— Знаешь, Мэтью, мне жаль, что приходится говорить тебе это, но она, по крайней мере, на первый взгляд — вряд ли подходит для здешней жизни. Она и одета по-городскому, да и вообще выглядит как настоящая горожанка.

— Ты еще ничего не знаешь о ней, дядя. У нее была довольно странная жизнь, можно сказать, даже тяжелая. Она…

— Тяжелая? Но, судя по твоим словам, она была замужем за джентльменом.

Ответа не последовало. Тилли уже решила уйти, но тут до нее донесся голос Мэтью:

— Он на самом деле был джентльменом. Джентльменом в полном смысле этого слова. Я… я расскажу тебе о нем… может быть, когда-нибудь расскажу. А пока что, дядя, вернемся к моему вопросу, где я могу разместить ребенка и няню?

Подойдя к комнате в конце коридора, Тилли не стала сразу открывать дверь: она остановилась и судорожно сделала глубокий вдох. Кэти не должна видеть, что она расстроена.

— Он разговаривает с дядей, — войдя, сообщила она. — Наверное, улаживает какие-то дела.

— Что случилось? — Кэти встала и подошла к ней. — Ты вся белая.

— Не белая, а зеленая, — попыталась отшутиться Тилли. — Вспомни, сколько времени мы добирались сюда.

— Да, это уж точно.

Внезапно Тилли, протянув руки, обняла стоявшую перед ней коренастую юную девушку.

— О, Кэти! — Ее голос дрожал. — Я так рада, что ты со мной, так рада!.. А особенно сейчас.

Уже через час чердак под крышей дома с двумя слуховыми окнами был освобожден усилиями четверых негров. Один из них был совсем сед, другой — мужчина средних лет, остальные двое — совсем молодые: лет по двадцать с небольшим. Пока негры хлопотали, Мэтью повел Тилли осматривать усадьбу. И тут она познакомилась с Луизой Портез.

Они вышли из дома через дверь в конце главной комнаты, прошли по дощатому настилу и оказались в помещении, которое Тилли приняла за кухню, потому что оно было полностью оборудовано всем необходимым для кухни, включая стол и топившуюся дровами печь, не считая рядов кастрюль, сковород и различной кухонной утвари, висевшей на одной стене, и грубо сколоченного посудного шкафа у другой.

В кухне находился Эмилио, прокручивавший мясо через привинченную к одному из углов стола железную мясорубку. Увидев вошедших, он прервал работу и улыбнулся им, но первым не заговорил.

— Рад снова видеть тебя, Эмилио, — сказал Мэтью.

— И моя рад, молодой хозяин.

— Как детишки?

— Очень хорошо, растят… растут. Так правильно?

— Да, — засмеялся Мэтью. — Так правильно: растут… А где мисс Луиза?

— Свой дом. — Эмилио кивнул куда-то вбок.

— Спасибо. — Взяв Тилли под руку, Мэтью вывел ее из кухни через вторую дверь.

Там был другой дощатый настил, ведший к двери напротив, но туда они не пошли: вместо этого Мэтью, соступив с досок на землю, повел Тилли вокруг дома. Они оказались перед фасадом, потом прошли по еще одной дощатой дорожке. Перед ними был проход без дверей; он просматривался насквозь, и в его конце, перед другим выходом, росло дерево.

Тилли вопросительно взглянула на мужа.

— Это и есть псарня, — тихонько ответил он. — В свое время здесь действительно держали собак. От нее еще и другая польза: это что-то вроде воздушного туннеля. Здесь в жаркие дни прохладнее, чем где бы то ни было. Скоро ты сама убедишься и оценишь по достоинству, уверяю тебя.

Тилли последовала за ним. С каждой стороны прохода было по двери. Мэтью постучал в одну из них, и она тут же открылась. Тилли оказалась лицом к лицу с невысокой женщиной, чей возраст она не смогла сразу определить. Женщина была маленькой, но крепкой. На ней была длинная выцветшая саржевая юбка и полосатая блузка, поверх которой красовалась безрукавка из дорогого меха. Волосы — черные, без единой ниточки седины — гладко зачесаны назад. Лицо несколько квадратное из-за широкой нижней челюсти. Кожа теплого оливкового оттенка и глубоко запавшие жгуче-черные глаза.

— Привет, Луиза.

Женщина перевела взгляд с Мэтью на Тилли, несколько секунд смотрела ей прямо в глаза и лишь потом ответила:

— Привет.

Затем, отступив в сторону, пропустила обоих в комнату.

Тилли было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что здесь поселилась скромность и бедность. Жилище было обставлено скудно и лишено какого бы то ни было комфорта. И это составляло резкий контраст с большой комнатой, находившейся напротив — через двор.

— Моя жена. Луиза, — представил Мэтью женщин друг другу.

Тилли протянула руку:

— Очень рада познакомиться с вами.

После секундного колебания рука Луизы протянулась навстречу, и Тилли удивила крепость ее рукопожатия. Но она удивилась еще больше, даже вздрогнула от неожиданности, внезапно услышав смех женщины. Смерив Тилли оценивающим взглядом, Луиза сказала:

— Да, для него это не слишком приятный сюрприз, это уж точно.

— Ну-ну, Луиза, — Мэтью взял женщину за руку повыше локтя, — только не говори мне, что вы не помирились. Ты ведь обещала мне.

— Ничего подобного я не обещала. — Она резким движением выдернула свою руку. — А что касается перемирия, ты знаешь, что это невозможно. Когда дело касается его, улучшиться ничто не может — все может только ухудшиться. — В подтверждение своих слов она несколько раз энергично кивнула головой. Потом перевела взгляд на Тилли: — Вообще-то полагается проявлять учтивость по отношению к гостям, но поскольку вы будете жить здесь, в ваших интересах узнать, как обстоят дела на самом деле. Сразу скажу, что я ненавижу человека, живущего в доме напротив, я всегда буду ненавидеть его. Я готовлю для него, но и только-то. Я не переступаю порога его дома. Но вы, — на лице Луизы обозначился легчайший намек на улыбку, — у вас другая ситуация. Вы будете жить в одном доме с ним и сами разберетесь, что к чему. И еще хочу предупредить: если он решит изображать перед вами доброго дядюшку, хотя вы почти что отобрали у него его приемного сына, — она мотнула подбородком в сторону Мэтью, — вы сочтете, что я не права, и припишете мое поведение странностям придурковатой старой девы. Впрочем, все равно — пусть будет, как будет — время покажет. Во всяком случае, я рада видеть вас. Очень приятно увидеть здесь еще одно женское лицо — я имею в виду, лицо белой женщины. Так что, если вам покажется не слишком уютно в… во дворце, вы всегда сможете воспользоваться этим, — Луиза обвела свое жилище быстрым движением руки, — как крепостью.

— Спасибо. — Тилли улыбнулась. Эта женщина сразу показалась ей симпатичной. Но вот насчет ее отца она сильно сомневалась — вряд ли она будет испытывать такую же симпатию к нему. — Ловлю вас на слове, — продолжила она и, не задумываясь о том, приятно или нет будет Мэтью услышать то, что она собиралась сказать, прибавила: — Мы будем приходить вместе с ребенком и моей подругой… — Она запнулась, но тут же закончила: — Считается, что она няня моего сына, но на самом деле мы с ней близкие подруги — уже много лет. — Договорив, она бросила взгляд на Мэтью.

Он смотрел на нее, чуть насмешливо прищурившись. Однако от комментариев воздержался.

— Садитесь и выпейте чего-нибудь, — предложила Луиза. — Тебе как всегда? — обратилась она к Мэтью.

— Да, Луиза, как всегда.

— А вам?.. Кстати, как мне называть вас?

— Ти… Матильда.

— Матильда. Хорошо, Матильда, что вы будете пить? Могу предложить вам три варианта: испанское вино, бренди или виски.

— Немного вина, пожалуйста.

Маленькая женщина подошла к буфету, достала две бутылки и три стакана. Наполнив их, она вручила стакан с вином Тилли, а передавая Мэтью его бренди, сказала коротко:

— На следующей неделе медвежья охота. — И, презрительно хмыкнув, добавила: — Лучше бы шли они все в рейнджеры: от десятка медведей меньше вреда, чем от одного индейца. Знаешь, Мак уехал.

— Куда?

— В Вако, за водопады. Чертовы команчи! Подозрительно долго все было тихо. Там осело еще несколько семей, вот эти проклятые варвары и взбесились.

— С какой он группой?