— Добрый день, — промямлил Ренат, чувствуя, как от страха его рот наполняется слюной, вязкой, как кисель.

— Присаживайтесь. — Александр Васильевич указал на кресло, стоящее напротив его стола. Тафулин сел, положив свои холеные руки на колени, мысленно он вручил свою судьбу Аллаху.

— Мы провели расследование, — заговорил глава концерна. — Ваши показания и показания Алика подтвердились. Вы оба действительно не могли противодействовать нападению. Налет на вас совершили профессионалы высокого класса. Однако это не снимает с вас, обоих, — уточнил Логинов, — вины за утерю крупной суммы наличных денег. Со временем с вас их высчитают. — Ренат медленно перевел дух: раз говорят о возврате денег, значит, убивать его не будут. Логинов продолжал: — Мы смогли урегулировать наши проблемы с партнерами и противниками. Если в первом случае пришлось воспользоваться нашим резервным фондом и дело ограничилось лишь недовольными репликами наших дальневосточных партнеров, то в другом случае возникла необходимость ехать в воюющую Чечню, подвергая себя едва ли не смертельному риску. Но наши старания вознаграждены. Мы практически устранили, — на последнем слове президент концерна сделал особое ударение, — будущий очаг напряженности. Кстати, очень хорошо проявил себя Алик Джасанов, тем самым искупив свою вину. Теперь, Ренат Шарипович, ваша очередь смыть пятно со своей блестящей репутации. И занять новую ступень в профессиональной карьере.

— Когда выезжать? — спросил Ренат. Как ни старался он выглядеть мужественным, но выговорить это без тяжелого вздоха не получилось.

— Вы что же, собрались на чеченскую войну? — улыбнулся Логинов. — Нет, мой дорогой, вам туда ехать не надо. С каждого надо требовать то, что он может дать. Вам, Ренат Шарипович, надлежит вылететь во Владивосток. Там вас встретят надежные люди и доставят в теперь уже наш таежный филиал. В детали вас посвятит Альберт Генрихович, я же скажу только суть. Вы должны провести полную и объективную ревизию всех объектов. Я понимаю, что дело для вас новое, но, как мне сказал Фроман, вы человек неглупый, а главное, все схватываете на лету. Недаром же вас называют Шустриком.

— Я сделаю все, что в моих силах, и даже более, — выпалил на одном дыхании Тафулин. Все-таки уж лучше тайга с гнусом, чем Чечня с ее войной.

— Вот и отлично, — улыбнулся Логинов, снова берясь за бумаги и тем самым давая понять, что аудиенция закончена.

Экспедиция расположилась на узкой поляне в тени развесистых кедров. Навьюченные мулы мерно щипали траву. Наемники сидели невдалеке от них, орудуя своими кинжалами, ели консервы. Шел третий день экспедиции.

Пустые банки бросали в полиэтиленовый мешок. Затем Гудыма взял его, вытащил из одного вьюка саперную лопату и удалился в чащу. Там он аккуратно снял верхний слой, выкопал яму, небольшую, но глубокую, бросил туда мешок с отходами, снова закопал.

Когда Алексей вернулся на стоянку, наемники лежали на траве в самых непринужденных позах и курили. Владис, как обычно, задевал Вано.

— Янычар, а что это у тебя за железный чемодан с грузинскими каракулями на крышке? — допытывался прибалт. — Ты что, там деньги держишь?

— Да, те, что ты мне должен, — парировал Вано.

— А если серьезно? — настаивал Владис.

— А если серьезно, оставь меня в покое, — ответил грузин.

— Не хочешь сказать, я сам посмотрю, — сказал Улнис и многозначительно добавил: — Потом…

Вано на эти слова только усмехнулся, затем, затянувшись самокруткой, бросил:

— По старой дружбе, Викинг, я тебе скажу вот что: если ты поднимешь крышку, боюсь, что тебе не с чем будет вернуться в Питер к проституткам.

Все, кто был на поляне, сдержанно рассмеялись, даже Глеб, суровый командир, улыбнулся.

— Спасибо, что предупредил, — огрызнулся Владис. — Я тогда попрошу Архимеда разобраться с твоим сейфом.

— Нет, дружище, на меня можешь не рассчитывать, — подал голос Гудыма. — Я еще собираюсь на Кипр. Там тоже есть женщины, и я должен быть во всеоружии.

Наемники снова рассмеялись. На этот раз Глеб смех воспринял по-другому.

«Что-то больно развеселились, — подумал он. — Третий день в тайге, они уже смеются. Расслабились, не думают, что их ждет впереди. Скорее бы выйти к приискам, чтобы они почувствовали себя на войне».

— Так, хватит, — спокойно проговорил Кольцов, обрывая на полуслове прибалта и обращаясь к нему. — Вместо того чтобы тренироваться в словоблудстве, возьми Аристократа и смените Ветерана и Лопату, пусть отдохнут. Через четверть часа выступаем. — Эта команда касалась всех.

Глеб обратил внимание на Михеича. Проводник дремал под кустом. «Железные нервы», — с завистью подумал он. К нему за эти двое суток сон не шел.

Четверть часа пролетели быстро. Глеб встал, отряхнулся, взял из кучи оружия свой автомат, повесил его на спину, скомандовал:

— Подъем!

Оружие тут же расхватали, все сразу начали убирать следы своего пребывания на этой поляне. Когда все было закончено, Кольцов спокойным голосом сказал:

— Двигаемся в прежнем порядке. Первым идет Янычар.

И снова изнурительный марш по тайге. День уже подходил к концу. Кольцов посмотрел на часы и подумал: «Еще пару часов — и солнце сядет». Не успел он посмотреть на карту, чтобы прикинуть место для ночлега, как перед ним появился Вано.

— Что случилось? — спросил Глеб.

Вано ухмыльнулся и шутовски вскинул руку к виску:

— С севера движется караван.

— Какой еще караван?

— Семнадцать тяжело груженных мулов и тридцать семь человек сопровождения.

Глеб изогнул дугой левую бровь, скептически взглянул на Вано:

— А может, это крестьяне?

— Может, и крестьяне, — согласился грузин, — но зачем мирным крестьянам винтовки и пулеметы?

Кольцов достал из вьюка большой бинокль.

— А ну-ка позови этих биологов-натуралистов.

Болонидзе вынул из кармана комбинезона небольшой свисток и трижды свистнул. Звук свистка напоминал дерущихся птиц. Пока Вано проделывал эту операцию, Глеб достал карту и жестом подозвал к себе проводника.

— Ну-ка, Вано, покажи, где ты их засек.

— Вот здесь. — Ткнув в точку на карте, грузин провел пальцем немного вперед. — Вообще, мне кажется, эти ребята направляются туда, куда и мы.

— Объект С, лаборатория, — вырвалось у Кольцова. Теперь стало ясно, что везет этот караван.

Глеб повернулся к проводнику: — Покажи, Михеич, где хорошая поляна на их пути?

Проводник посмотрел, что-то прошептал себе под нос и указал пальцем.

— Вот здесь, — сказал он, как-то растягивая слова.

— Хорошо, а где можно наших мулов спрятать на время?

— Пожалуй, здесь, — показал проводник.

Наемники уже собрались вокруг. Кольцов оглядел их, потом обратился к Татенкову:

— Ветеран, сейчас ведешь всех сюда, — он указал место для стоянки. — Мулов оставьте, а здесь… — Он указал пальцем рядом, — здесь устраивайте засаду полного профиля, чтобы никаких прорывов, ясно?

— Ясно, — буркнул Ветеран.

— Тогда вперед, а мы с Янычаром подойдем поближе. Хочу посмотреть на них.

Кольцов двинулся вслед за Болонидзе. Вано повел его напрямик сквозь тайгу. Через полчаса они вышли к неширокой лесной тропе. Залегли за высоким зеленым кустом. Ждать пришлось недолго, буквально через десять-пятнадцать минут на тропе показалась кавалькада.

Кольцов поднял бинокль, чтобы рассмотреть детали. Впереди на лошадях ехали двое. Один из них — китаец с наголо остриженной головой, с тонкими длинными усами. Одет по-походному — потертые джинсы и защитного цвета рубаха, стоптанные кроссовки, глаза прикрывали очки, узкие, как кошачьи глаза. На груди висел автоматический карабин, из подмышек выглядывали рукоятки пистолетов. Китаец о чем-то беседовал со своим спутником.

Глеб перевел взгляд на второго наездника. Это был татарин, мужчина лет сорока с холеным лицом и нежной розовой кожей. Глядя на него, Глеб невольно усмехнулся: наездник играл в ковбоя времен покорения Дикого Запада. Блестящие сапоги со шпорами, штаны, обшитые кожей, белоснежная рубашка, кожаная жилетка с шерифской звездой на груди, на голове черная широкополая шляпа, на руках лайковые перчатки. Одна рука сжимает повод, другая поддерживает карабин, лежащий поперек седла.