Оман ругался и рычал от нетерпения узнать, что же находится внутри сундука, но был бессилен пробиться сквозь окаменевшее покрывало сундука. Наконец подгнившие доски сундука не выдержали отчаянных ударов Омана, и сундук треснул. Из образовавшейся дыры на пол пещеры посыпались какие–то предметы. Оман бросился подымать их.

В свете фонаря он увидел, что это были монеты. Они были черными и слиплись по несколько штук в бесформенные куски. Оман попытался отчистить одну из отвалившихся от общей массы монеток. Черный налет не поддавался его усилиям. Вконец обессиленный, Оман опустился на разбитый сундук, сжимая в руке небольшую монету. Что же это может быть? Золото? Вряд ли, Оман помнит смутно романы про пиратов и кладоискателей. Там всегда наступает момент, когда внезапно изумленному взору предстает сверкнувшее золото. Ведь золото – благородный металл, который не подвергается окислению. Даже самородки находят по блеску. Нет – это не золото.

Серебро? Или бронза? А возможно, медь. В древности медь тоже ценная была. Да и сегодня в цене. Всю ее в Китай вывезли. Телефонные кабели вырезают грабители, охотясь за цветным металлом. Нет, не может быть бронза или медь! Ведь в легенде говорилось о золоте и серебре. Но серебро – тоже благородный металл. Окисляется ли оно или нет? Подумав, Оман вспомнил, что серебряные вещи темнеют и покрываются патиной. Значит, это серебро! А темный налет – мощная патина. Ведь восемь столетий эти монеты здесь лежат. А раз есть серебро, значит, и золото где–то рядом. Может, не здесь, а в соседней пещере? Это уже не важно. Оман нашел серебро, найдет и золото!

Вот оно, наконец, сокровище! Как долго он его искал! В голове Омана гремел хор голосов от шумевшей в висках крови. Надо успокоиться. Все позади. Все закончилось так, как он хотел.

И вдруг тишину пещеры нарушил шаркающий звук чьих–то ног. Шаги приближались к оторопевшему от неожиданности Оману. Волосы на его голове зашевелились от ужаса. Здесь, на двадцатиметровой глубине, не может быть живого существа, кроме Омана!

В страхе кладоискатель озирался по сторонам. Звук усиливался. Внезапно Оман заметил небольшое свечение в одном из боковых ходов. Неужели существует еще один проход к сокровищам, о котором Оман не знал?! Как такое может быть? И, наверняка, есть кто–то, кому известен этот проход и кто давно пользуется им для своей выгоды. Первым желанием Омана было спрятаться и подсмотреть, кто нашел сокровища раньше его. Но не успел он сделать и шага, как в проходе показалась фигура старика. Что–то знакомое почудилось Оману в темном облике пришельца. Какие–то смутные воспоминания вихрем пронеслись в воспаленном мозгу кладоискателя. Это же тот старец, который приснился ему во сне! Как это возможно? Как может сон стать явью!

– Здравствуй, Оман! – проговорил Оскамбай, а возможно, призрак старого калмыка. – Вот ты и добрался до желаемых сокровищ. Сколько веков духи моих предков охраняли этот клад! Сколько людей пыталось его найти! Ты первый, кто коснулся этого богатства, потому, что мысли твои были чисты. Правильно я говорю?

Старик уселся на разбитый Оманом сундук и пристально посмотрел на кладоискателя.

В голове Омана пролетел рой мыслей – о проданной квартире, о долгах перед своими рабочими по зарплате, о его обещании жителям Курменты и близлежащих сел доли от найденных на их землях сокровищ. Вспомнился аким района и губернатор области, вспомнились и холодные глаза Юсуфа и его телохранителей, отчего Оман вздрогнул. Где–то вдалеке появился академик Плоских и призывно замахал рукой. Спелеолог Дудашвили за его спиной хрипло сказал: «Не нужно мне никаких сокровищ. Главное, что ты нашел пещеру. Мы назовем ее пещерой Омана!»

– Что ты сейчас будешь делать? – сурово спросил Оскамбай, прерывая поток безумных мыслей в голове у Омана. – Будешь звать Юсуфа или позвонишь академику? Отвечай!

Оман покрылся холодным потом. Его то бросало в жар, то обдавало леденящим холодом. Везде ему мерещился пронизывающий взгляд Юсуфа. Оман ощутил холодок приставленного к виску пистолета. Что будет, если он скажет о находке академику Плоских? Привезет ли Владимир Михайлович с собой охрану? Спрячется ли Оман от вездесущего Юсуфа? А если скажет этому бандиту, что будет с ним самим, останется ли Оман в живых? Можно ли верить этому вору в законе? Может быть, ничего не говорить никому и закрыть котлован. Это еще в его силах. Взять часть сокровищ и попытаться продать. Нет, так нельзя, всем станет ясно, что он отыскал клад. Взять и не пользоваться найденными сокровищами? Всю жизнь чахнуть над созерцанием тайного богатства, словно Кощей бессмертный? Что же делать?!

Оман в отчаянии посмотрел на призрак старого Оскамбая. Тот, не дождавшись ответа от Омана, мирно похрапывал, устроившись на сундуке. Кладоискателю нестерпимо захотелось открыть другой сундук. Есть ли там золото? Может, его и нет вовсе. Надо проверить. Оман схватил молоток и лопату и бросился ко второму сундуку. Не обращая внимания на спящего призрака, он взмахнул молотком и что было силы ударил, стараясь проломить сгнившие доски. И тут Оман проснулся.

На поляне горел костер. Возле него сидели три человека. Через открытую дверь юрты Оман узнал Василия, Виктора и Сергея Дудашвили. Вокруг было темно, видимо, наступила ночь. Когда Оман уснул, он совершенно не помнил. В горле все пересохло и был дурной вкус. По всей вероятности, они выпили водки по случаю прохождения пещеры. В туманном от сна сознании вертелись обрывки видений и воспоминаний. Внезапно Омана ударило как током. Он был в пещере и нашел сокровища! Как же он вернулся в юрту?

Оман прислушался к разговору спелеологов.

– Совершенно не важно, найдет Оман клад или нет, – говорил Сергей, – я даже думаю, что, скорее всего, не найдет. Все это миф. Главное – это то, что он уже нашел пещеру. Здесь есть легенда, есть остатки шурфа энкавэдэшников. Есть, что показывать и рассказывать туристам. То есть Оман создал новый туристический продукт, который будет приносить стране деньги. Мне кажется, это и есть то сокровище, которое искал Оман. Руками его не возьмешь, а пользу оно несомненную государству принесет. Причем не единовременную, а на многие годы и века.

– Для меня сокровища вообще не имеют никакой ценности. Что я с ними буду делать? – продолжил разговор Филиппенко. – А вот пещера – это действительно интересно. Если Оман все–таки откопает проход из завального зала, может быть, пещера и дальше продолжится. Со временем, после того, как мои ребята исследуют ее полностью, можно будет организовать посещение ее туристами. Вкупе с легендой это будет для них очень интересно. На Иссык–Куле таких мест не так уж много. Молодец все–таки Оман, что пещеру нашел.

– Конечно, молодец, – согласился Виктор, – но если бы еще и сокровища нашел, тогда бы вообще прекрасно было. Не забывайте, Оман квартиру потерял ради своей идеи помочь государству. Я первый раз встречаюсь с человеком, который готов реально отдать свои деньги, и немалые, ради своего патриотизма. Если бы в нашей республике все так думали и поступали, как Оман, горя бы не знали.

– А может быть, он и ради себя старается, – возразил Сергей, – награждение в случае находки ему все–таки причитается. Хотя рассчитывать, что кто–то ему заплатит, – абсурд. Вон в прошлом году академик Плоских нашел золотой слиточек весом тридцать грамм, а никто ему ни копейки не выплатил. Так–то вот.

Спелеологи продолжали пить чай. Оману жутко хотелось к ним присоединиться, жажда мучила, но осознание того, что все ему приснилось, сильно его огорчило. Когда же он уснул? Что было на самом деле, а чего не было? Существовал ли на самом деле страшный Юсуф или и он плод его воображения? Ничего, сейчас он встанет, подойдет к костру и узнает, что же из его воспоминаний явь, а что сон. И Оман опять заснул.

Этот рассказ о жизни монаха Ираклия, того самого, кто забрался под кровлю в Свято–Троицком монастыре в 1916 году во время киргизского бунта и тем спасся от неминуемой смерти, не является продолжением повести «Золото Иссык–Куля». История его жизни напомнила мне жития святых, на долю которых неизменно выпадало множество страданий. И так же, как и они, отец Ираклий до самой смерти был верен своему Богу.