В 1558 царь послал Вишневецкого на Крымское ханство по Днепру. С востока ханство должны были атаковать черкесы. Однако крымцы ушли с Днепра, получив извещение от литовцев о движении русских войск. Вишневецкий добрался до Перекопа и вернулся обратно.

В конце 1558, получив известие о нахождении русских главных сил в Ливонии, хан Девлет-Гирей двинулся с сыновьями в зимний поход – его отряды направились на Рязань, Тулу и Каширу. Однако по дороге крымский калга Магмет-Гирей узнал, что царь в Москве, Вишневецкий в Белеве, а Иван Шереметев в Рязани, и крымцы вернулись обратно, переморив почти всех лошадей. Тульскому воеводе Ивану Татеву удалось разбить часть крымских сил во главе с Дивеем-мурзой.

В начале 1559 Вишневецкий прошел по Дону и уничтожил крымский отряд, направлявшийся к Казани. А окольничий Данила Адашев с 8-ми тысячным войском прошел по Днепру до устья, спалил два турецких корабля, и даже высадился на крымском побережье, где освободил большое число русских рабов. Затем Адашев повернул назад, крымцы преследовали его по Днепру, но догнать не смогли.

После этих событий русские войска, занятые ливонской войной, больше не предпринимали активных наступательных действий против Крыма, хотя по их стопам двинулись казаки малороссийские и донские. Очевидно, что наступательные действия Д. Вишневецкого и Д. Адашева, предпринятые после начала Ливонской войны, на долгие годы определили бескомпромиссную антимосковскую позицию ханства.

Многие псевдорики упрекают Ивана, что он не завоевал Крыма, прежде чем «браться» за Балтику. Однако, пребывая в эмпиреях, они забывают заглянуть в карты XVI века.

Небольшие русские отряды действительно могли проплыть вниз по Днепру, но крупные воинские силы не имели возможности преодолеть огромную степь, лежащую между Тулой и Перекопом, имея с запада враждебные литовские войска, а с востока – ногаев. Не получилось это у русских 120 лет спустя, во время походов Голицына. 180 лет спустя, во время походов Миниха, русской армии удалось достичь Крыма, однако это стоило огромных потерь и не дало стратегического результата. А ведь во времена Голицына и Миниха большая часть степного пути уже принадлежала России, а Польско-литовское государство было даже не нейтральным, а дружественным.

Крымское ханство оказалось покорено только во времена Екатерины Великой, обладавшей приличным черноморским флотом, на фоне победоносных войн против Османской империи, которая являлась сюзереном крымского хана.

А в середине XVI века Османская империя была в расцвете своих сил – сверхдержава, с мощнейшей армией, с сильным флотом, который контролировал Средиземноморье. До битвы при Лепанто европейские морские нации даже и не пробовали бросить вызов турецкой морской гегемонии, предпочитая направлять свои корабли за три океана, но только не против средиземноморских адмиралов Турции. Безраздельно господствовал турецкий флот на Черном море. У русских, как и у поляков с литовцами, здесь не было ни одного военного корабля.

Соловьев пишет: «Турецкое войско должно было защищать его (хана) в Крыму как магометанского владельца и как подручника султанова; следовательно, деятельная, наступательная война с Крымом влекла необходимо к войне с Турциею, которая была тогда на самой высокой степени могущества, пред которою трепетала Европа; могло ли Московское государство при тогдашних средствах своих бороться с нею, вырвать из рук ее Крым и защитить потом от нее это застепное завоевание?»

И, тем не менее, высокие мыслители, как например Г. Вернадский, раз за разом твердят, что самонадеянный «тиран» отказался от мудрых советов «Избранной Рады» и прекратил борьбу с южным хищником для того, чтобы обрушиться на мирную просвещенную Европу.

Иван абсолютно точно оценил скромные возможности России в ее противостоянии с Турцией, и предпочел балтийское направление.

Как я уже писал, понять характер правления царя Ивана, его мотивы и цели абсолютно невозможно без представления о том, какая историческая реальность сложилась к середине XVI века. Псевдорики подменяют ее мифологической виртуальностью, маскируя неудобные для них факты, чтобы волевые жесткие действия царя представали агрессивными и самодурскими.

История взаимоотношений Руси с ее западными соседями – особая тема, где псевдорики особенно активны. Ведь «западничество» – это давно уже не идеология, а прекрасно отлаженная и технически мощная система «промывания мозгов». В XIX в. «западничество» выражалось в некритическом почти что религиозном отношении к Западу и неприятии собственной истории и собственного настоящего, как недо-истории и недо-настоящего. Сегодня речь идет уже об информационном обеспечении экономической и финансовой зависимости России от Запада, что является одной из важнейших составляющих всей современной глобальной экономики. На смену идейным западникам, Карамзиным и Чаадаевым, пришли солдаты информационной войны. Используя мощь телевидения и всепроникающую силу сети, они вбивают в нейроны публики, что русские тираны на протяжении веков пытались изолировать страну, «создавали врагов», навязывали подданным психологию «осажденной крепости» и «враждебного окружения», внушали «ненависть к другим народам».

Одна из излюбленных фишек западников – это противопоставление агрессивной антизападной Московии миролюбивым прозападным Новгороду и Пскову, которые только и делали, что торговали и обменивались культурными ценностями с такими же миролюбивыми свободными западными соседями. Уже выработан миф о ганзейском городе Новгороде; для раскрутки этого мифа выделяются большие деньги, организуются конференции псевдориков и т. д…

Царь Иван IV полностью унаследовал противостояние Пскова и Новгорода с Западом. На самостоятельную историю этих феодальных республик приходится на порядок больше сражений с западными войсками, чем на всю историю московского государства. В этом легко убедиться, заглянув хотя бы в новгородские летописи.

В конце 11 века половцы, воспользовавшись феодальным дроблением русского государства, перерезают балтийско-черноморский путь на южном его участке и подрывают основы благополучия Руси. Северо-западные русские земли, псковское, новгородское, полоцкое княжества, экономически страдают от прекращения масштабной транзитной торговли, а затем становятся объектом прямой военной агрессии западных соседей, пытающихся отрезать их от Балтийского моря. Можно сказать, что Псков и Новгород были не открытыми окнами на Запад, а бронированными дверями, в которые ломились вооруженные западные гости.

Начиная с середины XII века шведские и немецкие феодалы вытесняют новгородцев из тех прибалтийских регионов, которые Новгород контролировал со времен единого русского государства: с земель Сумь и Емь (нынешняя южная Финляндия), с Каянской земли (побережье Ботнического залива), с Аландских островов, из Западной Карелии, с чудских земель (нынешняя Эстония).

Год 1142 можно считать началом долгих шведско-новгородских войн. «Князь свейский и бискуп пришед в 60 шнеках». [24]150 новгородских купцов убито в южной Финляндии. Шведы и племя емь нападают на русские поселения на Ладоге и уничтожают около 400 человек. В 1149–1150 «емь приходили на области новгородские».

С высадкой бременцев в устье западной Двины (1159) начинается долгая история немецкой колонизации Прибалтики. (Правительства нынешних прибалтийских государств, жаждущие полного слияния с Европой, могли бы по этому случаю и национальный праздник установить.) Орден меченосцев (братьев Христовых воинство) основывает Ригу и начинает завоевание южного течения Западной Двины, принадлежавшего русскому Полоцкому княжеству.

28 мая 1164 шведы нанесли удар по Ладоге на 55 шкутах, но были отбиты новгородским князем Святославом и посадником Захарией, потеряли 43 шнека. В 1176 чудь, подстрекаемая немцами, ходит на Псков.