Миссия была успешной до этого момента. Жак Морно и его команда предстали перед английским судом один лишь список их преступлений занимал половину печатной страницы и были приговорены к расстрелу.

Дункан отплыл на Райский остров и наткнулся там на отряд английских солдат под командой капитана Лоуренса. Его и всю команду немедленно арестовали, а также Лукаса и Алекса, но только после того, как Лукас был тяжело ранен, пытаясь спасти брата.

Слезы катились по щекам Фиби, пока рассказ приближался к неминуемой развязке.

Капитан Лоуренс без сомнения, тот же самый человек, который служил в Куинстауне и жестоко высек мистера Биллингтона, вступившегося за Фиби в таверне, на примере Дункана Рурка решил преподать урок всем бунтовщикам. К тому же, Лоуренс, вероятно, слышал об истории с Франческой Шеффилд, хотя автор не освещал эту часть биографии Дункана, и чувствовал себя обязанным содрать лишний фунт мяса в пользу своего товарища.

Дункан был привязан к дереву и зверски высечен, но на этот раз не было Джона Рурка, чтобы освободить его, отвезти домой и залечить его раны. Лукас был ранен в предшествующей стычке, Алекс и остальные связаны и вынуждены лицезреть судьбу, которая ожидала их самих утром. Нет, во второй раз Дункан испил полную чашу страданий, не смягченных ни милосердием, ни правосудием.

Его оставили привязанным к дереву на всю ночь, чтобы предоставить ему возможность, по словам Лоуренса, поразмыслить над своими грехами. К утру Дункан был мертв.

Фиби закрыла книгу, шатаясь, вышла под тропический ливень и ее вывернуло наизнанку. Она не могла вообразить более жестокой смерти для Дункана. Она вернулась бы на два столетия назад и перенесла бы все мучения вместо него, если бы это было возможно. Все, что угодно, она сделает все, что угодно, лишь бы изменить историю!

Когда ее желудок опустел, она осталась стоять под дождем, беременная от человека, который был мертв больше двухсот лет, с разбитым сердцем и измученная до мозга костей. Она и в самом деле не знала, как вынести остаток жизни, мысленным взором видя картину казни Дункана. Но ради Джона Александра Рурка, своего сына, она не должна сдаваться.

Снежок нашел ее во дворе, промокшую до костей, с волосами, прилипшими к лицу, поднятому навстречу дождевым струям. Он взял ее за руку и отвел в бар, дал ей чашку горячего кофе и отправился на поиски полотенец и сухой одежды.

Фиби сидела на табурете у стойки, не притронувшись к кофе, и глядела в высокое зеркало за стойкой. Но вместо своего собственного жалкого отражения она видела Дункана. Он стоял на коленях перед деревом, служившим позорным столбом, со связанными и высоко поднятыми над головой руками, с волосами, покрытыми кровью и потом, с лицом, ободранным о грубую кору. Его спина была исполосована. Она видела, как Дункан умирает, и была не в силах помочь ему или хотя бы утешить. Тогда она издала непроизвольный крик отчаяния и упала без чувств.

Снежок, вернувшись, обнаружил ее на полу. Она шевелилась, пытаясь встать, и издавала звуки, похожие на всхлипывания.

— Фиби… — сказал он. — Бедная маленькая Фиби.

Он вызвал «скорую помощь», и, несмотря на протесты Фиби, ее увезли в больницу. По иронии судьбы ее положили на ту же самую кровать, которую занимал Дункан во время своего визита в двадцатый век.

Открыв на следующее утро глаза, она увидела Шарон сестру, которая напоминала Симону, стоявшую у кровати.

— Вы хотите потерять своего ребенка, миссис Рурк? — спросила сестра, и ее голос был одновременно резкам и дружелюбным. — Именно это случится, если вы не успокоитесь.

Фиби уже лишилась мужа, единственного человека, которого она любила, и потеря ребенка была бы окончательным ударом.

— Хороший совет, — согласилась она, — если бы я только знала, как им воспользоваться. Может быть, нужно сходить к психоаналитику.

Шарон нахмурилась и пододвинула стул.

— Что случилось с вашим симпатичным мужем?

Объяснять было бессмысленно: любая попытка, вероятно, закончится тем, что ее отправят в какой-нибудь сумасшедший дом на материке.

— Он пропал, — ответила Фиби.

Эти два слова означали все и ничего. Дункан не просто пропал он был героем во всех смыслах слова, и судьба наградила его ужасной смертью.

Сестра вздохнула: — Значит, вы остались одна с ребенком. Многие женщины в наши дни находятся в такой ситуации. Я, например.

Фиби с радостью приветствовала попытку отвлечь ее от созерцания собственной жалкой участи. Кроме того, она действительно заинтересовалась.

— Вы мать-одиночка? Шарон улыбнулась.

— У меня двое сыновей Линдер и Мартин. Иногда приходится туго, но мы всегда как-то выкручиваемся. — Ее лицо на мгновение омрачилось. — Их отец был убит в Персидском заливе.

— Мне очень жаль, — пробормотала Фиби. Она подумала, страдал ли муж Шарон так же, как Дункан, или его смерть была быстрой и милосердной. Но, разумеется, ей и в голову ни пришло спрашивать.

— Да, — сказала Шарон с тоскливой улыбкой. — Мне тоже жаль. Мой Бен был хорошим человеком. Но разве слезы и терзания могут что-нибудь изменить? В один прекрасный день понимаешь, что нужно жить дальше. Чем скорее вы поймете это, миссис Рурк, тем лучше будет для вас и вашего будущего малыша.

Фиби кивнула. — Я знаю, что вы правы, — сказала она, и ей на глаза снова навернулись слезы. — Я попытаюсь собраться с силами.

Шарон погладила Фиби по руке:

— Отдохните немножко, ладно? Закройте глаза и попытайтесь думать о чем-нибудь хорошем…

В этот момент Фиби на ум пришло имя Старухи, якобы обладающее магической силой. Она почувствовала первую неуверенную, хрупкую надежду и начала про себя повторять это слово.

Фиби выписали на следующее утро, в разгар неистового тропического урагана, и Снежок отвез ее в отель на своем джипе. Дождь с таким грохотом молотил по брезентовой крыше машины, что они даже не пытались разговаривать. Но Фиби все равно была занята: с того мгновения, как она вспомнила подлинное имя Старухи, она набиралась сил и решительности.

Когда они добрались до места, Фиби направилась в свой номер, а Снежок вернулся к работе. Он был хорошим другом, хотя их знакомство продолжалось недолго, и она всегда будет благодарна ему за его доброту.

Шторм продолжался весь день, и пальмы под порывами урагана сгибались почти до земли. Персонал отеля был вынужден закрыть все ставни и запереть двери. Электричество отключили на всякий случай, в погребе были запасены консервы, вода в бутылках, а также одеяла, подушки и аптечки первой помощи.

Фиби была возбуждена, ей казалось, что она впитывает энергию разъяренной стихии. В ее мозгу теснились планы и возможности, и она с каждым вздохом повторяла тайное заклинание длиной в одно слово подарок Старухи.

С наступлением ночи ураган достиг наивысшей силы, пытаясь сорвать кровлю и сотрясая отель до основания. Фиби, два других постояльца и персонал спустились в погреб, взяв с собой фонарики, книги, переносные радиоприемники и нервно переговариваясь друг с другом.

Фиби знала, как она повторяла себе снова и снова, что, даже если ей удастся вернуться к Дункану, ей может не хватить времени, чтобы уберечь его от английского плена. Она слишком хорошо знала, что время идет неодинаково в обоих мирах она могла попасть в тот век до того, как Дункана схватят и казнят, но могла и найти его могилу на склоне холма, рядом с могилой отца.

— Вы не хотите посидеть с нами, милочка? — спросила миссис Зиллман, дружелюбная пожилая женщина с волосами голубого, оттенка. Она и ее муж Малькольм купили коттедж во время предыдущей поездки на Райский остров и вернулись, чтобы юридически вступить в обладание недвижимостью.

Фиби посмотрела на закрытые двери лифта и направила луч фонарика на табло наверху. Цифры, показывающие номера этажей, конечно, не светились, поскольку электричество было отключено.

— Я слишком взволнована, — ответила она, и это было совершенно верно. Про себя она снова повторила имя Старухи.

Миссис Зиллман сочувственно улыбнулась вероятно, она слышала от персонала подробности истории Фиби и вернулась к мужу и остальным. Через мгновение после ее ухода раздался тихий звон, и двери лифта отворились.