– Элдберт. – Вайолет тряхнула головой, с трудом удержавшись от искушения его обнять.

У нее не было желания сидеть и чинно распивать с ним чай, делая вид, словно прошлого не существовало. Но с другой стороны, возможно, он сознательно стер из памяти все то, что считал предосудительным. Как ужасно думать, что он, возможно, даже стыдится тех эскапад, в которых они участвовали наравне с Китом. Мог ли он забыть? Он был офицером и сражался на войне.

Быстрая улыбка, которую успел ей послать, пока тетя Франческа отвернулась, чтобы взять плед, указывала на то, что он помнит. И на то, что у него и Вайолет по-прежнему есть общие тайны. Вайолет покачала головой.

– Как приятно видеть тебя вновь.

Он приподнял бровь.

– И это все?

– Я скучала по тебе. Я скучала по твоему уму и твоей интуиции. Ты всегда знал, как надо поступить, чтобы не дать мне натворить глупостей, – прошептала она.

– Ну, – сказал Элдберт, откашлявшись, – я скучал по нашим «глупостям». Хотя я могу с гордостью сказать, что больше ни с кем не заключал сделок на крови.

Вайолет поморщилась при напоминании о той клятве, которую они дали друг другу на кладбище.

– И я тоже. Но все же хорошие это были времена.

– Замечательные.

– Перешептываться невежливо, Вайолет, – заметила тетя. – Сядьте же вы оба. Твой отец еще жив, Элдберт?

Вайолет подвела Элдберта к креслу тети.

– Да, и он, слава Богу, здоров. Но лорд Эшфилд… Мадам, я…

– Он умер почти два года назад.

– Простите. Я не знал. Меня так долго не было в стране.

– Откуда ты мог знать? Я заставила Вайолет посетить вместе со мной все значимые для меня места моей юности. С тех пор как мы покинули Манкс-Хантли, мы нигде не задерживались больше чем на пару месяцев.

Принесли чай. Вайолет смирно сидела, сдерживая нетерпение, пока тетя засыпала Элдберта вопросами обо всем, что имело отношение к Манкс-Хантли. Вайолет понимала, что тетя таким образом освежает собственные приятные воспоминания, и она не подозревала подвоха, пока Франческа не спросила Элдберта, что он помнит о кладбище на дне оврага возле их усадьбы.

Элдберт взглянул на Вайолет. Та медленно опустила чашку на стол.

– Старое кладбище у разрушенной церкви? Вы о нем спрашиваете, леди Эшфилд?

– Хотелось бы знать, осталось ли оно все таким же, – сказала Франческа. – Или приход все же осуществил свою угрозу и расчистил руины, чтобы построить на их месте школу?

– Никто ничего не будет строить там еще долго – до тех пор, пока будут живы слухи.

– Слухи?

– Вокруг этого места всегда ходило много легенд. Говорили, что в заброшенных могилах закопаны сокровища.

Франческа была заинтригована.

– Что за сокровища?

– Сокровища графа, который жил в Манкс-Хантли затворником. Говорят, во время Реставрации он накопил несметные сокровища и поклялся забрать их с собой в могилу. Его родственники разворошили склепы, но я считаю, что они не там искали. Граф задумал обмануть их, и ему это удалось.

У Франчески загорелись глаза.

– И что там закопано? Золото?

– Тот, кто будет знать, где искать, может достать из земли несколько кувшинов с рубинами, золотые блюда времен короля Якова. У графини был целый сундук с драгоценностями, который таинственным образом исчез после ее смерти.

– И зачем, спрашивается, такое богатство закапывать в землю? – спросила, явно оживившись, Франческа.

Вайолет послала Элдберту умоляющий взгляд, заклиная его остановиться, пока он случайно не выболтал лишнего. Она уже хотела позвонить в колокольчик, чтобы принесли еще чаю, но тетя Франческа властным взмахом руки велела ей сесть и не вмешиваться.

– Всю семью графа унесла чума, как и многих других людей, кого закопали на церковном дворе и даже креста не поставили, – сказал Элдберт. – Все боялись заразиться.

Франческа с ужасом смотрела на Элдберта:

– И вы играли на этом ужасном месте? Меня в дрожь бросает при мысли о том, что могло с вами стрястись. Господи, знала бы я, что вы раскапывали могилы!

– Я никогда не раскапывала могил, – сказала Вайолет, предупредив возможную оплошность Элдберта. Франческа не должна знать о том, что их было не трое, а четверо, и что четвертый, Кит, пользовался катакомбами, чтобы пробираться туда из «дворца» за лесом.

Элдберт в недоумении моргнул:

– У нас был системный подход к раскопкам. Мы пользовались теми картами, которые я начертил. Мы копали вдоль ручьев…

– А Вайолет делала зарисовки, – сказала Франческа, задумчиво хмурясь. – Она запечатлела на бумаге ваши рискованные авантюры, и там был еще один мальчик.

– С нами был еще Эмброуз, – сказал Элдберт. Вайолет с облегчением вздохнула. – Его отец тоже умер, леди Эшфилд, и он вступил в наследство.

– Об этом я осведомлена, – сообщила Франческа. – Мы приглашены на праздник в его загородном поместье, и мне придется помириться с его матерью.

Элдберт опустил взгляд на клубничное пирожное, тарелку с которым ему торопливо сунула Вайолет, и покачал головой:

– Простите. Я не хотел за чаем говорить о могилах и о тех, кого мы потеряли.

Франческа снисходительно ему улыбнулась и неожиданно поднялась из кресла. Вайолет и Элдберт разом вскочили, протянув ей руки. Франческа предпочла опереться на руку Элдберта.

– И я тоже не хотела. Ничего, Элдберт, – жизнь есть жизнь. Я рада видеть тебя живым и здоровым. Так почему бы вам двоим не выйти в сад и не погулять, пока солнышко светит? Если я смогу найти свою теплую шаль, я, возможно, к вам присоединюсь.

Вайолет вздохнула с облегчением, надеясь, что сделать это получилось незаметно.

Уже через пару минут они с Элдбертом дошли до дальнего конца маленького сада, где был вырыт пруд. Возле стены, по которой вился ароматный душистый горошек, стояла низкая скамейка.

– Мой отец не любил Эмброуза, когда мы были подростками, – сказал Элдберт. Он продолжал стоять, ожидая, пока Вайолет не опустится на скамью.

– Тетя тоже не слишком его жаловала. Он был вредным мальчишкой.

– Полагаю, что из вредного мальчишки мог вырасти неприятный мужчина, – сказал Элдберт. – Трудно предугадать, что может произойти на его празднике. Мне не хочется думать, что он собирается мстить.

– Мстить? Кому? И за что? – спросила Вайолет и нахмурилась.

– За то, что к нему не относились так, как он того хотел. Он всегда злился на нас из-за того, что мы не делали то, что он нам приказывал.

– Все это было десять лет назад.

– Ну, я не думаю, что он очень уж изменился с тех пор.

– Ты для этого пришел? Чтобы поделиться со мной своими опасениями?

– Отчасти да.

– А еще зачем?

Вопрос повис в воздухе.

Ничто, ни сокрытые в склепах сокровища, ни духи тех, кто лежал там, ни души их, попавшие в рай или ад, ни Эмброуз, ни призрак графа, не вызывали в них такого любопытства, такого интереса, такой тревоги, как Кит. Он словно был порождением этого кладбища, сотворенным «из ничего», из витающего там духа, и посланного в мир смертных с какой-то таинственной миссией.

Он побуждал Элдберта и Вайолет, преступая запреты, сбегать из дома. И из-за него они встретились здесь сейчас. Он всегда был главной темой их разговоров в те далекие дни детства.

Это его появление на церковном дворе сдружило их. И с его уходом их братство распалось.

– Что еще мог бы сделать нам Эмброуз плохого, Элдберт? Бахвалиться перед нами своим титулом? Новыми брюками?

Элдберт присел рядом с Вайолет. Созерцательность ума, из-за которой он когда-то выглядел странным мальчиком, теперь придавала его внешности солидность и достоинство.

– Я еще кое-что должен тебе рассказать. Полагаю, мы все еще верны нашему обещанию хранить секреты?

Она смотрела в его глаза, скрытые за стеклами очков.

– Мы давали клятву хранить нашу тайну вечно, Элдберт. До скончания времен.

– Я сам об этом узнал только в прошлом месяце, когда на несколько дней приехал в Лондон. Это было вскоре после того, как я получил от тебя последнее письмо. Я знаю, что для тебя это станет потрясением, но я должен сказать тебе, Вайолет, что Кит здесь, в Лондоне. И он стал настоящим человеком. Сотворил нового себя.