И наконец их погрузили в вагоны для скота и вывезли в далекую Вавилонию, что в Стране Фей, где улицы вымощены золотом, а башни-зиккураты упираются в небо и где Уилла ждала судьба гораздо более необычная, чем он мог бы даже мечтать.

Но это уже другая история, для другого дня.

ЖУТКИЙ ЗМЕЙ [8]

Нина Кирики Хоффман родилась в Сан-Габриэле, Калифорния, а выросла в Санта-Барбаре. Первый рассказ писательницы под названием «Вечеринка» («А Night Out») был опубликован в антологии «Истории лунного света» («Tales by Moonlight») под редакцией Джессики Аманды Сальмонсон. В 1992 году вышел первый из девяти романов Хоффман «Дитя древнего города» («Child of an Ancient City»), написанный в соавторстве с Тэдом Уильямсом. За ним последовал роман «Нить, что связывает кости» («The Thread that Binds the Bones»), удостоенный премии Брэма Стокера, и роман, номинированный на премию «Небьюла» и Всемирную премию фэнтези, «Молчаливая сила камней» («The Silent Strength of Stones»). Затем вышли книги «Красное сердце воспоминаний» («А Red Heart of Memories»), «За гранью снов» («Past the Size of Dreaming»), «Движение костей» («А Stir of Bones») и роман, номинированный на премию Джеймса Типтри-младшего и Мифопоэтическую премию, «Пригоршня небес» («А Fistful of Sky»). После этого Хоффман обращается к научной фантастике и выпускает книгу «Катализатор. Роман о контакте с пришельцами» («Catalyst: A Novel of Alien Contact»), номинированную на премию Филипа Дика. Потом вновь возвращается к жанру фэнтези и пишет роман «Духи, которые бродят в тени» («Spirits that Walk in Shadow»), вошедший в число финалистов Мифопоэтической премии и премии «Индевор» («Endeavour»). Среди недавно изданных произведений романы «Крах света» («А Fall of Light») и «Порог» («Thresholds»). Более двухсот пятидесяти рассказов писательницы номинировались на Всемирную премию фэнтези и премию «Небьюла» и печатались в сборниках «Наследие огня» («Legacy of Fire»), «Привлечение неприятностей и прочие странные склонности» («Courting Disasters and Other Strange Affinities»), «Общие нити» («Common Threads») и «Путешественники во времени, призраки и другие пришельцы» («Time Travelers, Ghosts, and Other Visitors»).

Помимо творчества, Хоффман сотрудничает с журналом «F&SF», преподает писательское мастерство в колледже и работает с молодыми авторами. Хоффман живет в Юджине, штат Орегон.

После смерти матушки отец женился еще раз, и такой скверной женщины свет еще не видывал.

Сначала мы с сестрицей Мазери об этом даже не подозревали. Пока мачеха не забеременела, она была по-своему добра к нам. Только наша родная матушка никогда не занималась с нами тем, чему учила нас мачеха. Мы ездили с ней в лес на охоту, учились стрелять из лука и метать ножи. Мне тогда было восемь, а сестре — десять лет.

— Вам это пригодится, — говорила мачеха. — Хоть у вас королевское происхождение, ты, Мазери, не можешь рассчитывать на удачную партию в замужестве, и тебе, Перри, вряд ли удастся выгодно жениться.

Пока она не заколдовала нас, я думал, что мачеха учит нас, потому что в жизни нам эти навыки пригодятся. А потом у меня было время поразмыслить, и я понял, что просто она делилась с нами своим собственным печальным опытом. Мачеха родилась в другой стране, и в ее жилах текла королевская кровь. Отец наш тоже был голубых кровей, как и наша матушка, кузина короля. Но вскоре после женитьбы на мачехе отец поссорился с королевой, поэтому всех нас сослали в Твердыню Потерянной надежды — продуваемый всеми ветрами северный замок — и приказали присматривать за дикими морями и истреблять разбойников. Кому взбредет в голову грабить нас здесь, когда мы едва могли прокормиться на этой земле? Зимы тут тянулись суровые, а долгожданное лето пролетало быстро. Время плодородия земли было настолько короткое, что мы едва успевали сделать запасы на длинную студеную зиму. Даже звери в здешних краях были тощие и озлобленные. Варвары разоряли земли южнее, где попадались золото и железо, а в погребах хранилось больше нашего, да и женщины не были такими холодными.

Но все же отец ответственно относился к своим обязанностям и вместе со своими голодными и безропотными солдатами обходил дозором побережье и всегда был начеку. А дома почти не бывал.

Сначала мачеха томилась без придворной жизни, а потом привязалась ко мне и к Мазери. Она не сошлась ни с кем из здешних жителей — всем она казалась чересчур странной, потому что у нее были миндалевидные глаза и такой сильный акцент, что слова в ее устах звучали как не пойми что. Она разговаривала лишь с нами, а отец большую часть времени проводил в разъездах, да и ночами редко бывал в замке.

Мачеха учила нас иноземным заклинаниям и тому, например, как завязывать узелки в волосах, чтобы приворожить возлюбленного, и как отвадить поклонника с помощью узелков в его волосах. Еще она рассказывала нам о свойствах трав: как с их помощью усыплять и смягчать нрав, как придавать блеск глазам и волосам. Сестрицу Мазери она обучала всевозможным хитростям для придания красоты, и, поскольку мы с сестрой были неразлучны, я тоже выучился всему этому, хотя многое совсем не подходило мальчику и принцу. Еще мы научились шить и готовить.

Я думал, что она любит нас. И полагал, что она учит Мазери так, как наставляла бы собственную дочь. Что до меня, то я знал: она относится ко мне как к довеску, от кого все равно не отвяжешься, но тем не менее порой она ерошила мне волосы, небрежно целовала в щеку и иногда хвалила, когда мне удавался какой-нибудь трюк. Ей особенно нравился мой дар обращения с огнем, который я заставлял плясать в темноте и сиять там, где никакого света отродясь не бывало.

Через три года после замужества мачеха забеременела, и все резко переменилось. Она стала нас избегать, больше не заходила в наши комнаты утром, не помогала Мазери одеться и причесаться. Сестра просила меня помочь заплести косы и застегнуть все пуговки и за это зашивала мне порванные на коленях брюки и протертые на локтях рубашки, которые изнашивались и рвались часто. Теперь мачеха не покупала мне новой одежды, а я все рос и рос.

Мы не понимали, отчего мачеха вдруг перестала заботиться о нас, до тех пор пока у нее живот не вырос. Я ждал появления младшего братца или сестрицы, на ком смогу практиковать то, чему выучился от мачехи, а пока Мазери оттачивала свое мастерство на мне.

Однажды, когда мачеха была на седьмом месяце беременности, она позвала нас к себе и объявила:

— Пора вам, дети, отправляться ко двору и там продолжить воспитание.

Интересно, как мы можем поехать ко двору, если королева изгнала нашу семью. Может, мачеха переписывалась с кем-то из придворных и таким образом испросила нам прощение и место? Ни я, ни Мазери вопросов не задавали, ибо научились ни о чем не спрашивать мачеху. Она могла быть доброй, но и жестокой тоже, когда бывала не в духе.

— Перри, ты станешь пажом, а потом рыцарем, а Мазери будет придворной дамой. Пойдемте пройдемся. Перед отъездом я хочу вас благословить.

Мы вышли из замка, оставив позади зубчатые стены, пошли по дороге, ведущей к южным поселениям, и углубились в лес, где жители замка заготавливали дрова. Несмотря на беременность, мачеха ходила быстро и ловко. На развилке она выбрала северный путь, ведущий к гавани, потом свернула на узкую тропу, которая привела нас на вершину возвышавшегося над морем утеса.

Мы стояли и смотрели на воду. Над безбрежным серым простором низко висели облака, а в просветы между ними лились лучи солнечного света, расцвечивавшие море серебристыми бликами. Вздымались серые волны, на гребнях вскипала пена, которую срывал ветер и швырял брызгами в небо. Влажный воздух пах солью.

Интересно, когда мы вернемся домой? Я подумал: раньше я так скучал по нашему прежнему дому возле королевского замка, где нам жилось так привольно и просто, где нас вкусно кормили, в саду росли фруктовые деревья и слуги улыбались. Теперь же, многое узнав от мачехи, я научился любить эту суровую землю. Если мне сопутствовала удача, я мог стрелой сбить утку, а камнем — зайца. Я различал травы и знал, какие годятся в пищу, а какие — на изготовление мазей и настоек для лечения болезней. Я знал несколько слов на языке огня и мог воспламенить уже обуглившееся полено. Еще я понимал шепот в стенах замка и слышал истории о тех, кто жил здесь много лет назад. В длинные темные зимние ночи я научился понимать язык снега и слышал, как падающие снежинки ведут сказания о небесах. Здесь тоже был мой дом.