— Вот тут ты ошибаешься, моя дорогая. Отсутствовал я сугубо по работе.

— А вчера, между прочим, был «жирный» клиент, — произнесла секретарша таким тоном, что чувствовалось: она не очень-то верит своему шефу. — Ему надо…

Глеб ее оборвал:

— Подожди, Натали, отмени все заказы. У меня сейчас другая работа, крупная и надолго.

— Ты что, серьезно?

— Да уж куда серьезней, — буркнул Кольцов. — Помнишь банковский кредит на отделку офиса?

— Ну. — Наташа все еще не очень верила в грандиозный заказ.

— Так вот этот банк предложил мне работу. Они хотят приобрести недвижимость в Западной Африке, по-моему, какой-то курорт. Я должен сопровождать их экспертов и проконтролировать, чтобы не было подвоха. — Глеб сознательно вешал лапшу на уши своей секретарше. Девушка Ничего не должна знать о цели предстоящей поездки ее шефа на Дальний Восток. От этого может зависеть не только его, но и ее жизнь.

— А что, в банке нет своей службы безопасности, этих бугаев?

— Есть, — подтвердил Кольцов, — но бугаи, как ты выразилась, должны выполнять функции физической защиты. А я, в отличие от них, должен буду проводить независимое расследование. Руководство банка боится, что африканцы могут экспертов запугать или купить. А сделка замыслена на десятки миллионов, и никто не хочет выбрасывать их на ветер.

— Так что делать с клиентом? — упавшим голосом спросила Наташа.

— Я же сказал, все отменить. Меня не будет три, от силы четыре месяца. Жалованье я тебе выплачу за полгода. Ты должна присматривать за офисом, следить за бухгалтерией (то, что меня не будет несколько месяцев, налоговую полицию мало волнует). И главное, следи за перспективами нашего бизнеса. Поняла?

Девушка кивнула. А Глеб продолжал:

— Если через полгода я не объявлюсь, тогда смотри сама. Можешь офис вернуть в жэк или у кого мы его арендуем, мебель со всеми наворотами продашь, деньги оставишь себе. А можешь нанять пару сыскарей и продолжить работу нашего агентства.

— Не каркай, дурак, — она обиженно надула губы.

— Я, конечно, шучу, — улыбнулся Кольцов, — но если честно, то поговаривают, что в этом районе очень прожорливые людоеды. И надо быть готовым ко всему. Ну, Натаха, мне пора.

— Мы даже не попрощаемся? — спросила девушка, глядя снизу вверх на своего шефа.

Почему нет? — удивился Глеб. Достав из кармана связку ключей, он положил их на стол перед Наташей и приказал ей: — Заканчивай работу, поезжай ко мне, готовь обед, я через несколько часов освобожусь, вместе пообедаем и попрощаемся. Идет?

— Идет, — согласилась девушка.

День был заполнен до предела: встреча с потенциальными клиентами, переговоры с партнером, не вылезающим из Швейцарии, обсуждение текущих дел с менеджером (тьфу ты, басурманское слово). Вечером совещание в мэрии по поводу меценатства.

Николай Ильич приехал домой далеко за полночь. Домашние, привыкшие к такому распорядку дня главы семьи, как правило, ложились спать, не дожидаясь его.

Оставив плащ в прихожей, Николай Ильич прошел в рабочий кабинет. Пятикомнатная квартира, купленная год назад, была выбрана специально из-за кабинета. Кутепову всегда хотелось иметь кабинет с видом на Неву. Бывший чекист зажег настольную лампу, сел к письменному столу, включил компьютер. Когда загорелся экран монитора, он быстро выбрал нужный файл, затем набрал на клавиатуре пароль — «Атака». Полковник не любил защищаться, он всегда атаковал…

Глядя на темный экран загружающегося компьютера, Кутепов неожиданно, как в кино, увидел былое. Тридцать лет было отдано Комитету госбезопасности. Тридцать лет службы, начиная с лейтенанта в националистическом Вильнюсе, а затем чего только не было. И особый отдел Западной группы войск, и командировка в Чехословакию перед вторжением советских войск. Потом были Куба, Ангола, должность начальника службы безопасности советского посольства. Но из-за неуживчивого характера там не задержался, перевели в Крым преподавать молодым бойцам из Африки и Латинской Америки методы западных спецслужб. После Крыма — Афганистан, сперва должность заместителя начальника особого отдела сороковой армии. Но из-за того, что рьяный подполковник хотел пересажать высших командных чинов армии, замеченных в злоупотреблениях своим положением, его перевели непосредственно в КГБ, назначив начальником оперативного отдела координационного центра подразделений «Каскад».

Вот здесь и было его место, разработка операций, фильтрация разведданных, анализ их, «игра» с разведслужбами Запада. Это то, что он умел и любил. Четыре года в Афганистане, звание полковника и два ордена боевого Красного Знамени и афганский орден Героя Революции были благодарностью за эту службу. Возвращение в Союз было горьким, огромная страна выглядела униженной и обворованной. Горбачевское бессилие перерастало в повсеместный беспредел.

Должность начальника оперативного отдела КГБ по Ленинградской области давала большие возможности для наведения порядка, хотя бы на определенном конкретном участке государства. Но не тут-то было. Все разработки оперативного отдела резались, что называется, на корню. Шеф каждый раз указывал на прессу, общественное мнение и уже потом кивал на Москву: «Не одобрят».

Огромная страна, некогда бывшая монолитом, трещала по швам. Мятеж в Вильнюсе только подтвердил мнение полковника Кутепова, что нужно срочное хирургическое вмешательство, а иначе будет поздно…

Девятнадцатого августа девяносто первого года полковник Кутепов прорвался с докладом к шефу. Положив на стол раскрытую папку, Николай Ильич указал пальцем на машинописный текст:

— Здесь список на двести семьдесят три человека. Я требую, чтобы они были арестованы.

— Прокурор должен подписать ордера на арест, — вяло пробормотал шеф. Он находился в сомнамбулическом состоянии, ожидая команды из Москвы.

— Прокурор ссылается на вашу резолюцию. После нее он выпишет ордера, — глядя перед собой, отчеканил полковник Кутепов.

— Да вы что! — взвился генерал, поняв, что от надоедливого служаки так не избавиться. — Не терпится тридцать седьмой год повторить?

— В этом списке нет ни одного диссидента, — парировал полковник, — или, как сейчас говорят, оппозиционера. В списке лишь преступники, воры в законе, создающие группировки бандитского толка и привлекающие в них сотрудников милиции, прокуратуры, чиновников из госаппарата. И к тому же в списке крупные чины МВД, прокуратуры и власти, замешанные во взятках и преступлениях. Уже началось сращивание преступного капитала с исполнительной властью, пока на ее нижних ступенях. Но это пока. Если сейчас не принять меры, через пару лет мы превратимся в Чикаго двадцатых годов.

— У вас есть доказательства? — спросил генерал.

— Да сколько угодно, а когда с ними начнут работу наши следователи, всплывет еще много нового. Поставьте свою резолюцию, — попросил Кутепов.

— Не время еще, — буркнул генерал. — Не было еще из Москвы приказа на репрессии. — На последнем слове он сделал особое ударение, чтобы подчеркнуть свою лояльность горбачевской идее.

Полковник Кутепов молча вышел из кабинета шефа, понимая, что вирус «перестроевщины» поразил все слои общества: верхи, оглядываясь друг на друга, не хотят править, а низы, чувствуя вседозволенность, хотят крови, хотят все крушить.

— Упустим пару дней, пиши пропало, — бросил в сердцах полковник генеральскому адъютанту, выходя из приемной.

И он оказался прав, уже на следующий день не получавшие никаких приказов войска стали брататься с полупьяными народными массами. А потом как снежный ком покатило, понесло, поехало. Возвращение из Фороса и реанимация политического трупа Горбачева, арест участников ГКЧП, новый руководитель КГБ Бакатин с его безмозгло знаменитой чисткой. Первым из Ленинградского КГБ был уволен полковник Кутепов, многие из «перевертышей» тогда шептались: «Ярый гэкачепист еще легко отделался».

Свое увольнение Николай Ильич переживал не так болезненно, как то, что творилось со страной. Супердержава крошилась на куски, и уже ничто не могло удержать страну от развала. Горбачев был похож на рыбу, выброшенную на сушу: вроде и открывает рот, но ничего не слышно.