Я вернулась в Набакхри, где в таверне Сарасри меня ждала матушка. Пришла я днем. Отправилась искать матушку и нашла ее на кухне. Сарасри месила тесто для хлеба, а мама играла ей на арфе.

На кухне было тепло. На огне в горшке булькала баранина. Вкусно пахло сдобным тестом.

— А вот и Ал! — воскликнула Сарасри, увидев меня.

Матушка перестала играть и обняла меня. Сарасри положила в миску огромную порцию тушеного мяса и заставила меня все съесть.

— Чудное дитя мое, — улыбнулась матушка, — расскажи же нам, что случилось с тех пор, как мы расстались.

Я покачала головой и ответила с набитым ртом:

— Вечером. Сегодня вечером я расскажу сказку.

Народу собралось видимо-невидимо. Люди прослышали о болезни матушки, о моем путешествии к Драконовым вратам и о возвращении с кровью дракона, а потом о новом путешествии в логово чудища и о том, как я ценю данное мной слово.

Я улыбнулась слушателям. Я была одета в тунику и бриджи, с победой вернулась из логова дракона и понимала, какую сказку они ожидают услышать, — историю о храбром юноше Але, герое, который лицом к лицу сошелся с чудовищем.

— Зовут меня Алита, — так начала я, — что означает «та, которой можно верить». Кое-кому из вас я знакома как Ал, и вы думали, что я — юноша. Но мир полон иллюзий — я это поняла, когда повстречалась с драконом. Сейчас вы услышите историю обо мне.

ОСЕНЬ: БЕЛЫЙ ДРАКОН СМОТРИТ ЧЕРЕЗ ПРОЛИВ [32]

Американка в первом поколении, Наоми Новик родилась в 1973 году в Нью-Йорке. В детстве большое влияние на нее оказали польские народные сказки, сказки о Бабе-яге и книги Толкина. Новик изучала английскую литературу в Университете Брауна, писала выпускную работу по компьютерным технологиям в Колумбийском университете, но оставила учебу ради участия в разработке компьютерной игры «Neverwinter Nights: Shadows of Undrentide».

Первый роман Новик «Дракон Его Величества» («His Majesty's Dragon») был опубликован в 2006 году вместе с «Нефритовым троном» («Throne of Jade») и «Войной черного пороха» («Black Powder War») и впоследствии переведен на двадцать три языка. — Новик завоевала премию Джона Кэмпбелла как лучший молодой писатель, а также получила премию Комптона Крука и премию журнала «Locus» за лучший дебютный роман. Четвертая книга цикла «Отчаянный» («Temeraire»), «Империя слоновой кости» («Empire of Ivory»), была признана бестселлером по версии «New York Times». Среди последних работ писательницы новые романы о драконе Отчаянном «Победа орлов» («Victory of Eagles») и «Змеиные языки» («Tongues of Serpents»), а также омнибус «На службе Его Величества» («In His Majesty's Service»).

Новик живет с мужем в Нью-Йорке в окружении бесчисленных компьютеров.

Дипломат де Гвинье скрылся где-то во дворце. Линь осталась во дворе одна. Слуги с бледными узкими лицами таращились на нее из окон огромного здания; солдаты в бело-голубых мундирах тоже смотрели на нее во все глаза, сжимая в руках длинноствольные мушкеты. Работники, одетые попроще, толпились вокруг нее; судя по запаху, они пришли прямо из конюшни или хлева; невыспавшиеся, неуклюжие и шумные, они жаловались друг другу на то, что приходится работать в неурочные часы.

Дворец, построенный в виде каре вокруг квадратного двора, отличался от всего, к чему она привыкла дома, и вызывал сильное недоумение. Местами он выглядел вполне пристойно, но проделанные на разных уровнях окна и нелепо низкие двери были до смешного маленькими и больше подходили крестьянской избе или, на худой конец, жилищу какого-нибудь купца. Она просто не смогла бы войти внутрь такого дома. Какие-то рабочие сооружали на лужайке шатер из тяжелой плотной ткани, в котором наверняка будет жарко и душно в августовскую пору. Другие работники вытащили откуда-то огромное корыто, должно быть, из-под свиного пойла, и, спотыкаясь и зевая, ведрами таскали туда воду.

Несколько человек волокли пару коров; буренки мычали и вращали огромными глазами. Работники привязали коров перед ней и отошли на несколько шагов, как будто ожидали, что она примется пожирать их живьем. От животных несло навозом и ужасом.

Линь стегнула хвостом и отвернулась. Она явилась сюда не для того, чтобы устраиваться с удобствами.

Де Гвинье вышел из боковой двери в сопровождении незнакомого человека: он тоже был в мундире, похожем на солдатский, но нелепость одеяния — узких панталон в обтяжку — отчасти скрадывалась просторным серым плащом. Приблизившись, спутник дипломата остановился в нескольких шагах от нее, но не из страха: в лице его читалась отвага воина.

— Сир, — сказал с поклоном де Гвинье, — позвольте мне представить вас мадам Линь, она прибыла сюда из Китая, чтобы пожить у нас.

Так это и есть их император? Линь рассматривала его с сомнением. Благодаря долгому совместному путешествию из Китая в компании с де Гвинье и его соотечественниками, она вынуждена была приспособиться к их привычкам, которые казались ей неприличными из-за отсутствия надлежащих церемоний в общении. Но то, что она видела сейчас, выходило за все рамки. Прислуга наблюдала за ними, не пряча глаз и не отворачиваясь: ни тебе соблюдения дистанции, ни уважения. Сам император хлопал де Гвинье по плечу, словно они солдаты из одного полка.

— Мадам, — произнес император, глядя на нее в упор, — соблаговолите объяснить этим людям, как они должны обслуживать вас. Сожалею, что мы оказываем вам такой скромный прием, но в душе мы весьма польщены и постараемся вскоре исправиться.

Де Гвинье прошептал ему что-то так тихо, что она не смогла расслышать, и император, не дожидаясь ее ответа, отвернулся и принялся энергично отдавать распоряжения. Громко мычащих коров увели прочь; прибежали мальчишки и принялись торопливо уничтожать следы коровьей мочи, которые насмерть перепуганные животные оставили на лужайке. Вместо корыта служители принесли большую полированную медную чашу, чтобы напоить гостью водой. Мычание коров оборвалось где-то за стойлами, и вскоре распространился запах жареного мяса. Запах был не слишком привлекательный, но она так проголодалась после длительного путешествия, что аппетит мог послужить достаточной приправой к любой еде.

Де Гвинье вернулся к ней после краткой беседы с императором.

— Надеюсь, это устроит вас на первое время? — поинтересовался он, указав на возводимый на лужайке шатер. — Его величество сообщил мне, что он отдаст распоряжение выстроить поблизости от реки постоянный павильон, сообразуясь с вашими вкусами, чтобы разместить вас с наибольшими удобствами.

— Мелочи не имеют значения, — сказала она. — Я предпочитаю как можно скорее услышать о планах императора в отношении Британии.

— Завтра утром я запрошу необходимую вам информацию, мадам, — с некоторым колебанием пообещал де Гвинье. — Возможно, его величество захочет лично изложить вам свои намерения.

Она смотрела на него, разворачивая и сворачивая ожерелок, словно веер, как бы предупреждая, что все его увертки ей понятны и что она не позволит водить себя за нос слишком долго. Но он поклонился и ушел, явно довольный собой.

Она долго не спала, наслаждаясь свежим воздухом на лужайке возле шатра и время от времени выбирая кусочки жареного мяса с большого блюда, когда голод пересиливал отвращение. К тому же, остыв, мясо стало чуть съедобнее. Восход солнца, столь вредного для ее зрения и кожи, заставил ее искать убежища под пологом шатра. В духоте и неудобстве этого временного пристанища она забылась тяжелым, беспокойным сном; ей снился низкий, хорошо поставленный голос принца, декламировавшего стихи о лете.

Ближе к вечеру солнце скрылось за тучами, и она смогла выбраться наружу, где оказалась в обществе трех огромных драконов-самцов, неимоверно грязных и лениво обгладывающих окровавленные кости; они были в кожаной сбруе — явно служили для перевозок. Драконы уставились на нее с оскорбительным любопытством; Линь уселась и одарила их ледяным взглядом.