистые горы, пастбищ маловато, да и на горы нельзя полагаться.

— Ага! — протянула она и собиралась спросить, какую опасность могут таить в себе горы, но здесь в разговор вступил Мэтью.

— Нам лучше поторопиться, — заметил он. — Скоро начнет темнеть, а до фактории путь неблизкий.

Следующий час они ехали вдоль реки, и как ни странно, горы, казалось, оставались на прежнем расстоянии. Холмистая местность неожиданно кончилась, и перед ними снова простиралась необозримая ширь прерии. Вдалеке, в каких-нибудь ста ярдах от берега, расположилось бревенчатое здание фактории. Рядом с ним было довольно много народа: кое-кто подпирал крепкую ограду, которая не охватывала всю территорию фактории, а проходила только перед ней, кто-то расположился на земле, а кто просто стоял посреди двора. К ограде были привязаны низкорослые лошади.

Тут Тилли впервые увидела индейцев, но и они, очевидно, не встречали раньше белую женщину. При появлении путешественников, сидевшие поднялись с земли, а те, кто стоял, прислонившись к ограде, сразу выпрямились. И все без исключения внимательно следили за спешившимися белой женщиной и мужчиной, и как мексиканец взял у них лошадей. Затем глаза всех снова оказались прикованными к высокой худощавой женщине, которая неуверенной походкой направилась к крыльцу. Крепкий молодой мужчина помог ей взойти по ступенькам. Все присутствующие во дворе сгрудились перед открытой дверью бревенчатой постройки.

— Здравствуйте, рад вас видеть. Приветствую вас, мадам. Привет, Мануэль. — Навстречу вновь прибывшим поднялся мужчина. — Не ожидал, что ты здесь снова появишься. Думал, ты осел у Портеза. Здравствуйте, сэр, — обратился он к Мэтью. — Чем могу служить?

Высокий и чисто выбритый худощавый мужчина средних лет говорил с сильным шотландским акцентом, но характером совершенно не походил на своих угрюмых и немногословных соотечественников. Он принес два стула и один со стуком ловко подставил прямо под колени Тилли, так что она села без малейшего усилия. Тем временем Мэтью рассказывал, куда они направляются и просил приюта на ночь.