— Почему вы нас не разбудили раньше? — спросил Джим.

Это происходило следующим утром. Они всю ночь проспали внутри небольшого магического круга, начертанного Каролинусом с помощью посоха. Теперь они сидели, протирая глаза и жмурясь на солнце, поднявшееся над горизонтом явно добрых два часа тому назад.

— Потому что… — ответил Каролинус. Он отхлебнул еще молока и поморщился. — Потому что надо было подождать, чтобы нас догнали другие.

— Кто? Кто догнал? — допытывался Джим.

— Если бы я знал, — буркнул Каролинус, возвращая пустой стакан из-под молока в пустое пространство, — я бы сказал кто. Я знаю только то, что нынешний расклад событий и случайностей указывает на то, что к нам должны присоединиться еще двое. Тот же расклад предопределял появление здесь этого рыцаря и… О, вот кто это.

Джим посмотрел в ту сторону. Перед его изумленным взглядом из-за деревьев показались два дракона.

— Секох! — воскликнул Джим. — И Смргол! Но почему… — Голос его прервался. Он заметил, что старый дракон хромает, а одно крыло волочится за ним, бессильно свешиваясь из-за плеча. И веко на той же стороне, что обвисшее крыло и хромая лапа, тоже наполовину приспущено. — Что случилось?

— Да просто устал вчера, — раздраженно пропыхтел Смргол. — Должно пройти через денек-другой.

— Какое там устал! — сказал Джим, неожиданно для себя растроганный. — У тебя случился удар.

— Удар не удар, просто не повезло, — беспечно отмахнулся Смргол, безуспешно пытаясь подмигнуть поврежденным глазом. — Нет, сынок, это ерунда. Ты лучше посмотри, кого я с собой привел.

— Я как-то не очень сюда стремился, — застенчиво признался Джиму Секох. — Но ваш двоюродный дед, он умеет убеждать, ваша ми… знаете ли.

— Вот именно! — прогремел Смргол. — И нечего тут обзываться «вашими милостями». В жизни не слышал подобной чуши! — Он развернулся к Джиму. — Подумать только, и георгию позволили пойти туда, куда он сам ни за что не осмелился бы пойти! Сынок, я ему говорил, на что мне этот никчемный водяной дракон, водяник, надо же. Не может водяник иметь ничего общего с таким драконом, как ты. Куда катится мир, если в нем такое творится? — Смргол попытался передразнить (насколько ему позволял его бас-баритон) высокий, пискливый голос. — «Ой, я всего лишь полевой, пахотный, пастбищный дракончик — вы уж извините меня, я всего лишь дракоша-с-пригорка!» Тьфу! Я сказал ему: «Ты дракон! И помни это. Если дракон ведет себя не по-драконьи, он и вовсе не дракон!»

— Слушайте! Слушайте! — в порыве энтузиазма завопил Невилл-Смит.

— Слышишь, сынок? Даже этот георгий понимает, что к чему. Не помню, чтобы мы встречались, георгий, — добавил он, обращаясь к рыцарю.

— Невилл-Смит, сэр Реджинальд. Рыцарь-вассал.

— Смргол. Дракон.

— Смргол? Но вы же не?.. Не может быть! Сто лет назад.

— Дракон, сразивший великана-огра из Гормли-Кипа? Это я и есть, сы… то есть георгий.

— Подумать только! А я-то всегда считал это легендой.

— Легендой? Не делает тебе чести, георгий! Я стар даже для дракона, но были времена, когда… Ладно, ладно, что толку вспоминать об этом. У меня к тебе дело поважнее. В последние лет десять, а то и больше я только и думал что о нас и георгиях, о том, что неплохо бы нам держаться вместе. На самом деле у нас много общего…

— С твоего позволения, Смргол, — раздраженно вмешался Каролинус, — у нас тут не парламент. Полдень наступает через… Эй, ты, когда у нас наступает полдень?

— Через четыре часа тридцать семь минут и двенадцать секунд, как только прозвучит гонг, — пробасил невидимка. Последовала короткая пауза, и прозвенел мелодичный сигнал. — Я имел в виду куранты, — поправился бас.

— Пошел обратно спать! — разъярился Каролинус.

— Да я вон сколько времени на ногах! — запротестовал бас с негодованием.

Не обратив на него внимания, Каролинус собрал свой отряд и повел всех к Башне. Рыцарь подвинулся поближе к Смрголу.

— Насчет того, чтобы люди и драконы держались вместе, — начал Невилл-Смит, — должен признаться, меня это не слишком вдохновило, пока я не узнал, кто вы такой. Так вы полагаете, это возможно?

— Надо же когда-то начинать, георгий, — пророкотал Смргол.

Джим прошел вперед и теперь беседовал с чародеем:

— Что обитает в Башне?

Каролинус дернул себя за седую бороду и повернулся к нему.

— Что там обитает? — сварливо переспросил он. — Я не знаю. Но скоро мы это выясним. Что бы там ни обитало, живое или мертвое, но оно — воплощение абсолютного зла.

— Но как мы можем противостоять ему?

— Мы — никак. Мы можем только подавлять его. Например, ты, если, конечно, ты добродетелен в основе своей, можешь подавлять в себе предрасположенность к злу, уничтожая его порождения, то есть злые побуждения и поступки.

— Ой! — вскрикнул Джим.

— Именно так. Поскольку зло подавляет добро примерно тем же способом, его порождения, те, что населяют Башню, попытаются уничтожить нас.

Джим почувствовал холодный комок в горле. Он откашлялся:

— Уничтожить нас?

— Ну, может, и нет, может, они пригласят нас на чай. — Сарказм в голосе старого чародея внезапно прервался вместе с самим голосом.

Они только что миновали низкую зеленую изгородь и инстинктивно остановились.

Перед ними на земле лежало то, что некогда было рыцарем в полном боевом облачении. Джим услышал, как позади него Невилл-Смит со свистом втянул воздух.

— Крайне позорная смерть, — тихо произнес рыцарь. — Крайне позорная.

Он выступил вперед и неловко опустился на закованные в латы колени, соединив руки в латных рукавицах молитвенным жестом. Драконы молчали. Каролинус потыкал посохом в широкий слой грязной слизи, окружавшей и покрывавшей тело. Слизь тянулась от тела к Башне. Грязная полоса напоминала след от садового слизня — если бывают слизни двух и более футов шириной в месте соприкосновения с землей.

— Червь, — сказал Каролинус. — Но у червей нет мозгов. Никакой червяк не смог бы так жестоко убить его.

Он взглянул на старого дракона.

— Я не говорил этого, — с беспокойством пророкотал Смргол.

— Лучше всего будет, если никто из нас не заговорит об этом, пока мы не удостоверимся. Вперед. — Каролинус снова возглавил свой отряд.

Они сошли с Гати на голую каменистую равнину, полого поднимавшуюся к холму, на котором стояла Башня. Их взглядам предстала болотистая полоса берега и кромка прибоя, замкнутая небольшой бухтой, а за всем этим до самого горизонта простиралось в туманной дымке море.

Небо было безоблачно-синим. Ни малейший ветерок не нарушал тишину, но небесная лазурь над холмом, где возвышалась Башня, словно отливала металлическим оттенком. Воздух как-то неестественно дрожал, как будто по нему перекатывались раскаленные волны, хотя денек был довольно прохладный. Вдруг Джим услышал неведомо откуда доносившееся пение: голос был высокий, слабый и прерывистый, словно в бреду или в лихорадке.

Облик Башни странным образом менялся. То она казалась Джиму всего лишь древними развалинами, то буквально за одно мгновение преображалась. Он словно начинал смутно видеть в ней целое здание, живое и полное неясных человеческих фигур. Сердце его забилось быстрее, и иллюзорные формы холма и Башни то прояснялись, то расплывались, прояснялись и расплывались… И там была Энджи, она стояла в дверях башни и звала его…

— Стоп! — закричал Каролинус.

Его голос прозвучал для Джима подобно удару грома. Джим пришел в себя и обнаружил, что упирается в протянутый поперек дороги посох Каролинуса, как в металлический шлагбаум на пути в Башню.

— Силы всевышние! — тихо, но яростно прошипел старый чародей. — Неужели ты готов попасться в первую же ловушку?

— В ловушку? — переспросил сбитый с толку Джим.

Но не успел он сказать еще хоть слово, как среди огромных валунов у основания Башни поднялась массивная, свирепая голова дракона, не уступавшего размерами Смрголу.