Дункан улыбнулся. Он еще не научился говорить на английском двадцатого века во всех его разновидностях. Снежок называл это «жаргоном», но обычно понимал бармена.

— Конечно, — сказал Дункан и направился в погреб, не спрашивая, как туда попасть. В свое время он хранил вино и контрабандный ром в той же самой каморке.

— Спасибо, парень, — поблагодарил Снежок.

На верхней ступеньке лестницы, ведущей в погреб, Дункан щелкнул выключателем одно из многих современных изобретений, которые он оценил, но ничего не произошло. Он помедлил, дожидаясь, когда глаза привыкнут к мраку, и затем увидел странное тусклое свечение в проходе и услышал звонок.

Лифт. На мгновение его сердце учащенно забилось, но затем он вспомнил: эти механизмы широко распространены в двадцатом веке. Лифты имеются во всех домах, включая этот грязный отель.

Он спустился по лестнице, открыл дверь в кладовку и при свете задержавшегося лифта нашел початый ящик «гран-марнье», о котором говорил Снежок. Подхватив ящик, Дункан стал подниматься по лестнице, но тут же, засмеявшись, остановился. Лифт еще стоит с открытыми дверями, как будто ждет его. Зачем же идти пешком?

Дункан вошел в кабину, поздравляя себя с умением обращаться с современными устройствами, нажал кнопку холла, и двери закрылись перед его лицом. Кабина поехала вверх, остановилась, и Дункан, зевнув, вышел наружу. Он выпьет, поболтает со Снежком, а затем вернется в номер, ляжет рядом с Фиби и станет ждать рассвета. Если его жена проснется в хорошем настроении, он займется с нею любовью…

Он вышел из лифта и услышал, как двери тихо закрылись за его спиной, прежде чем понял, что случилось.

Холл больше не был холлом. Это было пустое, залитое лунным светом помещение, усеянное обломками статуй, блестящими хрустальными осколками от разбитой люстры, и кусками обвалившейся с потолка штукатурки.

Дункан развернулся на месте, держа в руках ящик с коричневыми бутылками, и увидел, что лифт пропал. Стена была гладкой и совершенно голой, если не считать крюка и натянутой проволоки, на которой когда-то висела картина.

Он поставил ящик на пол, слыша, как в ушах отдается стук сердца. Затем, поняв, что вернулся в 1780 год без Фиби, бросился на стену, где только что был лифт, выкрикивая ее имя.

Фиби села в кровати. Ей казалось, что мозг сжала невидимая рука, вырвав ее из глубин сна. Она взмокла от пота, ночная рубашка прилипла к телу, а в ушах воплем призрака отдавались звуки ее собственного имени.

— Дункан? — Она потянулась к выключателю настольной лампы, зажгла ее, и свет подтвердил то, что она знала и так: ее мужа не было. — Дункан!

Он внизу, говорила она себе, когда ужасная тревога, разбудившая ее, сменилась отчаянием. Или пошел на пляж, или читает в холле…

Но эти уверения не помогали. Фиби встала с кровати, стащила с себя ночную рубашку, нашла спортивный костюм и оделась, не попадая в рукава.

Она снова и снова повторяла имя Дункана, словно сумасшедшая, бормочущая молитвы, но ее не волновало, как это выглядит со стороны, и она не пыталась остановиться. Ее внутренний голос говорил ей то, что отрицал разум: случилось что-то ужасное и грандиозное.

Их номер помещался на втором этаже, и Фиби не стала вызывать лифт. Она сбежала по лестнице, босая, с растрепанными волосами, и бросилась в бар.

Снежок был там, и ожидающе поднял голову, когда Фиби появилась в баре, скользя, как олень на льду.

— Фиби? — спросил он, на мгновение прищурив глаза.

— Где Дункан? — промолвила запыхавшаяся Фиби. Она сама уже знала ответ, но не могла принять его и хотела услышать, как кто-нибудь станет отрицать очевидное.

Снежок вышел из-за стойки, взял Фиби за руку и усадил ее.

— Я послал его вниз кое за чем, — сказал он. — Наверно, он заговорился с кем-нибудь. А вы посидите-ка, и я налью вам стакан отличного молока.

Фиби поднялась было, но снова села. Она запыхалась, и у нее так сильно дрожали колени, что она боялась упасть. Она начала плакать, сначала тихо, затем сильнее и, наконец, забилась в громких истерических рыданиях.

Снежок похлопал Фиби по спине и пробормотал, что все будет в порядке, она положила голову на сложенные руки, продолжая рыдать.

— Хватит, — сказал бармен. — Это нехорошо для вас. Хотите, я вызову врача, а затем пойду и найду этого вашего идиота мужа?

Фиби подняла голову и всхлипнула.

— Он пропал, — сказала она.

— Пропал? Почему? — спросил Снежок, но в его голосе появились тревожные нотки. — Я видел его пару минут назад! Черт, да он через секунду или, две войдет в эту дверь. Когда он появится, как вы объясните ему свою выходку?

Фиби сделала вид, что успокоилась, и стала ждать, но Дункан не возвращался. К рассвету Снежок, портье и островная полиция поняли то, что Фиби знала с самого начала.

Дункан Рурк исчез как дым, как воспоминание.

— Черт побери, где ты был? — спросил Алекс, бледный от раздражения и застарелой боли в поврежденном колене, войдя в комнату, которая была прежде кабинетом Дункана, и обнаружив там друга в компании с бутылкой.

Чтобы избавить свою семью и друзей от возможного потрясения, Дункан сперва спрятал ящик с «гран-марнье», затем отправился в спальню, где поспешно сменил одежду двадцатого века на штаны, башмаки и свободную льняную рубашку. Ему было невыносимо находиться там, зная, что Фиби теперь нет с ним и он, может быть, никогда больше ее не увидит. Одна лишь мысль о такой возможности была совершенно невыносимой, реальность же, день за днем, ночь за ночью будет просто пыткой.

— Сколько времени я отсутствовал? — мрачно спросил Дункан, призывая на помощь все свои душевные силы и приводя мысли в относительный порядок. Как бы сильно он ни хотел предаться отчаянию, он не мог позволить себе такой роскоши. Нужно было выиграть войну, а от него зависели жизни многих людей.

В ожидании ответа он разглядывал исцеленного Алекса. Его друг уже не пользовался костылем, ни в прямом, ни в переносном смысле, хотя его хромота бросалась в глаза. За его пояс был засунут пистолет, как раньше, и волосы были причесаны и аккуратно связаны в пучок. Его кожа была загорелой.

Вопрос явно застал Алекса врасплох, как и должно было быть.

— Боже мой, — произнес он наконец, — неужели ты этого не знаешь? Прошла неделя с тех пор, как ты испарился, словно призрак, черт побери! Мы с Лукасом обшарили остров до последнего дюйма, пытаясь найти какие-нибудь следы тебя или Фиби. Что за дьявольщина здесь творится?!

Дункан чувствовал внутри себя пустоту, ныли старые шрамы. Он был уверен: быть привязанным к хвосту лошади, которая волочит тебя по каменистой дороге, менее больно, чем расстаться с женой без надежды когда-либо снова увидеться с нею. Кроме того, ему не улыбалась перспектива рассказывать о своих приключениях.

Прежде чем ответить, он сделал изрядный глоток бренди и повалился в кресло за столом.

— Ты бы лучше налил себе, дружище, и присел. Это долгая и запутанная история, полная неожиданных поворотов.

Алекс смотрел на Дункана с любопытством и раздражением, но внял его совету. Взяв в руки кружку и примостившись на подушке, он поднял брови и пробормотал:

— Ну, давай, выкладывай.

Дункан не надеялся, что ему поверят. Тем не менее он начал с той ночи, когда появилась Фиби Алекс лично присутствовал при том событии, поэтому была вероятность, что он хотя бы частично поверит рассказу, каким бы фантастическим он ни был, а затем поведал недавние события, начиная с путешествия на лифте в будущее.

Кое-как Дункан описал наиболее важные моменты и, прочистив горло, сообщил обстоятельства своей нынешней разлуки с Фиби. К этому моменту его уже не волновало, слушает его Алекс или нет.

— Великий Боже! — промолвил Алекс, когда рассказ закончился и Дункан, обессилев, положил голову на руки возле пустой кружки. — Мыши размером с людей? Экипажи, которым не нужны лошади? Ракетные корабли, летающие на Луну? Черт, похоже, что любой нормальный человек сойдет с ума, пробыв там пять минут?