Когда Бен вручал ей список продуктов, она готова была поклясться, что его жгучий взгляд говорит о его намерении завершить романтический обед незабываемой ночью в постели. От поцелуя, которым он встретил ее возвращение, она вся запылала. Он попросил ее найти свечи и отверг повседневную посуду, потребовав лучший сервиз в доме. Он готовил обед, который сделал бы честь повару-профессионалу, и вкладывал в него заботу любящего человека. Поначалу она готова была поклясться, что все это — ради нее, но теперь его задумчивость и отчужденность заставили ее усомниться в этом. Неуверенность, с которой она боролась весь день, вернулась с новой силой, и все ее чувства напоминали клубок перепутавшихся электрических проводов. Одна искра — и она превратится в пепел.

Бен еще раз встряхнул сковородку.

— Я такая неумеха, что, попробуй я это повторить, у меня весь лук оказался бы уже на плите. — Бриджет рассмеялась. — Один раз я уже так опозорилась.

— Когда это?

Ободрившись, она улыбнулась. Нет, она все-таки добьется, чтобы он ответил ей улыбкой!

— Я готовила ужин приятелю. На самом деле это был завтрак — он оставался у меня на ночь…

Неудачное начало. Лицо у Бена окаменело.

— Короче, — поспешно продолжила она, — утром я попыталась произвести на него впечатление своими хозяйственными способностями, так что начала готовить ему завтрак. Когда он вошел на кухню, я попыталась поздороваться с ним, одновременно переворачивая оладью. Нижняя сторона уже поджарилась, но сверху еще было жидкое тесто. Угадай, которая попала мне в грудь? Я до сих пор помню, как она съезжала…

Он рассмеялся и покачал головой, одновременно насаживая на кухонную вилку бифштекс и укладывая его поверх лука:

— Ну, ты даешь!

Как ни крути — весьма двусмысленная реакция. Бриджет попыталась скрыть нервозность, лениво направившись к кухонному столу. Плохо соображая, что делает, она начала перебирать полуопустошенные пакеты с продуктами, раскладывая их по местам. Когда она приподнялась на цыпочки, чтобы поставить томатный соус на полку у плиты, Бен неожиданно протянул руку и обхватил ее за талию. Их бедра столкнулись.

— А это что такое? — шутливо спросила она, ответно толкая его бедром.

— Ты суетишься с той минуты, как вернулась домой.

— А ты все время молчишь. Неужели бифштексы требуют такой глубокой сосредоточенности?

Он кивнул куску мяса.

— День получился непростой. — Его реплика ничего ей не объясняла.

— Расскажешь?

— По правде говоря, я надеялся, что это ты мне расскажешь.

— О чем? — удивилась Бриджет.

— Где ты была.

Собственные слова не очень понравились ему.

Бриджет повернулась к нему лицом.

— Это ревность или простая подозрительность?

— Тебе я доверяю. Но вот о шерифе не знаю ничего, — сухо сказал он.

Она только рот раскрыла от изумления:

— Откуда ты узнал? — Увидел вас.

Прижав ладони к его груди, она оттолкнула его и отшатнулась сама, так что теперь их разделяли два шага.

— Ты за мной шпионил?

— Я наблюдаю за береговой линией. Ты попала в поле зрения. Я заметил тебя на обрыве.

— Я заблудилась.

— Снова изучала местность?

— Я хотела найти место, чтобы можно посидеть и спокойно подумать о тебе. И обо мне.

— Но не о том, что я говорил тебе об опасности…

— Дорога вывела меня на обрыв, и там оказался шериф. Он знал более короткую дорогу обратно. Все выглядело достаточно невинно. Он спросил, не заметила ли я чего-нибудь подозрительного, не встретила ли выпивающих подростков, непогашенных костров и тому подобного.

— И что ты ответила?..

Бриджет посмотрела на свое искаженное отражение в блестящем боку кастрюли и попыталась понять, почему она лжет человеку, которого любит.

Ей не хочется, чтобы он отправился в тот лагерь, чтобы он рисковал жизнью, которую она так недавно спасала, — жизнью, которой она, похоже, дорожит больше, чем он сам.

Ложка со стуком упала на стол.

— Я не говорила ему о тебе — и не упомянула о лагере.

Бен отвернулся от плиты:

— О каком лагере?

— О заброшенном лагере лесорубов, на который я наткнулась. Там все было в довольно печальном состоянии — не считая запертого на висячий замок сарая.

— Ты это серьезно? — Но тут же он пожал плечами и снова повернулся к плите. — Наверное, лагерь охотников.

— Я так и подумала. Скорее всего ничего интересного. — Бриджет нервно рассмеялась.

— А где расположен этот лагерь?

У нее похолодела кровь.

Бен мягко улыбнулся, но его синие глаза смотрели пристально.

— Так где, Бриджет?

— Примерно в четырех милях к северу от поворота к нам, примерно полмили по проселку.

— Хорошо.

— Ты намерен что-нибудь предпринять по этому поводу?

Бен сжал губы, задумчиво разглядывая золотистые колечки лука, обрамлявшие бифштексы.

— Ты считаешь, что они уже готовы? — Бриджет пыталась увести его от опасной темы.

Он отрезал кусочек, демонстрируя светло-розовую серединку мяса.

Бриджет придвинулась ближе:

— Ты не собираешься броситься туда, чтобы самому все посмотреть?

— Уже почти стемнело.

— Когда ты прошлый раз вел за ними наблюдение, было темно.

Она имела в виду тот день, когда его ранили. Сердце ее отчаянно билось.

Бен деревянной лопаточкой набросал лук на бифштексы.

— Не хотелось бы наткнуться на нашего нового агента, ведущего за ними слежку. Мне не хочется, чтобы меня подстрелили свои.

— Значит, ты остаешься?

Он посмотрел на нее так, словно это было совершенно очевидно.

— Нам предстоит провести наши собственные расследования.

Никаких аппетитных ароматов мира не хватило бы для того, чтобы заполнить внезапно возникший в комнате вакуум. Их разговор ушел так далеко от предмета, не дававшего Бриджет покоя весь день, — а теперь она снова об этом вспомнила и с удвоенной силой почувствовала сомнения и страх.

Бен легко поцеловал ее в губы.

— Мне следовало бы спросить тебя, что ты предпочитаешь.

— Ты это о чем? — выдохнула она.

Он кивнул в сторону сковородки:

— Я люблю, чтобы снаружи мясо было прожаренное, а внутри — розовое. Если ты так не любишь, я могу сделать то, что тебе нравится.

Она вся горела, не хуже бифштексов на сковородке.

— Ну, еще бы!

Он ухмыльнулся:

— Тогда скажи, что тебе нравится.

Ее отец сказал бы: «Мне главное, чтобы погорячее». Бриджет не осмелилась.

— А какое оно сейчас?

— Как раз такое, как я люблю.

— Прекрасно. Я не сомневаюсь, что все, за что ты берешься, получается просто прекрасно.

Бен подмигнул:

— Запомню на будущее.

А будет ли это будущее? Может, это будет их единственной ночью. Бриджет потянулась за бутылкой вина, но Бен ее опередил.

— Позволь мне.

Она отдала ему бутылку, чувствуя себя в собственной кухне неуместной и неловкой. Он так спокойно хозяйничал здесь! Он вошел в ее жизнь так легко, словно ничего более естественного и придумать было нельзя. И так же он окажется в ее постели. И после этого навсегда станет частью ее жизни.

Бриджет ждала, пока Бен искал в ящике штопор, даже не пытаясь бороться со своими страхами. Надо не бояться жить, она ведь приняла такое решение! Пусть жизнь подарит ей только одну ночь с Беном, она не должна упускать этого подарка судьбы.

Бен начал вворачивать штопор в пробку. Пока Бриджет была наверху, переодеваясь в блузку с глубоким вырезом и черные облегающие брюки, он обыскал пыльный винный погреб. Ничего более нарядного у Бриджет с собой не было. А Бен даже не обратил внимания на ее внешность!

— Будем надеяться, что пробка не раскрошится, — ворчал он, открывая бутылку. — Паутины там было столько, что пришлось доставать мачете. Индиана Джонс в Храме Вина. Когда я подхватил на руки вот эту красотку, то ожидал, что на меня покатят гигантский шар для кеглей. Тысяча девятьсот девятнадцатый год! Вино первоклассное. Эти Доджи разбирались что к чему.