— Нет проблем! — оскалился пулеметчик.

— Интересно, а золото как экспортируют? — задумчиво произнес Ветеран. Этот вопрос был обращен к конкретному человеку.

— Золото с приисков доставляют вертолетами, оттуда во Владик, а затем самородки перевозят в Штаты. Их дальнейшая судьба мне неизвестна, — ответил Ренат — юлить не было смысла. Его жизнь зависела от любого из этих людей. Тафулину не приходилось уповать ни на закон, ни на силу синдиката, которому он служил, ни на взятку или адвоката-проныру. Человеку, долгие годы плевавшему на человеческие устои, жившему вне закона, теперь довелось увидеть и оборотную сторону этой медали. Из серьезного бандита, перед которым трепетали даже бригадиры, не говоря о рядовых «быках», он превратился в жертвенного барана. Если наемникам покажется, что Ренат не до конца с ними искренен, ему без лишних слов прострелят голову или перережут горло. А может, взорвут грудь, как тому бедняге.

— Интересно, если на государственных приисках с их навороченными системами безопасности воруют, то что мешает вашим людям воровать золотишко? — продолжал спрашивать Татенков.

— У нас немного другие порядки. Если кто-то попадется на крысятничестве, его кончат сразу, на месте. И труп будет валяться там неделю, чтобы все старатели и охранники видели, как поступают с крысой!

— Сурово, — задумчиво констатировал Ветеран и со вздохом добавил: — Но справедливо.

Сумерки сменились темной ночью, постепенно в лагере наемников все утихло. Все, кроме заступившего на пост Татенкова, спали.

На следующий день наемники принялись оборудовать свою стоянку под лагерь, где они должны будут провести не один день.

Татенков с Улнисом устанавливали сигнальные мины, остальные натягивали вверху брезент, чтобы с воздуха не заметили пламя костра. Собирали на ночь хворост. Михеич с Кольцовым провели разведку запасного выхода. Но эта попытка не увенчалась успехом: пробраться через колючие кусты оказалось невозможно.

— Жаль, конечно, что запасного хода нет, — проговорил Глеб, протягивая проводнику сигарету. — Но, с другой стороны, никто не сможет к нам подобраться с тыла.

— Тоже хорошо, — бодро вставил тот, закуривая.

Глеб рассмеялся, и они вернулись в лагерь.

Мулы жевали овес, уткнувшись мордами в свои мешки, за ними открывалась панорама лагеря наемников.

Из темноты вынырнул Болонидзе.

— Аллах акбар, — произнес грузин на мусульманский манер и поднял правую руку в знак приветствия. Увидев Вано, все радостно заулыбались, сдвинулись, уступая ему место возле костра. Кольцов посмотрел на грузина, тот едва заметно кивнул. Донцов протянул ему пластиковый стакан с едва теплым кофе.

— Ну, что расскажешь, кровожадный следопыт, посланец призрачного Востока? — начал подтрунивать над Болонидзе Улнис.

Выпив залпом свой кофе, Вано с удовольствием потянулся и промурлыкал:

— Не переживай, малэнький, все хорошо. Я честно отрабатываю свои деньги. — Заметил, что все смотрят на него с любопытством. — Парень попался, вах, какой резвый, бежал, как страус, весь день без отдыха. Я его нашел под утро, спал в кустарнике. Видно, сильно устал, ни на что не реагировал, пока горло не перерезал. Тогда только задергался, и то ненадолго. Обратно добрался без приключений, — коротко рассказал Вано.

— Слушай, Янычар, ты не взял у косоглазого никакого сувенира? — спросил Улнис.

— Какого сувенира? — не понял грузин.

— Ну, взял бы его «Калашников», например.

— Зачем мне «Калашников», мой «РПК» ничуть не хуже, — невнятно проговорил Вано, затем улыбнулся и сверкнул глазами. — Как я понял, Викинг, тебе нужно доказательство, что я пришил того беглеца.

Улнис молчал, он явно перестарался, поддразнивая Вано. Но на этот раз грузин не взорвался и не кинулся в драку. Совершенно спокойно расстегнул нагрудный карман комбинезона, что-то достал и протянул Донцову:

— Аристократ, не сочти за труд, передай этому недоверчивому.

Олег ощутил у себя на ладони что-то липкое, напоминающее спущенный резиновый мячик. Не глядя, протянул Улнису. Тот взглянул сначала с безразличием, потом поднес ближе к глазам и тут же швырнул этот комок в костер, грязно ругаясь. Вано громко расхохотался. Донцов посмотрел: на красных головнях, как живые, шевелились уши, от высокой температуры увеличенные до невероятных размеров. Над стоянкой поплыл запах горелого человеческого мяса. Наемники, как по команде, отпрянули от костра. Донцова затошнило от увиденного, от запаха и, главное, от сознания, что он держал в руках эти человеческие уши, отрезанные и проткнутые проволокой.

Так, пора спать, — проговорил Кольцов. — Кто меняет Шлосова? Остальным спать.

Пока наемники готовились к ночлегу, Болонидзе подошел к Кольцову.

Рассказывай, что там творится, — велел Глеб, расстилая спальный мешок.

— Все именно так, как предсказывал Кутепов, — ответил Вано, он бросил свой мешок возле Кольцова. — Можно подумать, что война, вертолеты все время курсируют. По-видимому, ставят заслоны, чтобы мы не вырвались. Сил у них сейчас немного, но все же…

Посмотрев внимательно на Вано, Глеб властно сказал:

— Что там еще, договаривай.

Болонидзе присел на корточки, прошептал:

— Для разведки они использовали легкий вертолет «Ми-2» и «кукурузник».

— «Кукурузник», ты не ошибся? — спросил недоверчиво Глеб. Силы синдиката оказались намного мобильнее, чем мог себе представить Кольцов. Теперь, сбив два вертолета «Ми-2», они не лишат преследователей средств передвижения. А один «кукурузник» запросто поднимет полсотни боевиков.

— Это их «кукурузник», — уверенно сказал Болонидзе. — Летел, сука, над верхушками деревьев, и оттуда выглядывали абреки с пулеметами.

— Да, нехорошо получается, — задумчиво проговорил Глеб, потом улыбнулся и добавил: — Завтра, кажется, надо будет поподробнее расспросить Тафулина об их главной базе «Дозор».

— Зачем тебе это?

— Надо узнать, что там за техника. А то вдруг там есть «Б-52», и они начнут бомбить по площадям. Нехорошо получится.

— Это точно, — улыбнулся Вано.

— Ладно, давай спать, еще дня три отдыхаем, а потом неделю вряд ли вообще удастся поспать.

Болонидзе залез в спальный мешок и накрыл лицо противомоскитной сеткой.

— Дамы и господа, наш рейс подходит к концу. Самолет «Ил-76» совершает посадку в конечной точке нашего маршрута — городе Владивостоке, — объявила молоденькая стюардесса. — Прошу всех прекратить курить и пристегнуть ремни.

Через иллюминатор Александр Васильевич Логинов — глава корпорации «Свой путь» — наблюдал панораму раскинувшегося внизу большого портового города, с одной стороны омываемого Японским морем, а с суши окруженного сопками, покрытыми лесом.

Через минуту самолет плавно сел на бетонную полосу аэродрома, после небольшого пробега медленно подъехал к стоянке самолетов. Открылась дверь, и подали трап. Александр Васильевич дождался, когда возле выхода закончилась толчея. Тогда он встал и направился к улыбающейся стюардессе, за ним следовали его два секретаря. Один — сорокадвухлетний московский чеченец Алик Джасанов, бывший боксер, чемпион Советского Союза в тяжелом весе. Вторым был тридцатипятилетний доцент права, коренной москвич Давид Гольберг. Это был адвокат фирмы «Свой путь» и главный консультант Логинова по законодательству. Гольберг был полной противоположностью Джасанова — невысокого роста, худой, с гладкими волосами, зачесанными назад, в темных больших очках.

У выхода Логинов повернулся к стюардессе:

— До свидания, мисс.

— До свидания, господин Логинов, — пропела смешливая стюардесса. — Надеюсь, вы остались довольны сервисом нашей компании?

Александр Васильевич уже на трапе поднял правую руку в ответ. Впрочем, это был знак приветствия ожидавшему внизу Улдузову.

Возле Ахмеда Улдузова стояли Николай Ванин и два телохранителя. Спустившийся с борта самолета шеф кивком головы поздоровался со встречающими, потом спросил: