— Как, однако, мы все склонны к этим жестоким зрелищам, — сказал он. — Я замечаю…

— Что? я не понимаю, — презрительно сказала Анна.

БУДЬТЕ МУЖЧИНОЙ. ПОКАЖИТЕ СВОЮ ТВЕРДОСТЬ,— неожиданно в голове Алексея Александровича прозвучал голос Лица. Никогда ранее он не слышал его так громко и отчетливо, сила и мощь этого голоса привели собственные мысли Алексея Александровича в беспорядок, он ощутил, как пробежали по спине мурашки.

— Я должен сказать вам, — проговорил он и затем вновь остановился в нерешительности.

Я ТВЕРД. А ВЫ — ЭТО Я. ПОКАЖИТЕ СВОЮ ТВЕРДОСТЬ.

Анна вздрогнула, увидав странную рябь, пробежавшую по металлической части лица мужа, словно бы призрачная стайка пауков пронеслась ото лба к подбородку и скрылась вдруг.

— Вот оно, объяснение, — шепнула она Андроиду Карениной.

— Я должен сказать вам, что вы неприлично ведете себя нынче, — сказал он ей по-французски.

ДА, ДА… СКАЖИТЕ ЕЙ… СКАЖИТЕ ЖЕ…

— Чем я неприлично вела себя? — громко сказала она, быстро поворачивая к нему голову и глядя ему прямо в глаза, но совсем уже не с прежним скрывающим что-то весельем, а с решительным видом, под которым она с трудом скрывала испытываемый страх. Андроид Каренина зажглась успокаивающим темно-фиолетовым светом и положила свои руки на плечи Анны Аркадьевны, стараясь успокоить свою хозяйку.

— Что вы нашли неприличным? — повторила она.

— То отчаяние, которое вы не умели скрыть при падении одного из бойцов.

СЕЙЧАС, ВОТ ИМЕННО СЕЙЧАС! СКАЖИТЕ ЕЙ, ПОСТАВЬТЕ ЕЕ НА МЕСТО, ВОЗЬМИТЕ ВЕРХ НАД НЕЙ!

Алексей Александрович, взволнованный непрекращающейся ни на минуту бранью в голове его, ждал, что возразит ему жена; но она молчала, глядя перед собою.

— Я уже просил вас держать себя в свете так, что злые языки не могли ничего сказать против вас. Было время, когда я говорил о внутренних отношениях; я ведь не говорю про них.

ДАВАЙТЕ, ДАВАЙТЕ ЖЕ! ДАЙТЕ ЕЙ ПОНЯТЬ, ПОКАЖИТЕ, ЧТО ВАС НЕ ПРОВЕСТИ!

— Теперь я говорю о внешних отношениях. Вы неприлично держали себя, и я желал бы, чтоб это не повторялось.

Она не слышала половины его слов, она испытывала страх перед жутким выражением лица его и необычно громким голосом и думала о том, правда ли то, что Вронский не убился. О нем ли говорили, что он цел, а машину отправили в утиль? Она только притворно-насмешливо улыбнулась, когда он кончил, и ничего не отвечала, потому что не слыхала того, что он говорил. Алексей Александрович начал говорить смело, но, когда он ясно понял то, о чем он говорит, страх, который она испытывала, сообщился ему. Он увидел эту улыбку, и странное заблуждение нашло на него.

«Она улыбается над моими подозрениями», — подумал Алексей Александрович, и Лицо подлило масла в разгоравшийся огонь гнева:

УЛЫБАЕТСЯ! СМЕЕТСЯ! ДА КАК ОНА СМЕЕТ? ДЛЯ НЕЕ ВСЕ ЭТО КОМЕДИЯ, И ВЫ — ГЛАВНЫЙ АРТИСТ!

Но Каренин не чувствовал той ненависти к жене, которую пытался внушить ему робот. Теперь, когда над ним висело открытие всего, он ничего так не желал, как того, чтоб она, так же как прежде, насмешливо ответила ему, что его подозрения смешны и не имеют основания. Так страшно было то, что он знал, что теперь он был готов поверить всему. Но выражение лица ее, испуганного и мрачного, теперь не обещало даже обмана.

— Может быть, я ошибаюсь, — сказал он. — В таком случае я прошу извинить меня.

— Нет, вы не ошиблись, — сказала она медленно, отчаянно взглянув на его холодное лицо. Андроид Каренина крепко сжала плечо Анны, пытаясь спасти ее от губительного признания, но было уже поздно: та положила руку поверх руки робота для того, чтобы собраться с силами, и пожала ее.

— Вы не ошиблись. Я была и не могу не быть в отчаянии. Я слушаю вас и думаю о нем. Я люблю его, я его любовница, я не могу переносить, я боюсь, я ненавижу вас… Делайте со мной что хотите.

Алексей Александрович, потрясенный, откинулся назад, и в следующее мгновение карету сильно тряхнуло, как если бы она тоже была поражена откровенностью Анны, в следующее мгновение экипаж подбросило в воздух.

Как и предупреждал инженер Вронского, на дорогах, ведущих к арене и от нее, были заложены эмоциональные мины; этот вид оружия считался одним из самых хитроумных из всего того огромного арсенала, которым располагал СНУ. Алексей Александрович и его жена были в тот момент идеальной мишенью. Сердце Каренина билось как сумасшедшее, раненное признаниями жены, Анна Аркадьевна раскраснелась и была словно бы в полубреду от осознания сделанного. Эффект этих чувств был более чем достаточен для того, чтобы привести в действие мину, чувствительную к перепадам настроения.

Карету высоко подбросило, и затем она упала набок и, вращаясь, поехала на нем вдоль дороги, пока не врезалась в следовавшую перед ними карету с останками уничтоженных в битве Оболочек. Ужас, испытанный Алексеем Александровичем, вызвал второй взрыв; разбитые Оболочки взлетели на воздух и вскоре посыпались смертоносным металлическим дождем на карету Карениных.

Всего этого Анна не замечала; откинувшись в угол кареты, она рыдала, закрыв лицо руками. Она не замечала и того, что с каждым новым приступом отчаяния на дороге разрывались новые мины, в результате чего все больше грязи и кусочков раздробленного металла взмывало в воздух. Андроид Каренина, раскрыв объятия, смело закрыла своим корпусом хозяйку.

Алексей Александрович не шевелился и не менял прямого направления взгляда. Но вдруг его телескопический левый глаз выдвинулся вперед, и раскаленные куски металла, летящие с неба на карету, зависли в воздухе. Анна подняла голову и с изумлением стала смотреть, как металлические осколки, повинуясь (или это только так казалось) взгляду механического глаза, разрывались в пыль один за другим, не причиняя никакого вреда людям.

Несколько минут спустя карету выровняли, и на протяжении всего пути пассажиры ее пребывали в молчании.

Подъезжая к дому, он повернул к ней голову все с тем же выражением. Он только притворно прочистил горло и ответил на заявление жены так, будто ничего не случилось.

— Хорошо же! Но я требую соблюдения внешних условий приличия до тех пор, — голос его задрожал, — пока я приму меры, обеспечивающие мою честь, и сообщу их вам.

Он вышел вперед и высадил ее. Памятуя о сенсорах слуг-роботов, он пожал ей молча руку, сел в карету и уехал в Петербург.

Вслед за ним пришел лакей от княгини Бетси и принес Анне записку:

«Так он будет! — подумала она. — Как хорошо я сделала, что все сказала ему».

Затем на мгновение ей вспомнился град металлических осколков и то спокойствие и мастерство, с каким муж обезвредил его. Она посмотрела в сторону Санкт-Петербурга, куда уехал Алексей Александрович по делам Министерства.

«Во имя всех святых, кто же он?» — подумала Анна Аркадьевна.

На величественном космическом корабле, который вращался вокруг Венеры, и куда отправилась семья Щербацких, как и во всех местах, где собираются люди, совершилась обычная как бы кристаллизация общества, определяющая каждому его члену определенное и неизменное место.

Несмотря на то что корабль этот принадлежал российскому Министерству робототехники и государственного управления (а обслуживался подчиненным ему Департаментом межпланетной торговли и туризма), попасть на него могли люди со всех уголков мира.

Как определенно и неизменно частица воды на холоде получает известную форму снежного кристалла, так точно каждое новое лицо, приезжавшее на воды, тотчас же устанавливалось в свойственное ему место. Щербацкие по имени, и по знакомым, которых они нашли, тотчас же кристаллизовались в свое определенное и предназначенное им место.

По свойству своего характера Кити всегда в людях предполагала все самое прекрасное, и в особенности в тех, кого она не знала. Кити подолгу бродила по освещенным коридорам большого корабля, который медленно вращался в древней тьме космоса; рука об руку с ней шла теперь уже любимая Татьяна, и вместе они с интересом рассматривали попутчиков и радовались им. Огромный корабль, на котором они теперь жили, назывался Орбитальный Очищающий Приют, где осуществлялась постоянная фильтрация воздуха с целью достижения максимального лечебного эффекта.