— Итак, это Фиби, — сказал он мягким интеллигентным голосом.

Перед мысленным взором Фиби промелькнуло видение: Джон Рурк отвязывает своего сына от позорного столба и везет его домой. Она почувствовала, как краска отливает от ее лица, и сделала реверанс в запоздалой попытке скрыть бледность.

— Добро пожаловать в Трою, — сказал Джон Рурк, сделав шаг вперед и поцеловав Фиби в щеку, когда она выпрямилась. Он взял ее за обе руки, ласково глядя ей в глаза. — Несмотря на то, что политические воззрения моего младшего сына в один прекрасный день приведут нас всех на виселицу, должен признать, что он безошибочно разбирается в женщинах.

Фиби была очарована, и часть ее самоуверенности испарилась. Ну ладно, прическа у нее как у кандидатки на мозговую операцию. Со временем волосы отрастут, и она перестанет чувствовать себя не в своей тарелке.

— Спасибо, — сказала она.

— Фиби раньше была монахиней, — заявила Филиппа, и Фиби снова густо покраснела.

В голубых глазах мистера Рурка заплясали искорки скептического юмора, несмотря на глубокую печаль, переносимую мужественно.

— Очень интересно, — сказал он. — Скажите мне, моя милая, когда Дункан приедет за вами?

Филиппа села на другую скамью, с интересом прислушиваясь к разговору. Фиби села рядом с ней, повинуясь жесту своего свекра, который вернулся к своей скамье.

— Не знаю, — ответила Фиби после паузы. Внезапно ей захотелось плакать, но она сдержала слезы. — Дункан подвергнет себя ужасному риску, приехав сюда.

— Да, — тихо ответил мистер Рурк. — Дункан жить не может без таких эскапад. Признаться, я бы хотел, чтобы он был наделен чуточкой обычной трусости. Совсем чуть-чуть, чтобы не совершать глупостей.

В это мгновение к ним присоединилась миссис Рурк и умело перевела разговор на другую тему.

— Лукас отправился в Чарльстон по делам, — сказала она. — Я попросила его привезти с собой модистку, если у нее нет срочных заказов. Ты была совершенно права, Филиппа. — Она дотронулась до плеча дочери. — Жизнь здесь, в Трое становится утомительной. Я думаю, бал поднимет настроение нам и нашим соседям.

Фиби неуверенно улыбнулась. Если Дункан, прибыв на плантацию, застанет полный дом гостей, то его жизнь будет в большой опасности.

— Ты думаешь, это разумно, Маргарет? — спросил мистер Рурк. — Многие из наших друзей находятся на службе в королевской армии. Едва ли мы можем не пригласить их на празднество.

— Конечно, не можем, — согласилась Маргарет. — Но разве можно придумать лучший способ развеять подозрения, чем пригласить всех наших друзей на бал? Имение у нас большое, мистер Рурк. Спрятаться есть где.

Фиби не осмелилась высказать свое мнение: она была слишком смущена.

У Филиппы таких проблем не было.

— Прекрасная идея, — сказала она, радостно просияв. — А можно мне сшить новое платье лавандовое, с кружевной отделкой?

— Идет война, — напомнил мистер Рурк дочери с мягким упреком в голосе. Его дружелюбный взгляд обратился на восхитительное, нестареющее лицо жены. — Тебе бы тоже следовало об этом напомнить, моя дорогая.

— Я не забыла, — не смутившись, ответила Маргарет, садясь на скамью рядом с мужем и легким, изящным движением открывая веер из слоновой кости. — Мы сошьем простые платья, — добавила она, очевидно, в защиту Филиппы. — Серьезно обдумайте эту идею, мистер Рурк. Мы могли бы устроить танцы, и уж конечно мы можем позволить себе зажарить одну-две свиньи?

Мистер Рурк — Фиби показалось очень романтичным, что Маргарет так церемонно обращается к мужу, — тяжело вздохнул.

— Мы можем с таким же успехом заколоть старого борова, прежде чем королевская армия или мистер Вашингтон сочтут его достойным для своего пропитания.

Таким образом, согласие было легко достигнуто. В «Трое» состоится бал. И это будет не затея на один вечер, праздники продлятся несколько дней, ведь гостям предстоит ехать издалека.

Фиби и Филиппа в тот же вечер были отряжены писать приглашения, и ни одна из них не стала отказываться. Филиппу перспектива праздника приводила в восторг, а Фиби была просто благодарна, что есть чем заняться. Предоставленная сама себе, она бы измучила себя тревогами, беспокоясь, что Дункан не приедет, и в то же самое время, что приедет.

В тот вечер он не появился.

Утром вернулся Лукас, привезя с собой усталую модистку и несколько рулонов ткани, и был немедленно снова отправлен в Чарльстон вместе с лакеем, раздать приглашения. Остальные приглашения Джон Рурк лично отвез на соседние плантации, а Фиби, Филиппа и Маргарет занялись составлением меню и изобретением украшений.

Модистка, говорившая по-французски, хотя выяснилось, что она прекрасно понимает английский, уединилась с Фиби и сняла с нее мерки. Вскоре задняя гостиная превратилась в пошивочную мастерскую. Миссис Рурк и Филиппа тоже не сидели без дела, и во всем большом доме царило возбуждение.

Несмотря на всю свою занятость, Фиби по-прежнему ждала Дункана. После того как прошли три дня, ее охватило такое нетерпение, что она дошла до конца аллеи Рурков, протянувшейся на две мили, надеясь по пути встретить мужа. Но вместо этого она встретила своего свекра, управляющего коляской, запряженной серой лошадью.

Он остановил экипаж рядом с ней, и сочувствие, которое Фиби увидела на его лице, едва не убило ее. Ничего не говоря, Джон Рурк похлопал по сиденью рядом с собой.

Фиби мгновение поколебалась, затем залезла в коляску. Ее глаза щипали слезы, но она не собиралась давать им волю. Она смотрела прямо вперед, сложив руки на коленях.

— Не думаю, что безопасно уходить так далеко от дома в поздний час, — сказала она.

Ее свекор ударил поводьями по спине лошади, и коляска покатилась вперед.

— Да, особенно в такое время, — тихо согласился он. — Вам не нравится здесь, Фиби?

Она обернулась к нему, забыв о своем намерении скрывать свои чувства.

— Нет, — ответила она поспешно. — Вы все такие чудесные, я как будто попала в родную семью.

— Как будто? Но мы и есть ваша семья, моя милая.

Фиби хотелось, чтобы это стало правдой. Она столько времени была так одинока, и иметь родственников было для нее новым развлечением. Однако она не могла позволить себе забыть, что она бунтовщица, а эти милые люди верноподданные короля. Несмотря на всю их доброту и всю ее любовь к ним, Рурки формально были ее врагами. А она их врагом.

— Как вы можете это говорить, когда знаете, что я не тори?

Рурк улыбнулся в сгущающейся тьме, держа поводья в сильных руках. Лошадь, очевидно, знала дорогу домой.

— Вы обвенчались перед Богом и людьми с моим сыном. Как жена Дункана, моего сына, вы стали для меня родной дочерью.

Фиби больше не могла сдерживать свои слезы, хотя поспешно вытерла их ладонями.

— Дункану повезло, что он родился в такой семье, — сказала она, шмыгнув носом.

Ее свекор похлопал ее по руке.

— Да уж, этому молодчику повезло, — ответил он с теплой улыбкой. — Взгляните только на его жену.

Приготовления к большому празднику продолжались, а от Дункана по-прежнему не было никаких вестей.

Душные дни тянулись медленно, и Фиби старалась придумать себе какое-нибудь занятие, скрывая мучительное беспокойство за неизменной улыбкой и вихрем бурной деятельности. По ночам она лежала без сна в огромной кровати, преследуемая видениями, представляя все варианты ужасной судьбы, которая могла настигнуть любимого ею человека.

Она пыталась читать себе лекции о том, как вредно попадать в зависимость от другого человека, но это не помогало. Ей казалось, что в тех областях, к которым имеет отношение Дункан Рурк, она находится примерно на том же уровне эволюции, что и медуза.

Через десять дней после того, как были разосланы приглашения, начали прибывать гости, подъезжая по длинной аллее в экипажах, фургонах и повозках, верхом на лошадях и мулах, даже пешком. Казалось, что дом битком набит людьми, и Фиби старалась держаться незаметно, не зная, как подать себя. Джон и Маргарет Рурк с гордостью, даже с поспешностью, представляли ее как свою невестку, и Филиппа потчевала всех, кто желал слушать, байкой про монастырь, которую придумала Фиби, чтобы оправдать свою прическу.