— Ты, тупоголовый дракон! — закричала она. — Как ты смеешь вот так запросто уступать Хорсбрет? И кому — какому-то Гонителю Драконов, который носит в себе еще более страшную стужу, чем ты? — Казалось, ее сердце забилось в унисон с сердцем изнуренного, почти покоренного дракона. Она упала на колени, не зная, понимает ли он ее слова или только слышит их. — Представь себе Хорсбрет, — умоляла она, выбирая слова, которыми можно было бы согреть их обоих. — Очаг. Золото. Ночь. Сны, зимние сказки, безмолвие. — На нее обрушился клуб тумана, и она кашляла, пока слезы на замерзли у нее на щеках… Она услышала, как Рид произносит ее имя необычно суровым голосом, и это напугало ее. Непослушными пальцами она откупорила флягу с «драконьим следом», отпила большой глоток и снова закашлялась, ощутив, как кровь быстрее заструилась по жилам. — Неужели в тебе совсем не осталось огня? Зимнего пламени?

И вдруг перед ней предстал яркий образ золота: золото в сердце дракона, жаркое золото «драконьего следа», жесткое золото драконьей крови. Рид снова произнес ее имя голосом, подобным треску льда. Она зажмурила глаза, протягивая руки, словно в бреду. Когда он позвал ее в третий раз, она опрокинула содержимое фляги прямо в глотку дракону.

Тяжелые веки над глазами поднялись, глаза, обведенные белыми кругами, расширились. Она услышала судорожный глоток. Голова опустилась, и из нутра дракона вырвался странный звук, похожий одновременно на рычание и плач. Потом он снова разинул пасть и дохнул золотым пламенем.

Волосы и брови Рида мгновенно покрылись огненно-золотым налетом, и он нырнул в сугроб. Дракон еще раз зашипел на него. В сторону моря от него побежал огненный поток. Гигантский хвост яростно колотился; по льду во все стороны побежали глубокие трещины. Обледеневшие скалы покрылись испариной; ледяные столбы оседали и падали. Уступ, на котором стояла Пека, обрушился, и она покатилась вниз в лавине льда и камней. Все огромное белое драконье кольцо пришло в движение, разворачиваясь перед ее глазами. В воздухе громадной аркой развернулось сначала одно крыло, потом другое. Дракон с шипением дохнул на гору и страшно взревел, но изрыгнул лишь пламя из нутра, где прежде таилась зимняя стужа. Ледяной панцирь раскалывался на глазах. Выбираясь из-под снега, Пека ощущала, как все шатается и ползет у нее под ногами. Ветер трепал ее волосы, распахивал полы толстой куртки. Затем он с грохотом обрушился на нее и опрокинул на снег. В вышине дракон, развернув крылья чуть ли не на всю ширь острова, дохнул на море огнем, и ледяной панцирь начал таять.

Рид вытащил ее из-под снега. Под ногами у них ломался снежно-ледяной покров. Рид молчал, и она решила, что он сердится, хотя с опаленными бровями он выглядел довольно забавно. Рид подталкивал ее, направляя в сторону моря. Вокруг них летали искры. Лед подался под ногами, и она, поскользнувшись, ухватилась за шероховатый край льдины. В лицо ей летели соленые брызги. Ледяные обломки горы падали в море вокруг них и образовывали мелкие водовороты. Дракон кружил над горой, расплавляя ледяные скалы и утесы. Они с шумом обрушивались в воду и отгоняли от берега большие льдины. Гора разваливалась на части, и ледяные глыбы отрывались, обнажая скалу, изрытую множеством шахт.

— Ты только посмотри, что я натворила. Только посмотри, — заплакала Пека.

Рид фыркнул в ответ. Ей показалось, что она видит отсюда фигурки людей на вершине скалы, взирающих на гибель острова. Переполненное море стремительно несло льдины к материку. Река оттаяла и извилистым бледно-голубым потоком устремилась вниз, к морю. Дракон уже летел над материком, дохнув пламенем на гавань, и пустующие корабли — без груза и команды — закачались на волнах.

— «Драконий след», — пробормотал Рид.

Их нагнала трехметровая волна, обрызгала и выбросила на середину пролива. Пека увидела первые лодки, в стремительном потоке спускавшиеся с вершины горы. Рид сплюнул соленую морскую воду и покрепче вцепился в края льдины:

— Я потерял все свои кристаллы, весь драконий огонь — все, что у меня было. Из-за тебя все это теперь на дне морском. Ты хоть соображаешь, сколько труда, сколько лет…

— Посмотри на небо. — (Оно простиралось над ней, бледное и непостижимо пустое.) — Разве я смогу жить под таким небом? Где еще можно найти темный, уютный уголок, полный золота?

— Я управлял этим драконом. Он уже был готов уйти потихоньку, не унося с собой половину Хорсбрета.

— И как теперь жить на этом острове? В нем не осталось никакой тайны.

— Четырнадцать лет я изучал драконов, их привычки, их свойство летать, виды пламени, условия жизни и разрушительную силу. Я собрал все сведения, какие только мог. И никто…

— Ты только посмотри на эту тоскливую равнину…

— И никто, — закричал он, — не сказал мне, что дракона можно изгнать, влив ему в глотку «драконий след»!

— Ну, мне об этом тоже никто не говорил!

Она свернулась рядом с ним на льдине, слишком усталая, чтобы по-настоящему сердиться. Она наблюдала, как все больше лодок с рудокопами, среди которых были дети и ее мать, устремлялось вниз, к материку. Потом она заметила дракона: бледный на фоне зимнего неба, он казался каким-то хрупким и изысканным, уносясь вдаль в потоках собственного пламени.

Ее тоскующее сердце потянулось вслед за этим пламенем, которым она наделила дракона. Она заметила, что Рид вдруг замолчал. На его усталом израненном лице появилось давно утраченное выражение: он с любопытством наблюдал, как дракон, похожий на пылающую комету, летит над миром в поисках зимы. Рид тихо вздохнул и спросил подозрительно:

— Так что ты кладешь в этот «драконий след»?

— Все подряд.

Он посмотрел на нее, потом повернулся и взглянул на Хорсбрет. Сердце его сжалось.

— По-моему, мы не пощадили даже останки моего отца, — сказал он, ни к кому не обращаясь. В этот миг он больше походил не на Гонителя Драконов, а на изгнанника, потерявшего отца.

— Да, я знаю, — прошептала она.

— Ничего ты не знаешь, — вздохнул он. — Ты только чувствуешь. Чувствуешь драконье сердце. Мое сердце. Хорсбрет разрушен не от недостатка знаний или опыта, а из-за чего-то другого, что я упустил, а ты говорила об этом. Принимать неизбежное — вот в чем глубинная мудрость.

Она взглянула на него, смущаясь оттого, что он понял ее.

— Нет во мне никакой мудрости. Так, везение — или невезение.

— «Мудрость» — этим словом равнинные жители называют твое чутье. Ты во все вкладываешь душу: в «драконий след», в драконов, в золото. И это оборачивается чудом.

— Ничего я не вкладываю. И я не понимаю, о чем ты, Рид Ярроу. Я всего лишь рудокоп. Поищу другие прииски…

— У тебя собственный золотой прииск — в твоей душе. Можешь стать кем угодно. Необязательно изгонять драконов — ты можешь стать Хранителем. Ты ведь любишь все, что любят они.

— Да. Покой, тишину, уединение…

— Я мог бы показать тебе драконов в их прекрасных тихих, спокойных, уединенных убежищах. Ты могла бы научиться говорить с ними на их языке.

— Я и на своем-то не умею как следует говорить. И я ненавижу равнины.

Она уцепилась за льдину, глядя на приближающийся берег.

— Мир — это всего лишь остров, окруженный драконом звезд и ночи.

Она покачала головой, не осмеливаясь взглянуть на него:

— Нет, не буду тебя больше слушать. Вспомни, что случилось, когда я в последний раз слушала твои сказки.

— Ты всегда слушаешь саму себя, — сказал он.

Серые волны повернули льдину, направляя Пеку к берегам мира, который приводил ее в смятение. Она все еще пыталась возражать что-то, когда льдина пришвартовалась к опаленным сваям гавани.

ЗАДИРА И ДРАКОН [10]

Орсон Скотт Кард родился в 1951 году в Ричленде, штат Вашингтон, детство и отрочество его прошли в Калифорнии, Аризоне и Юте. Помимо писательской деятельности, Кард проводит занятия и семинары, осуществляет постановку спектаклей и преподает английский в Университете Южной Виргинии. Обладатель четырех премий «Хьюго», двух премий «Небьюла», восьми премий журнала «Locus» и Всемирной премии фэнтези, Кард написал более сорока романов и шестидесяти пяти рассказов. Наиболее известны его научно-фантастические романы «Игра Эндера» («Ender's Game»), «Тень Эндера» («Ender's Shadow»), «Голос тех, кого нет» («Speaker for the Dead») и фэнтезийная серия «Сказания о мастере Элвине» («The Tales of Alvin Maker»), которую открывает роман «Седьмой сын» («Seventh Son»). Кард также пишет романы в жанре магического реализма, произведения на основе библейских сюжетов, документальные книги, стихи, пьесы и сценарии. Среди множества сборников его рассказов можно выделить «Карты в зеркале» («Map in a Mirror») и «Собиратель грез» («Keeper of Dreams»), подводящие определенную черту в литературной карьере писателя. В начале 1980-х Кард выступал в качестве составителя двух антологий о драконах: «Драконы света» («Dragons of Light») и «Драконы тьмы» («Dragons of Darkness»). Недавно вышел новый роман «Тайная империя» («Hidden Empire»). В ближайших планах автора молодежный роман «Задира и дракон» («Bully and the Beast»), основанный на повести, представленной ниже.