И все же евреев не любят. Раньше я думал, что это из–за того, что они Христа распяли. Римлян за это никогда не осуждали. Ведь Пилат трижды предлагал простить Иисуса, но иудеи были против, и прокуратор «умыл руки». Но теперь я думаю, их ненавидят потому, что они умные и добиваются во всем успеха. Люди не могут простить преуспевающим их благополучия. Видят в этом вселенский заговор и жидовскую хитрость. В дореволюционной России было такое народное развлечение – погромы евреев. И в советское время их не жаловали. Про евреев было столько анекдотов – бытовал даже такой: «В компании один предлагает: ”Что мы все про евреев, да про евреев – давайте что–нибудь другое расскажите». Заводила соглашается и начинает: ”Идут по пустыне два негра. Мойша и Абрам…»»

Сейчас, не только у нас, в Киргизии, но и в других развивающихся странах, стараются заманить туристов, приближая сервис к европейским или американским нормам. При этом совершенно забывают о национальном колорите, о душе народа. В Бишкеке – столице Киргизии – трудно отыскать кафе или ресторан с национальной киргизской кухней. Есть уйгурская, корейская, китайская, даже вьетнамская, не говоря уже о европейской, а киргизской нет. Я, когда работал над книгой «Традиции кочевников», обратился в Музей изобразительных искусств, в отдел, занимающийся прикладными национальными искусствами. Попросил дать материал по национальной киргизской одежде. На меня посмотрели так, словно я свалился с Марса. «К нам японцы обращались по такому же вопросу, мы не смогли им ничем помочь. Нет у нас ничего». А я хотел узнать, чем отличаются женские головные уборы – элечеки в разных киргизских родах и племенах, проживающих в различных регионах нашей республики. Жаль, что старые традиции и искусства уходят. Ведь люди приезжают к нам, чтобы ощутить наше своеобразие, познать нашу жизнь. Мы разные – и это хорошо, – этим мы и интересны друг другу.

Указующий знак жезла автоинспектора – и Света послушно сворачивает к обочине. Правда, инспектор стоит на противоположной стороне дороги, а из машины Света, как обычно, не спешит выйти. Мол, тебе надо было меня останавливать, ты и подходи. Другие водители бегут к инспектору с документами, и он тут же направляет их к командиру. Тот принимает мзду, не выходя из припаркованного рядом авто. Картина напоминает конвейер. Только Света из него выпала. Инспектор искоса бросает на нашу машину тревожный взгляд. Наконец, тяжело вздохнув, тащится через дорогу к Светиной машине. Учитывая его габариты и далеко выступающий вперед живот, видно, что для него это тяжелое занятие.

Приоткрыв окно, Света еще издали кричит инспектору: «В чем дело?» На лице гаишника видно разочарование – женщина за рулем! Теперь инспектору понятно, почему его заставили оторваться от денежного потока и тащиться к нарушителю. «Вы нарушили правила, эдже, – нерешительно начинает говорить гаишник, – скорость превысили».

Света машет ему из окна, прикрывая платком рот: «Вы, пожалуйста, близко не подходите. А то заразитесь! У меня грипп». Инспектор тормозит на солидном расстоянии от машины и ждет, когда ему предъявят документы. Света, продолжая закрывать половину лица платком, словно паранджой, честными глазами смотрит на гаишника. «Я ведь не очень сильно превысила скорость?» – осведомляется она у мило улыбающегося ей инспектора. Тот уже понял, что денег ему не дадут, и думает, как бы побыстрее избавиться от этой женщины. Ведь на другой стороне дороги встал денежный конвейер. Он с явным сожалением провожает проезжающие мимо авто. Инспектор всем своим существом чувствует, как уплывают его родные денежки и с каким осуждением на него взирает командир из машины. Тот тоже остался не у дел.

«Вы ремень безопасности не пристегнули», – обреченно замечает гаишник, в его душе еще теплится огонек надежды, что хоть двадцатку эта дама ему даст. «Да он же меня душит! – возмущенно отвечает Света. – И потом, это же моя безопасность. Хочу – пристегиваюсь, а если не хочу? Я понимаю, что в правилах написано, а если я не могу?» Инспектор извиняющимся тоном говорит: «Вы, эдже, будьте, пожалуйста, осторожны». И с видимым облегчением гаишник заканчивает свое напутствие словами «Счастливого пути!» Ему, наверное, не впервой приходилось иметь дело с водителем–женщиной, и он предпочел с ней не связываться. Даже документы не проверил.

Однажды Света забыла дома свои документы. Дело–то, как вы понимаете, абсолютно житейское. Другую сумочку утром взяла, может быть, другую куртку надела. Да мало ли еще всяких причин. Что, только о документах женщина, собираясь утром на работу, должна думать? Тут, пока приведешь себя в порядок, как говорил один юморист – восстановишь лицо по черепу, больше часа уходит. Пока выберешь себе подходящий костюм, пять юбок и трое брюк перемеришь… А еще прическа, макияж. Успеть бы между делом кофе хлебнуть, цветы полить, кошку, крыс, собак покормить – голова кругом пойдет. С трудом себя в зеркале узнаешь. Так, только части лица замечаешь: брови, нос, шею и так далее. А просто в глаза себе посмотреть, остановиться на мгновение – некогда.

А в сумочке разве сразу определишь – есть там документы на машину или их там нет? Тут, если что надо найти, полчаса сумочку выворачивать надо. В ней столько карманов и отсеков, что Света сама точно не знает, сколько их и где они находятся. Спроси ее про документы, даже если они в сумочке, она не вполне уверена, что может их отыскать. Они могут найтись, но как–то сами. А чтобы документы нашлись по желанию или по приказанию – в этом она сильно сомневается. Ведь даже сотовый телефон, для которого предусмотрен специальный кармашек, способен потеряться в ее сумке. Разговаривать–то по телефону приходится на бегу или за рулем автомобиля. Сейчас такое движение. Все нарушают правила. Едешь и только клянешь участников движения. А тут телефон то и дело начинает трезвонить. Странное, дело, он сигналы подает, а попробуй найди его в сумочке! Ведь там чего только нет: косметика (это само собой), расческа, деньги, блокнот, ручка, куча чьих–то визиток, зеркальце, капроновые чулки (их не напасешься, только повернулась – уже затяжка), квитанции за свет, газ, воду, еще за что–то (оплатить надо), СД–диск (фильм записали друзья), фотографии (показать знакомым, рассказать им о поездке на юг), украшения, батарейки для фотоаппарата (муж просил купить), несколько конфет (чай попить), упаковка сосисок из «Штайнброя» (по пути захватила на ужин)… И еще много чего в этой сумочке, что попадает в нее как в черную дыру и не торопиться ее покинуть. Так что иногда Света сама с удивлением обнаруживает в недрах сумочки давно пропавшие вещи: какие–то оторванные пуговицы, затерявшиеся монетки других стран. Кажется, брось туда булыжник, Света ничего не заметит и будет его таскать в сумочке до следующей ревизии. Телефон среди всех этих крайне необходимых вещей найти сложно. И представьте себе, телефон еще хоть сигналы «SOS» подает, а документы на машину и водительские права безмолвны. Как догадаешься, внутри сумочки они или там их нет вовсе?

И вот останавливает Свету инспектор. Сколько ни рылась она в своей черной дыре, а ничего похожего на документы и права обнаружить не смогла. А гаишник такой правильный попался, хочет машину у Светы отобрать и на штрафную стоянку отогнать. Она ему по–человечески объясняет, что забыла документы дома. Дом рядом – квартала три–четыре, и если гаишник ей не верит, что это ее машина и что у нее есть права на ее вождение, то она, Света, готова съездить за ними и показать их инспектору.

Видимо, гаишник имел дело с женщиной–водителем впервые, потому как потребовал, чтобы Света покинула транспортное средство, и принялся отвинчивать номера. Света сразу его предупредила, что делает он это зря, так как ему же и придется назад их привинчивать. Но инспектор был упрям и непреклонен.

Когда Света на такси привезла гаишнику свои документы, он забрал у нее права и пригласил разбираться в ГАИ. Естественно, гневная речь Светланы в стенах этого заведения вызвала совершено неожиданный для инспектора эффект: его крепко пожурили за нетактичное поведение с женщиной. Ему пришлось публично извиниться и, пыхтя от досады, прикручивать Светины номера. С тех пор женщин он больше не останавливал. Поднимет свой жезл, но как только увидит, что за рулем женщина, отчаянно машет ей, проезжай, мол, быстрее. Или сам заскакивает в автомобиль и по газам – подальше от греха!