Решили попробовать подзаработать внутри республики. И повезло с первого раза, взяли большую партию наркотиков. Только радость была недолгой: вскоре, буквально на следующий день, выяснилось, что захваченный товар принадлежит первому заместителю начальника Департамент госбезопасности Ичкерии Максурову. Во двор, где отдыхали «индейцы» после трудов праведных, с грохотом вломилась пара БТРов, на броне которых сидели «гвардейцы» Асламбека. Все произошло настолько стремительно, что «индейцы» не успели организовать достойное сопротивление. Несколько человек схватились за оружие, но тут же были убиты, остальные, видя такой расклад, задрали руки вверх.

Впрочем, исход сдачи тоже был предрешен, «индейцы» посягнули на собственность уважаемого единоверца, при этом убили еще нескольких его людей. За такое деяние шариатский суд приговаривает только к смертной казни. Но прежде чем предать их суду, все разбойники прошли через допрос. Допрашивал сам Асламбек Максуров, он никого не бил, не заставлял своих бойцов пытать пленных. Спокойно сидел за старым письменным столом с потрескавшейся полировкой и задавал разные вопросы. Из десятка арестантов Асламбека заинтересовал лишь Ишам, вернее сказать, его заинтересовало то, что пленник долгое время находился в центральных районах России и был привычен к жизни в той среде. К тому же его не пугали ни росссийская милиция, ни российские тюрьмы…

Шариатский суд, как и предполагали «индейцы», был скор и беспощаден, всех десятерых разбойников приговорили к смерти через публичный расстрел. Потом начались приготовления, три дня их держали в просторной камере, давая лишь воду и заставляя читать Коран. Наконец наступил день казни, с утра на городской площади собралось множество народа, били барабаны звучала музыка, над толпой стоял гул, как в гигантском улье. Накал страстей нарастал, толпа жаждала крови, она была опьянена этой жаждой.

Наконец появился микроавтобус «Фольксваген», который, едва он остановился, взяли под охрану шестеро стражей шариатского суда. Приговоренных вводили по трое скованными между собой наручниками. Сперва им устраивали обряд омовения, позволяя перед встречей со Всевышним помыть руки и ступни, тем временем мулла читал молитвы. Когда вся процедура подготовки для перехода в другой мир была закончена, смертников подвели к невысокой стене, выложенной из горной породы. Крайнего приковали еще одним наручником за стальной крюк, вбитый глубоко в стену.

И только после этого на площадь вышла расстрельная команда, это были не штатные палачи шариатского суда, а молодые джигиты, которые добровольно вызвались казнить преступников. Во избежание кровной мести родственников расстрелянных их лица были закрыты зелеными платками. Этот расстрел оказался куда страшнее киношного. Прозвучала короткая команда, и десять автоматных стволов ударили разом. Длинные очереди вырывали куски плоти из тел приговоренных, бронебойные пули высекали искры из каменной кладки. Через несколько секунд и было кончено, два окровавленных трупа лежали у стены третий стоял на коленях с задранной вверх рукой, прикованной к крюку.

Ишам наблюдал за казнью из окна рабочего кабинета Асламбека Максурова, увиденное поразило смертника, последний год он участвовал в боестолкновениях с казаками, милиционерами, смерть не раз ходила возле него, но там был азарт, был кураж, «кто — кого». А здесь просто уничтожение, стреляют в прикованных к стене, как в бешенных собак. Ужас ледяным холодом прошил желудок, мозг сердце смертника.

— Ты можешь оказаться среди них, — равнодушно произнес Асламбек, стоя рядом с Ишамом и наблюдая, как к забрызганной кровью стене подводят последнюю тройку приговоренных. — А можешь и не оказаться… Так Ишам Нарбиев стал собственностью среднего Максурова, его рабом. У Асламбека по поводу смертника были большие планы. Ишаму пришлось полгода провести диверсионном центре «Кавказ», где многоопытные наемки из Афганистана, Пакистана и других арабских стран готовили террористов.

Потом был поход на Дагестан, переросший во вторую чеченскую войну. Ишам был в отряде Асламбека его порученцем. А когда отряд потрепали во время боев за Бамут и бывший заместитель Департамента государственной безопасности решил выйти из смертельной игры под названием война, рабу были выданы документы на имя грузина Анзора Кивиани и приказано отправляться в Россию, где по указанному адресу ждать условного сигнала. Полтора года Ишам Нарбиев прожил в Рязани, торгуя на центральном рынке овощами, которые перекупал у колхозников. Большой дружбы с кавказцами не водил, чтобы не влипнуть в неприятности. Он не боялся тюрьмы, просто помнил, какую страшную клятву дал на Коране. Раб ждал сигнала от хозяина, и вот наконец сигнал был получен. На следующий день Ишам приехал в Москву, где его встретил человек старшего из братьев Максуровых. После чего отвез гостя за город на небольшую дачу. Здесь уже собрался небольшой отряд из восьми джигитов разного возраста со впалыми щеками недоедающих людей и угрюмыми взглядами затравленных волков. По их виду можно было догадаться, что они совсем недавно прибыли с войны. Общество мужчин скрашивала женщина, вернее сказать, молоденькая девушка — невысокая, худенькая, одетая во все черное, с большими темными глазами, она походила на печальную птицу смерти.

— Это Эльза. У нее погибла вся родня во время артобстрела, — шепотом сообщил Ишаму встречающий. — Она выбрала для себя дорогу шахи да.

Нарбиев опытным взглядом моментально выделил большой деревянный ящик, доверху заваленный оружием, гранатами и брикетами взрывчатки. Раб все понял. Хозяин обрек его на смерть, он ожидал этого момента и был рад освободиться от своей клятвы…

— Вот и все, Бахрам Мусаевич, — промурлыкала прямо в ухо Джамбекову молоденькая вертлявая визажистка в коротеньком белом халатике, под которым было надето лишь тонкое кружевное белье. Бахрам оглядел себя в зеркале и остался доволен тем, что увидел. Модельная прическа, костюм от Валентино ручной работы, гладкая кожа лица и живые, молодые глаза. Именно таким и должен быть политик: не замшелый пень или сопливый мальчишка, а зрелый муж, имеющий богатый жизненный опыт за плечами и не утративший юношеского задора. Человеком чьи обдуманные слова не будут расходиться с делом. А он Бахрам Джамбеков, именно такой.

Поднявшись из кресла, кандидат в депутаты прошелся по комнате, наслаждаясь почти невесомой обувью, удобством верхней одежды. Отогнув рукав пиджака, глянул на наручные часы «Омега» в золотом корпусе, до начала прессконференции оставалось почти три часа.

— Сегодня знаковый день, — сказал утром Бахраму пиар-менеджер. — Мы достаточно завлекали электорат вашей персоной. Соорудили хорошую блесну, а теперь самое время дать заглотить наживку, чтобы впоследствии на выборах подсечь нашу золотую рыбку. Нет, рыбищу.

Пиар-менеджер, плюгавенький интеллигентишка с плешивым яйцеобразным черепом и в очках с толстенными линзами, несмотря на неказистый вид, в своем деле докой. В свое время он преподавал психологию общества в университете марксизма-ленинизма. Когда грянули демократические перемены и университет приказал долго жить, преподаватель, один из немногих, не растерялся и перешел от теории к практике. Результат превзошел все ожидания, оказалось, что при правильном подходе к делу даже мартышку можно сделать народным избранником.

Все дело в правильном подходе к психологии избирателей, умении пообещать то, что народ хочет получить. И не просто пообещать, а создать видимость того, что избиратель подсознательно будет думать, что именно этот кандидат может дать необходимое, и при этом не важно, что конкретно хочет избиратель: гипотетическую свободу, дешевую колбасу, бесплатную водку или мужчину каждой второй женщине. Главное, чтобы народ ощущал — только он может дать это. При этом не требуя умереть в борьбе за это…

Удачная раскрутка нескольких невзрачных оппозиционеров заставила обратить внимание на доцента всевидящее око государства. Подобными специалистами, как и стратегическим вооружением, не разбрасываются. И вскоре доцент стал профессором, даже получил кафедру в Институте стратегических исследований. Но с тех пор прихолось раскручивать кандидатов, на которых указывал перст Кремля.