— Но у тебя же есть ребенок! — Она подняла на него глаза со слипшимися от слез лучиками ресниц. — У тебя есть малышка!

— Она уже не малышка. Уже пошла в школу.

Бен ждал, что Бриджет набросится на него за то, что он не видится с собственным ребенком, когда сама она так старалась заиметь малыша. Но вместо этого наступило молчание. И по ее щеке сползла новая слеза.

Он с трудом подавил желание стереть слезинку подушечкой большого пальца. Вместо этого Бен заправил пряди волос ей за ухо, чтобы лучше видеть ее лицо в слабом свете блекнущей луны.

— Мне очень жаль.

Она снова пожала плечами и опять издала странный звук, подозрительно похожий на рыдание.

— Ты ни в чем не виноват.

— Тревоги последних дней могли…

— Нет! — Ее горе мгновенно отступило. Она взяла его руку обеими руками и перенесла ее к себе на колени, утешающе по ней похлопав. — Не всем удается искусственное оплодотворение с первой же попытки. Я знала, что возможна неудача. Я все время себе напоминала… Просто я сглупила, позволив себе надеяться. — Она еще раз шмыгнула носом и вытерла лицо краем своей шали, а потом указала на окно. — И где же ты рассчитываешь засечь своих контрабандистов?

Бен позволил ей поменять тему разговора. Если Бриджет хочет говорить о его работе — он поддержит этот разговор. Он вдруг почувствовал, что то, чего хочет Бриджет, для него важнее всего на свете.

— Первоначально я прослеживал их маршруты от озера, пытался определить, где они разгружаются и где хранят свой товар. А отсюда я наблюдаю за тем, какие суда приплывают и уходят и когда. Через пару месяцев у меня будет целый список, который надо будет сопоставить с тем, какие суда отплывают от канадских пристаней. Мы хотим провести тщательнейшее расследование на обоих берегах озера, выследить всю организацию — от рядовых исполнителей до главаря.

Бриджет слабо улыбнулась, незаметно для себя переплетая их пальцы.

— Почему ты так торопишься покинуть этот дом?

Он поморщился:

— Потому что я люблю работать активно, находиться в гуще расследования. Я люблю знать лично, кого именно и за что сажаю.

— Ты кажешься совсем другим, когда так разговариваешь. Жестким. Решительным, — задумчиво сказала Бриджет.

— А каким я кажусь обычно?

— Недовольным. Раздраженным. Непререкаемым.

Он хмыкнул, немного обидевшись на ее добродушное поддразнивание.

— Я начинаю ко всему этому привыкать. — Ее смех закончился грустным вздохом. — Я знаю, что ты остаешься здесь против воли, Бен.

— Это кто тебе сказал?

— Ты сам. Стоунсмиту.

— Я не видел в этом никакого смысла для завершения операции. Я был уверен, что ты станешь резко возражать. Дьявольщина, ведь я ввалился окровавленный ночью к тебе в дом, а потом ты видела от меня только обман да лишние хлопоты.

— Ты никак не перестанешь извиняться, — поморщилась Бриджет.

— Я совершенно спокойно обманываю торговцев наркотиками и мошенников. Но мало найдется женщин, которые могут хорошо относиться к мужчине, который специализируется на подобном.

Смутившись, Бриджет стала смотреть на озеро. Ну, кому-то ведь надо было следить за подозрительной деятельностью преступников, а Бен никак не мог оторвать глаз от ее лица.

— Ты очень низко себя ценишь, — тихо проговорила она. — Ты — очень теплый, душевный человек.

Только по отношению к ней. Бен снова взял ее за руку.

— Эй, меня-то утешать необязательно! Предполагалось, что это — моя забота.

Она снова вытерла лицо и прерывисто всхлипнула:

— Но ведь это не твоя проблема.

— Теперь моя.

— Мне следовало подождать и убедиться, что все получилось, прежде чем предаваться мечтам.

Всматриваясь в темноту в попытке увидеть ее глаза, он пытался найти нужные слова.

— И что делать теперь? Может, отвезти тебя к врачу?

— Это же просто месячные. По-моему, при выкидыше должна быть сильная боль.

Бен решил, что более сильной боли представить себе трудно.

— Надо будет обратиться в ближайшее время и повторить попытку. — Но чувствовалось, что ее решимость дрогнула так же, как и ее голос. — Или, может быть, через некоторое время. Мне, наверное, понадобится какой-то срок, чтобы снова собраться с духом. Знаешь, я ведь уже начала рисовать этого малыша в воображении, думать, как сильно буду его любить…

У нее перехватило дыхание.

Бену хотелось бы придвинуться к ней ближе, но он знал, что больная нога ему не подчинится. Ему придется выполнить несколько неуклюжих маневров, таких же неестественных, как… как приобретение ребенка посредством донорской спермы. К черту дистанцию! Он согнул непослушное колено и неловко дернулся с кресла. Одно он рассчитал верно: Бриджет быстро подвинулась, так что он смог придвинуть свою здоровую ногу к ее ноге и обнять хрупкие плечи.

С того вечера, когда он обнимал ее перед камином, прошла неделя. За это короткое время он успел позабыть, как приятно сжимать Бриджет в объятиях, как ее волосы щекочут ему подбородок, когда он кладет его ей на макушку… Он поцеловал ее в макушку, а потом мягко заставил прижаться щекой к его груди.

— Все будет в порядке.

И он заново изумился той нежной силе, которая ощущалась в ней.

— Спасибо за сочувствие. Это очень мило с твоей стороны.

Бен невидящими глазами уставился на озеро. Им нет никакой нужды изображать официальность, как они делают это в дневное время. Посредине ночи это просто нелепо. Он еще раз прошелся взглядом по линии горизонта, убеждаясь в том, что на озере не заметно никакого движения. Волны набегали и отступали. Звезды мерцали.

Бен снова поцеловал ее — нежно, трепетно. Он постарался запомнить то, как жар ее тела растекается по его груди. Сегодня днем, перед тем как принять душ, он снял повязку с ребер. Волосы, покрывавшие его грудь, цеплялись за шелковистую ткань ее пеньюара. Ему вдруг захотелось узнать, каким будет ощущение, если они прикоснутся к ее коже. Он вспомнил, как ее грудь ложилась ему на ладонь, каким жарким было ее тело тогда, перед камином.

У него вырвался тяжелый вздох. Он — настоящий подлец. Ему не следует даже думать о таких вещах, а не то чтобы давать волю своему телу. Бриджет была нужна его поддержка. И он неловко постарался ей помочь.

— У тебя все будет в порядке, — уверенным тоном сказал Бен.

Она кивнула, скользнув теплой щекой по его коже. Ее маленький кулачок упирался ему в грудь чуть выше правого соска.

— Точно?

Она снова кивнула.

Бен начал тихонько растирать ей спину, осторожными круговыми движениями проводя вдоль позвоночника. Его руки опустились до ее тонкой талии, потом легли на бедра.

— Знаешь, у меня не было сестер.

Она снова шмыгнула носом.

— Этого я не знала.

— Единственная женщина, с которой я жил вместе, — это была Карла. Однако я помню, что в такие моменты женщинам помогает массаж спины.

Ее смех еще был сдержанным, но, по крайней мере, это больше походило на смех, а не на всхлипывания.

— Этот урок ты прекрасно усвоил. Ощущение великолепное.

— Тогда я не стану останавливаться.

Он продолжил растирание, мрачно улыбнувшись тому, как эта фраза прозвучала бы в другом контексте. Ему не хотелось думать о том, насколько она ему нужна и как давно он не обнимал женщину. Конечно, между массажем и интимными ласками огромная разница, но, к собственному изумлению, он понял, что ему это неважно. Если она ему позволит, он готов прикасаться к ней всю ночь напролет.

Поднимаясь по ее спине, он начал массировать ей плечи, потом перешел на руки.

— Они у меня не болят, — пробормотала она.

— Да? А вот здесь болит? — Бен провел ладонями по ее плечам и начал разминать напряженные мышцы у основания шеи.

Она застонала и откинула голову назад.

— Как ты догадался?

— По чистой случайности.

И по собственному опыту. С того первого раза, когда она его перебинтовала, его не оставляло напряжение. Правда, в его случае напряжение было несколько другого рода. Оно начиналось в плечах, но быстро и неотвратимо опускалось ниже. Он представил себе, какой массаж был бы необходим, чтобы избавить его от этой боли.