— Послушай, — сказал он, поворачиваясь к ней, — я не хочу, чтобы между нами оставалась какая-то неясность. Прошлая ночь была ошибкой. Мне очень жаль. Я должен был держать себя в руках. Все зашло слишком далеко, и в этом виноват я.

Во рту у Шелби внезапно пересохло, а к глазам подступили слезы. До сих пор мужчины не сожалели о том, что занимались с ней любовью. Быть может, думали об этом, но, по крайней мере, никогда не произносили этого вслух.

Правда, справедливости ради следовало признать, что мужчин в ее жизни было не много. Может, это просто такая ковбойская манера выражаться, чтобы бедная глупая девочка не чувствовала себя… хм… как бы это сказать… шлюхой? И что же ей следует ответить? «Брось, Коди, какая ерунда»? Или: «Не переживай, все было страшно мило, но лучше бы этого не было вовсе»?

— Наверное, ты захочешь, чтобы я убрался с ранчо, — продолжал он. — Что ж, воля твоя. Как только мы вернемся, я соберу вещи и уеду. Так будет даже лучше.

Шелби с трудом сглотнула ком в горле и срывающимся голосом ответила:

— Нет, Коди, я этого не хочу. Тебе совершенно незачем уезжать. — Она чувствовала, что слезы вот-вот брызнут из ее глаз, и лишь огромным усилием воли сдерживала их. — Что было… то было. Давай забудем об этом. — Слова буквально резали ей горло, но Шелби заставила себя закончить: — Ты нужен «К + К».

«Ты нужен мне», — добавила она про себя.

Видя в ее глазах еле сдерживаемые слезы, Коди вдруг понял, какую боль причинили ей его слова, и почувствовал себя негодяем. Нет, даже не негодяем, а последней, самой ничтожной тварью на этой грешной земле. Он отвернулся и посмотрел на стадо. «Что ж, так даже лучше», — повторил он про себя. Сейчас ей больно, но это пройдет. Быть может, настанет день, когда она даже скажет ему спасибо за то, что он не дал их отношениям зайти слишком далеко… Коди невольно поморщился от этой избитой фразы и покачал головой. Скажет ему спасибо? Какого черта! Да он сам должен благодарить ее за то, что она не вышвырнула его сначала с ранчо, а потом и из Монтаны!

Шелби тоже смотрела в сторону. С ресницы сорвалась непрошеная слезинка и потекла по щеке; она поспешно смахнула ее, надеясь, что он ничего не заметил. Ей давно следовало усвоить, что Коди не относится к ней всерьез. Разве с того самого момента, как она приехала в «К + К», он много раз не давал ей понять, что считает ее на ранчо непрошеной гостьей? «Городской дамочкой», которой лучше всего отправиться восвояси? Разумеется, мужчине вроде Коди Фарлоу нужна женщина, способная жить его жизнью, умеющая ездить верхом так, будто родилась и выросла в седле, управлять стадом как собственным автомобилем, готовить на костре и заниматься любовью под пологом звездного неба.

Шелби тяжело вздохнула. До сих пор ей удалось справиться только с одним пунктом из всего перечисленного.

— Эй, Коди, у нас проблема!

Они обернулись и, увидев спешащего к ним Джейка, придержали лошадей.

— Что случилось? — спросил Коди, вытирая рукавом пот со лба.

— Корова забрела в овраг. Это примерно в полумиле отсюда.

— И все? Так выгоните ее оттуда!

— Она там рожает.

— Этого только не хватало! — прорычал Коди, разворачивая Солдата. — Кто с ней?

— Джеми и какая-то блондинка, Эва, по-моему… Они пытаются заставить корову лечь.

Последние слова Джейк уже прокричал в спину пустившего коня галопом Коди.

— Эва Монтальво? — удивилась Шелби. Светская львица не производила впечатление женщины, привыкшей пачкать свои холеные руки.

— Точно не знаю, — пожал плечами Джейк. — У нее вся куртка в бахроме и каких-то висюльках.

— Да, это она, — рассмеялась Шелби, поворачивая Леди. — Я тоже поеду — может, понадобится моя помощь.

Джейк снова пожал плечами и поскакал назад. Не желая отставать, Шелби тоже погнала Леди вперед, но едва не закричала от боли и резко натянула поводья: каждый мускул ее разбитого тела отчаянно протестовал против быстрой езды.

Джейк удивленно оглянулся, но она только махнула ему рукой — все, мол, в порядке — и перевела Леди на шаг.

Держась за луку седла, Шелби привстала на стременах, чтобы как можно реже касаться седла. Она горячо молила небо сохранить ей крепость ног и не дать рухнуть на землю, когда придется спешиваться. В ее планы вовсе не входило проводить ближайшие месяцы в гипсе.

Доехав до края оврага, она остановила лошадь. Джейк уже спустился на дно узкого оврага, где Коди, Джеми и Эва хлопотали вокруг коровы; в нескольких футах от них змеился небольшой блестящий ручеек.

Животное издало громкое мычание, больше напоминавшее стон, и попыталось встать. Ее беспокойный хвост, как хлыст, стегнул Коди по бедру.

— Прижмите ей голову! — крикнул он. — Если она начнет лупить по всему подряд, то убьет теленка, да и нам достанется.

Коди опустился на колени у ее крупа и закатал рукава. Джеми держал шею и пе редние ноги животного, Джейк — задние, а Эва — голову.

— Готово! — сказала она.

Шелби смотрела вниз, мучаясь бесполезностью своего присутствия, не зная, чем и как помочь. Она дивилась выдержке Эвы Монтальво и даже завидовала ей в этот момент.

Корова сильно вздрогнула и жалобно замычала.

— Похоже, малышу потребуется помощь, — сказал Коди и сдвинул шляпу на затылок. — Держите ее крепче, ребята.

Джейк отвел задние ноги коровы вперед, и руки Коди по локоть исчезли в ее чреве.

У Шелби перехватило дыхание.

— Я его нащупал, — прохрипел Коди; он крепко уперся каблуками в мягкую почву и откинулся назад, помогая себе весом всего тела. Его лицо исказила гримаса. — Ну давай же, малыш, давай, — бормотал он.

Сначала показались копытца, затем — ноги, а за ними — окровавленные руки Коди.

— Передние ноги вышли, — сообщил он, и его руки снова исчезли внутри. Секунду спустя появилась голова теленка.

Шелби смотрела на кровь, стекавшую тонкими красными струйками по рукам Коди и тельцу теленка на землю. Ее желудок взбунтовался, к горлу подступила тошнота; перед глазами все поплыло и бешено завертелось. Она изо всех сил сжала кулаки, вонзая ногти в ладони в мучительной попытке справиться с собой.

— Мне нельзя терять сознание, — тихо говорила она сама себе, — нельзя! Господи, пожалуйста, пусть это скорее пройдет!

Но ее мольба не была услышана. Сердце бешено стучало, колени дрожали, а ноги словно превратились в два тонких резиновых прутика, послушно гнущихся под весом тела. Она отчаянно замотала головой, пытаясь вернуть ясность мысли, но ей стало только хуже. Горизонт вдруг стал морем, по которому катились коричневые и зеленые волны, а небо — мягким голубым покрывалом. Шелби часто заморгала… и мир вдруг исчез. Она падала в черную бездонную пропасть, непроглядная тьма обволакивала ее, уносила в свое ледяное ничто.

Краем глаза Коди уловил какое-то внезапное движение на краю оврага. Он разрывался между теленком, все еще не выбравшимся из материнской утробы, и неожиданно исчезнувшей из виду бело-голубой фигуркой.

Теленок дернулся вперед и секунду спустя, выбравшись на свободу, встал на свои слабенькие, дрожащие ножки. Коди снова взглянул туда, где еще пару минут назад стояла Шелби.

— Черт, — выругался он, — этого следовало ожидать!.. Джеми, быстро сюда!

Немного опешив от непривычной резкости его тона, ковбой все же не замедлил исполнить приказ.

— Смени меня здесь, — уже мягче добавил Коди. — Мать и дитя, похоже, сами справятся, но приглядеть за ними не мешает. Почисти малыша, а потом выводи обоих из оврага. Встретимся в лагере. Надеюсь, Билли не растеряется и продолжит загон.

— Не сомневаюсь, — заговорщическим тоном ответил Джеми и ухмыльнулся.

Выглядело это довольно неестественно. Коди понял, что Джеми вел себя так лишь потому, что на него смотрела Эва Монтальво, и неодобрительно покачал головой. Ох уж эти женщины! И что за дьявольская сила гонит этих избалованных городских кукол сюда, где они превращают умных, сильных ковбоев во влюбленных идиотов?