Помолчав, она спрашивает:
— Я очень удивилась, да?
— Ты ведь помнишь, правда? — Ахмед взывает ко мне. — Ну разве она не удивилась?
Бабушка стоит рядом со мной. Обняв ее за плечи, я говорю ей на ухо:
— Бабушка, вы очень удивились. Ни когда не забуду вашу улыбку, когда вы его увидели.
Лицо бабушки проясняется.
— Тебе тоже надо удивить свою жену. Ей это понравится, как и мне.
Потом она медленно бредет обратно к дому Ахмеда.
— Да, я помню, что очень удивилась.
Ахмед подмигивает мне, и я подмигиваю в ответ.
Мальчишки из переулка очень рады меня видеть. Двое-трое младших держатся на почтительном расстоянии. В конце концов, меня только что отпустили из психиатрической клиники. Однако большинство ребят пожимают мне руку и спрашивают, играю ли я по-прежнему в футбол и хочу ли я сегодня с ними сыграть. Поблагодарив их, я говорю, что слишком устал и мне нужно выспаться.
Мы с Ахмедом идем к нему домой. Его мать приносит чай и сладости и говорит, что мечтала о том дне, когда мы снова будем вместе. Она худенькая, лицо бледное. У нее голос рассказчицы — добрый, теплый и доверительный. В ее историях всегда присутствует урок или мораль. Она рассказывает о днях заключения Ахмеда как о худшем времени своей жизни.
— Когда у тебя отрывают кусочек сердца, жизнь становится иной, — говорит она. — Быть матерью — это и благо, и проклятие, не сомневайтесь.
Ахмед опускает голову. Думаю, он смущен.
Мать Ахмеда советует мне навестить родителей Зари.
— Они так много выстрадали. Сначала Доктор, а потом этот розанчик. Такая молодая, такая прелестная. Невозможно поверить, что все это случилось с одной семьей. Если есть Бог, то есть и Судный день, и ее бедная мать дождется справедливости.
Она вытирает с глаз слезы.
— О да, сходи к ним, — продолжает она. — Я видела, как за тобой с террасы на третьем этаже наблюдала Переодетый Ангел, когда тебя окружили жители переулка. Уверена, она сказала родным о твоем возвращении. Возможно, они уже сегодня ожидают тебя с визитом.
Ахмед говорит:
— Угу, нам надо это сделать. Сегодня по пути из булочной она видела Пашу. Ясно было, что она удивлена.
— Переодетый Ангел стала для этой семьи настоящим спасением, — говорит мать Ахмеда. — Они были вне себя от горя, и она помогла им хоть в какой-то степени обрести утраченный покой. Должно быть, она настоящий ангел. Пути Господни неисповедимы, верно?
Я киваю, думая о том, что если Бог существует, то Он показал свою любовь к Доктору и Зари очень странным способом.
— Разумеется, она никогда не заполнит пустоту, которую оставила в их жизни Зари, — продолжает мать Ахмеда. — Это невозможно, потому что никто — да, никто — не может заменить ваше дитя. Переодетый Ангел здесь для того, чтобы ухаживать за ними и стать сестрой для Кейвана. Ах, бедный мальчик! Трудно представить, как им удалось объяснить ему трагическую потерю сестры. Какая буря, должно быть, бушует в его душе! Да поможет ему Бог — я лишь надеюсь, что, когда вырастет, он не станет пытаться отомстить. Спасибо Господу за Переодетого Ангела. Я слышала, она проводит почти все время в заботах о нем. Этой семье она посвятила свою жизнь. Она никуда не ходит и ни с кем не общается. Она целиком сосредоточена на том, чтобы помочь этой семье справиться с болью от потери их дорогого чада. Да благослови ее Господь.
Мы слышим, как по дому бродит бабушка Ахмеда. Мать качает головой.
— Ей с каждым днем хуже. Всего несколько дней назад она упала с лестницы, ведущей в подвал, потому что ей показалось, что внизу ее ждет муж, благослови Господь его душу. Чудо, что она не сломала себе шею. Теперь она видит его повсюду. Жизнь коротка, можно сказать — слишком коротка. Наслаждайтесь каждым вдохом, потому что никто не знает, что произойдет дальше. В глазах вечности время, отпущенное каждому из нас на этой планете, — всего лишь миг! Нам надлежит прожить наши жизни, веруя в Божий суд. Во всем есть свой смысл. Моя бедная мать, благослови ее душу, говаривала: не тратьте время, спрашивая у Бога «зачем?», Бог не отвечает сразу. Но где-то на вашем пути Он явит вам знаки, помогающие понять, почему происходит именно это.
Я понимаю, к чему клонит мать Ахмеда. Лучше бы она замолчала. Мне хочется сказать ей, что я не верю в ее надменного Бога, в своем величии не удостаивающего нас беседой, но это было бы чересчур грубо. Как бы ты ни был расстроен, недопустимо противоречить хозяину или хозяйке. И, что более важно, ни в коем случае нельзя позволять себе высказывания, оскорбляющие религиозные чувства.
В комнату входит бабушка. Она смотрит на меня несколько мгновений и снова спрашивает, знает ли моя жена, что я вернулся.
Ахмед с улыбкой говорит:
— У него нет жены, бабуля.
— О! — восклицает бабушка, глядя на нас затуманенными глазами.
— Я думала, он женат на соседской девушке, — говорит она, — той самой, которую дед любил угощать шоколадом.
— Нет, бабуля… — пытается вмешаться Ахмед, но бабушка перебивает его:
— Она милая девочка. Мне она очень нравится.
— Мне так жаль, — шепчет он мне. — Она не знает о том, что случилось.
— Да ладно — она, наверное, путает меня с Доктором.
— Тебе надо сообщить жене, что ты вернулся, — говорит мне бабушка. — Она долго ждала тебя. Совсем как я ждала дедушку.
— Да, бабуля, — успокаивает Ахмед. — Он скажет ей.
— Она каждую ночь плачет из-за него, — говорит бабушка. — Бедняжка, плачет каждую ночь. Она так тоскует.
— Ладно, бабуля, — терпеливо произносит Ахмед. — Мы все устроим.
— Да, пусть уж она узнает, — говорит бабушка и, шаркая ногами, выходит из комнаты. — Бедная девочка должна знать. Сердце разрывается от ее плача.
Раздается звонок в дверь. Когда Ахмед открывает, Фахимех отталкивает его и мчится ко мне. Она бросается мне на шею, вновь и вновь целует меня, по щекам у нее катятся слезы. Я чувствую, как она дрожит в моих руках. Она коротко постриглась и выглядит взрослее.
— Что случилось с твоими волосами? — со смехом говорю я, стараясь сдержать слезы.
— Просто нужна была перемена, вот и все, — тонким голосом говорит она, изучая меня заплаканными глазами. — Похоже, ты сильно похудел.
— Мне тоже нужна была перемена, — говорю я.
Она смеется и крепко прижимает меня к себе.
— Слава богу, ты вернулся, благодарю за это Господа, — говорит она.
Мать Ахмеда приветствует Фахимех и справляется о здоровье ее родителей. Вскоре она уходит на кухню, чтобы приготовить обед.
Фахимех обнимает меня за плечи. Покусывая нижнюю губу, она тихо роняет слезы и вытирает лицо белым носовым платком.
— Пока тебя не было, мы с Ахмедом каждый день говорили о тебе, — произносит она. — Нам страшно тебя не хватало, мы не могли дождаться, когда ты вернешься домой. Все, даже мои родители и братья, узнали, что с нами случилось. Мои мать и отец искренне беспокоились за тебя, молились за твое здоровье и благополучное возвращение.
Она спрашивает, как я себя чувствую, но прежде чем я успеваю ответить, снова обнимает меня и горько плачет.
— Вместе мы преодолеем это, — говорит она. — Не знаю как, но преодолеем. Обещаю. Наше выздоровление будет медленным, но оно наступит. Я в этом уверена.
Замечательно снова быть вместе с Ахмедом и Фахимех. Они оба выглядят взрослее. Кажется, между ними существует некая незримая связь, как это бывает только у женатых нар. Исчезли мальчишеские ужимки Ахмеда, его юношеские шалости. Видно, что рядом с ней сидит мужчина — уверенный в себе и решительный. Глядя на то, как он держится, понимаешь, что Фахимех — его женщина. Исчезли девчоночьи повадки Фахимех. Теперь она не похожа на впервые влюбившегося подростка. Теперь она женщина — зрелая, спокойная, ясно осознающая, что ее любят и ей безоговорочно преданы. Я спрашиваю себя, могли бы мы с Зари достичь такой гармонии, будь она по-прежнему с нами.
Фахимех принимается рассказывать о том дне. Когда солдаты напали на Ахмеда и меня, она упала без сознания на тротуар и больше ничего не помнит. Люди заслонили ее от агентов, рыскавших в толпе с целью разузнать о «трех чокнутых ребятах, из-за которых случилась эта ерунда». Потом ее проводили домой и рассказали все родителям. Узнав, что она была с Зари, Ахмедом и мной, старший брат Фахимех кричал и бранился. Но, услышав о том, что произошло, он стал обнимать ее, осыпать поцелуями и благодарить Бога за то, что она жива.
