— Джонни, полиция у дверей. Они хотят войти.

Питт-стрит проходит через сердце Нижнего Ист-Сайда, в нескольких милях к югу от дома моего брата и обычно словно в другом мире… но не в этот вторник. Сегодня утром мир Дэвида сжался до размеров узкой комнаты без окон, где мы следили за стрелками часов, подбиравшимися к десяти. Седьмой полицейский участок располагался в новом здании, но казалось, бежевым стенам вокруг нас уже лет сто, а спертому воздуху и того больше. Мы сидели за металлическим столом: Майк и я, а Дэвид между нами. Совершенно ошеломленный, он не шевелился — словно человек, недавно переживший ужасную бурю. Но буря еще только начиналась, а выживание было под большим вопросом.

Дома у Дэвида копы вели себя вежливо и внимательно, ни единой угрозы себе не позволили. Двое присланных за ним детективов, Руссо и Конлон, казались усталыми и едва ли не скучали от юридических процедур. Они с удовольствием отложили разговор с Дэвидом до нашего с Майком приезда и ни разу не произнесли слова «арест» или «подозреваемый», даже не намекнули на них. Руссо и Конлон одно твердили: нужна помощь в расследовании, есть неизвестная утопленница, личность которой пытаются установить уже больше недели. Они вели себя так, словно вызов в полицейский участок — дело житейское, рутинное, не важнее просроченного разрешения на содержание собаки.

Встрепенулись копы, только когда Майк бросил пробный шар: дескать, Дэвид завтра сам явится. И вот тогда-то положение Дэвида стало ясным, хотя не было произнесено ни слова, только взгляды, нахмуренные лбы, тихие покашливания, переступания с ноги на ногу. «Рано-рано утром мы пришли за вами». И мы подчинились.

В участке от показной вежливости остались одни воспоминания. Нас заставили ждать — это у копов в обычае, я когда-то и сам так поступал. Потому что ожидание действует. Беспокойство превращается в параноидную фантазию, потоотделение и желудочные колики — в крайнюю необходимость облегчиться, и очень скоро прорывается накопившийся ужас. Также было и с Дэвидом: я видел бледность и испарину на лбу, слышал бурчание в животе. Наши с Майком увещевания не помогали. Я даже не поручусь, что Дэвид их слышал.

Майк сжал плечо Дэвида и улыбнулся — расслабленно, невозмутимо и абсолютно уверенно.

— Скоро мы пойдем домой.

Я понадеялся, что он прав, но тут дверь открылась и появились новые действующие лица. Их было трое: мужчина и две женщины.

Детективов звали Лео Маккью и Тина Вайнс, и они являли собой странную пару. Маккью было около пятидесяти. Среднего роста, с заметным брюшком и темными мешками под глазами, как у спаниеля. Пышные и почти седые усы и волосы, толстые пальцы с обкусанными ногтями. Вайнс было лет тридцать, высокая, аккуратная, с впалыми щеками и беспокойным взглядом зубрилки. Белокурые волосы коротко подстрижены, взгляд голубых глаз недоверчивый, беспокойный. Вайнс закатывала рукава, открывая весьма мускулистые предплечья.

Окружную прокуратуру представляла Рита Флорес: маленькая, кругленькая, лет сорока, с блестящими черными волосами до плеч, миловидным, полным лицом и почти черными глазами. На ней были аккуратный синий костюм, туфли без каблуков. Я легко представил детский рисунок у нее в кабинете и минивэн в гараже. Рита походила на надежного члена автомобильного пула или мамочку гениального футболиста. Однако внешность оказалась обманчива. Рита представилась, и я заметил, как Майк сжал челюсти.

Маккью и Вайнс сели напротив нас, а Рита Флорес — на стул около двери. Вайнс включила ноутбук. Маккью улыбнулся, невнятно поблагодарил за приход и пробормотал что-то о неофициальности беседы. Никто не поверил ни единому слову. Вайнс клацала по клавиатуре, а Флорес пристально смотрела на Дэвида. Маккью продолжил:

— Поданным вскрытия, кроме выстрелов в лицо, нашу неизвестную еще и крепко избили — вероятно, за несколько дней до смерти, возможно, немного раньше. А потом она пробыла в воде дней пять, так что в конечном счете зрелище было еще то. — Маккью умолк, глядя на нас. Задержал взгляд на Дэвиде. Потом продолжил: — Мы собрали отпечатки пальцев в квартире утопленницы и сравнили их с отпечатками самой утопленницы. Также мы взяли пробу ДНК — со щетки для волос — и абсолютно уверены, что она подтвердит совпадение отпечатков. Так что мы знаем, что наша утопленница — это Холли Кейд. — Он снова умолк, ожидая вопросов, провоцируя нас. Утопленница? Холли, а дальше?

Майк любезно улыбнулся и спросил совсем о другом:

— Значит, помощь мистера Марча вам нужна не для установления личности?

Маккью улыбнулся.

— Не для этого, а для кое-чего другого, — ответил он и посмотрел на Вайнс.

— Как вы объясните вот эти кадры? — спросила Вайнс и развернула ноутбук экраном к нам. Ноутбук зашумел и начал проигрывать видео — тусклое, но разглядеть было можно. Дэвид и Холли в номере отеля и без всякой скрывающей лица цифровой обработки. — Мы надеялись, вы сможете подтвердить, что лижете киску именно Холли.

— Боже! — выдохнул Дэвид.

Майк положил руку ему на плечо.

— Право же, мисс Флорес… — начал он.

Сидевшая в другом конце комнаты Флорес беспомощно развела руками, словно хотела сказать: «Эти ненормальные копы. Что тут сделаешь?» В ее улыбке не было и тени сочувствия.

Маккью постучал по экрану толстым пальцем:

— Видите татуировку у нее на ноге, возле вашего лица? По-моему, это похоже на довольную красную кошку, но Тина не согласна. Может быть, вы, мистер Марч, сможете рассудить нас: довольная кошка изображена на этой ноге или недовольная. Или вы увлеклись и не заметили? И раз уж об этом зашла речь, может быть, вы объясните нам, в каких отношениях вы состояли с Холли — в смысле, кроме кунилингуса, — и почему, черт побери, вы не отозвались и не опознали ее?

А потом начался цирк. Майк был потрясен и оскорблен: «сознательно приводить в замешательство»… «излишне»… «негуманно»… «мой клиент пришел сюда добровольно». Он стучал по столу. Маккью и Вайнс изображали плохого и очень плохого копов соответственно: «никакого чувства ответственности»… «есть что скрывать»… «ерунда». Они тыкали пальцами и презрительно усмехались, а Рита Флорес говорила мало, но все время в стиле Дарта Вейдера. Молчали только мы с Дэвидом. Я — потому что мне нечего было сказать, а Дэвид — потому что лишился дара речи. Он таращился на экран, и лицо его было белым как бумага. Я дотянулся и развернул ноутбук. Рита Флорес наблюдала за мной блестящими глазами.

Решив, что в достаточной мере защитил свою территорию, Майк откашлялся и снова превратился в воплощение любезности и благоразумия.

— На самом деле, детективы, вы просто опередили нас всего на несколько часов. Мы ждали лишь, когда мистер Марч — второй мистер Марч — закончит составлять отчет.

Маккью и Вайнс одновременно разразились недоверчивыми воплями, но Флорес прервала их:

— Пожалуйста, адвокат, мне бы очень хотелось услышать, что можете рассказать вы и второй мистер Марч.

И Майк рассказал: о краткой связи Дэвида с Кассандрой, о телефонных звонках и угрозах, о намерении Дэвида, если необходимо, подать на нее в суд, о том, как Дэвид нанял меня и как я нашел Холли, и о газетах с заметками об Уильямсбергской Русалке.

— Мой клиент был потрясен этой новостью, а также расстроен и испуган… и, похоже, направление вашего расследования подтверждает его опасения. И потому мы решили подождать несколько дней, прежде чем связаться с полицией, и за это время сделать все возможное, чтобы выдвинуть другие версии для следствия. Как очевидно из отчета Джона, таких версий несколько.

Майк умел говорить, хорошо умел, даже очень хорошо, и в его изложении последовательность событий: рассуждения, решения и предпринятые действия — выглядела абсолютно логичной, даже неизбежной. Но несмотря на выступление Майка, суть истории оставалась неприемлемой. И он знал это — как и Рита Флорес, и копы.

Флорес сочувственно улыбнулась:

— Вам надо выступить перед моими студентами, адвокат, потому что это было просто великолепно. Право, вы оправдываете свою репутацию. Но факты, как ни грустно, заключаются в том, что, несмотря на все волшебные слова, конфетки из этого дерьма не получится. Все равно Холли Кейд шантажировала вашего клиента, он нанял частного детектива — ни много ни мало родного брата, — чтобы найти ее, и в результате она оказалась мертва. Все равно у мистера Дэвида Марча есть и мотив, и возможности.