Моджахеды из «сил самообороны», подобно голодным волкам, почуявшим кровь раненой жертвы, преследовали отходящих диверсантов. Наемники двумя группами не торопясь двигались за ними следом.

Одной группой руководил Кухарь, с ним находились: Иван Данченко — Спотыкач и Виталий Проскурин — Цезарь. Второй группой командовал Федоин — Николай Федоров, с ним шли Сергей Лаюк — Мусульманин и Игорь Бруйко.

— Ловкач.

С заложниками остался сам Скок и Клео — Вика Проскурина. Депутаты под руководством Правдина вели себя довольно смирно, «правозащитник» отбил у своих коллег всякое желание не только мятежа, но даже элементарного побега. А вот за братьями Максуровыми нужен был глаз да глаз, поэтому Степан Корчинский далеко не отходил. То и дело поигрывая перед ними миниатюрным пультом дистанционного управления…

Первая волна моджахедов оторвалась далеко вперед Ловкач, продвигаясь чуть позади Федоина, нет-нет да и оглядывался назад, поглаживая при этом цевье своей «канарейки». То, что произойдет завтра, его нисколько не волновало. Даже грохот серьезной перестрелки, говоривший о том, что чеченцы догнали своих обидчиков, не волновал бывшего офицера спецназа Советской Армии. Его слишком долго обучали быть машиной для убийства, на столько долго, что даже через десять лет он был подобно ракете или торпеде, получившей приказ на поражение цели. И теперь уже ни о чем постороннем даже думать не мог, все его сознание занимал полученный напоследок приказ командира (Скока)…

Бег в горах — это тебе не бег по равнине и даже не по пересеченной местности. Через кусты, валуны, рытвины. Разрывая легкие от переполняющей их углекислоты и выворачивая печень от мощной циркуляции крови, которая заставляла бешено колотиться и сердце в груди.

Диверсанты узкой цепочкой обогнули невысокий холм, примостившийся между двух остроконечных гор. Дальше едва различимая тропа скользнула вниз неглубокой извилистой балки.

Бежавший впереди проводник заметно увеличил темп, как будто у него открылось второе дыхание. Так обычно происходит, когда до финиша рукой подать, остальные бойцы также невольно рванули во все лопатки.

Впереди внезапно возникла гигантская россыпь валунов, разбросанных природой в причудливом фантастическом разнообразии.

— Уф-ф, — остановившись, тяжело выдохнул Синицын, жадно хватая раскрытым ртом воздух.

— Вот моя деревня, вот мой дом родной. — Указав стволом автомата на лежащий чуть поодаль плоский, напоминающий могильную плиту валун, добавил: — Здесь тайник. Четверо бойцов, ухватившись за камень, сдвинули его немного в сторону. Под ним оказалась примятая тяжестью трава. Закрытая от палящих лучей солнца, она не выгорела, сохранив свежую изумрудность.

Александр Синицын, наклонившись, вытащил нож разведчика и клинком приподнял слой дерна, под которым Оказалась аккуратно уложенная маскировочная плащ-накидка. Содрав материю, проводник обнажил заботливо уложенные цинки с патронами, ручные и реактивные гранаты, ядовито-зеленые «блины» противотанковых мин.

— Быстро выгребаем все это богатство, — приказал Капитан, времени у отряда не было или, вернее сказать, почти не было…

— В трехстах метрах отсюда есть подземный город, — неожиданно обратился Синицын к командиру отряда.

— Что еще за город? — удивился Капитан.

— Бывший запасной командный пункт ПВО округа. Когда Союз рухнул и войска из Чечни выводили, его демонтировали, а вход взорвали, — пояснил проводник. — Но неудачно, можно уйти в толщу горы. Там десятка полтора штолен, различных галерей. В случае чего можно попытаться навязать «духам» бой в тесном для маневра пространстве.

— В тесном, говоришь? — задумался командир, наблюдая, как двое саперов извлекают из тайника мины, брикеты пластиковой взрывчатки, детонирующие шнуры и всевозможные взрыватели. Решение пришло мгновенно, развернувшись лицом к проводнику, Капитан приказал: — Ну-ка, показывай подземное царство Кощея, — и добавил, обращаясь к остальным: — Все барахло тащите за нами.

Снова диверсантам пришлось карабкаться в гору, да еще с поклажей, нагруженной боеприпасами. Вход в ЗКП располагался на небольшом плато, на высоте двухсот метров.

— Взрывали явно любители, — заявил сапер Клешня, саркастически глядя на черный провал штольни, из-под частично обрушившегося свода торчали ржавые железные арматурины с частично сохранившимися кусками бетона.

— А ты можешь взорвать его лучше? — с усмешкой по интересовался Леший, открывая при помощи кинжала патронный цинк совершенно обыденно, будто это была банка с «Завтраком туриста».

— Значит, будем держаться здесь, — громко отдал распоряжение Капитан и, окинув поворотом головы плато, обозначил позицию для диверсантов: — Делимся на пары и сектора. Бэри и Манжес — левый фланг, Леший и Чапа — правый. Я, Лодочник и Алекс, — командир кивнул на проводника, — держим фронт. В общем, ребята, учить вас я не собираюсь, умного учить — только портить. Поэтому рубимся, что называется, по-взрослому, чтобы у гадов аж кровь с десен стекала. А вот когда совсем станет невмоготу, тогда уходим под землю.

— А нам что делать? — спросил Мытарь, сделав шаг вперед, все-таки армейские привычки в бывшем сержанте-контрактнике оказались слишком сильные.

— Вам предстоит готовить наш отход и встречу дорогих гостей, — ответил Капитан.

— Ясненько, — дуэтом ответили сапёры и, подхватив свое взрывоопасное имущество, направились к черному провалу штольни. Остальные бойцы, высыпав на плащ-палатку патроны, поспешно стали набивать пустые магазины. Для кого-то из них песочные часы жизни уже отсчитывали последние песчинки.

— Ты нам все скажешь, сука, — зло прошипел в лицо привязанной к стулу женщине Азим, и в следующую минуту его пухлая рука отвесила ей пощечину.

Голова Алены дернулась, а рот наполнился соленым привкусом крови. Женщина болезненно поморщилась и непроизвольно обвела зубы языком, не выбили ли какой случайно. Нет, все зубы были на месте и в полном порядке, вот только саднила нижняя губа.

То, что подобное может с ней приключиться, Алена догадывалась, да что там догадывалась, знала наверняка. Слишком грубо все проходило, да и слежка не ее профиль. Вначале она думала, что начальство пошло на этот шаг из-за форсмажорных обстоятельств, не успевали топтунов выслать на перехват ливийца, но позже сообразила, никто не собирался присылать оперативников. Главное не слежка, а возможность держать фигуранта в напряжении. Когда она это поняла, то сразу же стала готовить вариант отхода и, соответственно, финт (ложный выпад), прикрывающий его. Попав в лапы чеченских боевиков, молодая женщина не спешила «раскрывать карты», следовало поупираться, вытерпеть более серьезные аргументы, чем пощечина, для того, чтобы те, кто ведет допрос, поверили в ее искренность.

— Кто ты такая, сука? — склонившись над Аленой, снова прошипел сквозь зубы Азим.

— Мои документы у вас, — воскликнула Алена, слизывая кровь с разбитой губы.

— Не о том говоришь, сука, — злобно оскалился банкир, делая ударение на последнем слове. Произносить слово «сука» в адрес молодой пленницы ему особенно нравилось. Время от времени он косил глазом на стоящего в стороне Махмуда Аббаса, наблюдая за его реакцией. В глубине души Азим надеялся на лице ливийца увидеть проявление тайной страсти, грязной похоти. Но лицо полковника Фарука оставалось бесстрастным, подобным каменной миске, ни единой эмоции, только в глубине темных глаз таились внимание и задумчивость. Военный разведчик пытался понять, что (или кто) стоит за этой красивой и хрупкой женщиной.

— Позволь мне, эмир, поговорить с этой несговорчивой блядью, — к Азиму подошел один из трех боевиков, участвующих в допросе. Еще совсем недавно он воевал в одном из отрядов сепаратистов и по-прежнему обращался к начальнику на военный лад «эмир». — Мне она расскажет.

Азим вопросительным взглядом посмотрел на Аббаса, но ливиец продолжал безучастно молчать. Его интересовало только одно: что известно пленнице. А каким способом удастся это выяснить, его не касалось.