Вопреки общепринятому мнению, существенную долю русского казачества с самого начала составляли служилые «по прибору». Они происходили из массы вольных, не несущих никакого тягла людей, временно нанимавшихся на разные работы (собственно, «казаковать» означало работать по вольному найму). Среди таких работ было и решение военных задач для государства, особенно на его южных опасных окраинах.

Служилые казаки, по роду деятельности, оказались родственны степной вольнице, которой они и обязаны самому названию «казак» (тюрк. «удалец»). Еще в начале XVI в. летописи упоминают среди донских казаков атаманов из чистых кипчаков, причем действующих против интересов Москвы. Но степная вольница постепенно «приручалась» московским правительством. Надо полагать, не без помощи денежных вливаний, особенно после страшного нашествия крымцев 1521 года. Степное казачество все более пополнялось за счет притока вольных русских людей из пограничного Рязанского, Тульского и северского краев, что преображало его лицо.

С 1549 донских казаков начинают вербовать на московскую государственную службу. В конце 1550-х их включают большими массами в состав русских войск, несущих службу в поле, как сторожевую и станичную. (Тогда станицы – разъезжие дозоры, патрули, а сторожи – это укрепленные посты.) Так степная вольница входит в число служилых по «прибору».

Со времени правления Ивана Грозного казаки стали тревожить не только ногаев, кочевавших в районе Волги, но и крымско-татарские улусы, и турецкие крепости.

Казаки играли большую роль в московских походах на крымцев во второй половине 1550-х и в разгроме крымско-турецкого нашествия 1572, когда отличился донской атаман М. Черкашенин. Отряды донских казаков участвовали в борьбе с Ногайской Ордой, в завоевании Казани и Астрахани, во многих сражениях Ливонской войны, защищали крепости, в том числе участвовали в славной обороне Пскова.

За государственную службу казаки получали денежное жалование, землю на общинном праве, иногда личный земельный оклад как помещики. При реорганизации в 1571 сторожевой и станичной службы казаки заменили в украинных поселениях детей боярских, которые были возвращены в полки. На протяжении 1570-х казаков селили на крымском рубеже, который в это время сильно сдвинулся к югу. В особо опасных местах казачество сменяло обычное крестьянское население, которое перебиралось в более спокойные районы.

Волжское казачество, промышлявшее разбоем, было вытеснено правительством с Волги при помощи отрядов служилых казаков. Ушедшие с Волги «разбойники» двинулись на восток. Разбив ногаев на р. Яике (Урал), волжские отселенцы положили начало уральскому казачеству.

Волжские казаки, нанявшиеся на службу к промышленникам Строгановым, сыграли большую роль в отражение нападений на Урал сибирских татар, остяков и вогулов. Затем они были направлены правительством на разгром сибирского ханства. Здесь прославится атаман Ермак – Василий Тимофеевич Аленин, чьи предки были суздальскими посадскими людьми.

Другая часть волжских казаков, после завоевания Московским государством нижней Волги, переселились на Терек и Гребенские горы (нынешняя территория Чечни и Ингушетии), где тесно сотрудничала с московскими воеводами, ставящими первые крепости на Северном Кавказе.

Московское правительство времен Ивана Грозного, в обращении с вольным казачеством, покажет и такт, и умение договариваться, и, когда надо, твердость. Именно эти основы позволят государству и казачеству осуществить вместе огромную работу по колонизации территорий к востоку, югу и юго-востоку от исторического центра Московского государства.

Эта совместная работа продолжится и в последующее время. Государство и казачество, несмотря на неизбежные конфликты, будут вместе покорять и осваивать миллионы и миллионы квадратных километров евразийских земель, превращая их в Россию.

Во время больших войн правительство непременно привлекало к военной службе городское и сельское население, не исключая из расклада «белые» дворы и монастырских людей.

Военная повинность была значительной – до одного ратника с 1–5 дворов. В основе установления размеров повинности лежала «соха», то есть податная единица.

Сельское ополчение, собираемое с «сох», называлось соответственно «посошной ратью» или «посохой». Применялось и название «даточные люди». Посоху обычно собирало новгородское и псковское население, наиболее приближение к театру ливонской войны. По завершению военного похода, посоха распускалась по домам. Посошная рать получала денежное довольствие из казны.

Так в Полоцком походе 1563 года «посохи было конной и пешей 80900». В этом походе «коневикам» платили по 5 рублей, а пешим – 2 рубля. Это совсем не похоже на использование дармового «рабского» труда, учитывая, что дневное пропитание тогда стоило около 3 копеек. Учитывая большие размеры посошной рати, можно представить размеры государственных выплат и нагрузку на казну.

Население, выставляющее посошных ратников, содержало их семьи во время нахождения кормильцев на службе.

Посошные люди должны были действовать во втором эшелоне наступающих войск. Например, в случае успеха штурмовых отрядов, посошные ратники вступали в крепость для участия в уличных боях и проведения «зачисток».

Посошные люди участвовали в осадных работах, строительстве тур и т. д. Силами посошных людей выполнялось большинство военно-инженерных работ по устройству дорог, мостов, постройке и укреплению крепостей, возведению пограничных сооружений, земляных валов и засек, по сборке и разборке мобильных крепостей – «гуляй-городов».

Значение посохи при «наряде» (артиллерии) было особенно велико. Пешие и конные посошные люди занимались перевозкой орудий и боеприпасов, обслуживали орудия в период боевых действий, помогая пушкарям и затинщикам в их установке, заряжании и т. п.

Число мобилизованных к «наряду» посадских людей и крестьян исчислялось многими сотнями или даже тысячами. Во время успешного Ливонского похода 1577 г., при находившейся при армии Ивана Грозного артиллерии, состояло 12724 посошных человека (из них 4124 конных).

И на южных рубежах царскими указами предусматривалось поголовное вооружение населения, которое должно было, при угрозе крымского нашествия, выйти на защиту засечных укреплений.

Еще в 1517 вооруженное ополчение, наши «минитмены», отрезали путь к отступлению татарскому князю Токузак-мурзе. Когда подоспели дети боярские, то крымская орда попала в «мешок» – из 20 тысяч степных грабителей вернулось в Крым только 5 тысяч.

Поголовно было вооружено население и на западной границе государства.

С каждым годом нарастала и вооруженность посошных и даточных людей огнестрельным оружием – правительство напрямую способствовало этому.

Размеры посошной рати свидетельствовали о мобилизационном характере русского государства, о постоянной военной угрозе на его рубежах. Посоха ни разу не поднимала восстания против государства, несмотря на военную подготовку и вооруженность. Заметим что соседние государства, литовское, польское, ливонское никогда не осмеливалось на масштабное вооружение простонародья и привлечение его к воинской службе.

К посошным ратникам относятся и слова итальянского путешественника Франческо Тьеполо: «Он (Иван Грозный) совершенствует своих московитов в военном деле не только во время войн, но и в мирное время».

Огромную роль сыграют ополченцы из простонародья и в прекращении Смуты в 1612.

Основу русского войска составляли служилые люди. Служилые по «отечеству» представляли собой людей, владевших землями лично, по наследственному праву. Это была довольно разношерстная масса, от князей, княжат, бояр, обладавших огромными вотчинами, до мелких землевладельцев – жильцов, дворян и детей боярских. Высшие аристократы приводили с собой на войну свои дружины, отряды собственных военных слуг, вольных и зависимых. Так, князья Воротынские из юго-западного края, перешедшего от Литвы, приводили на войну несколько тысяч боевых холопов. Князья и бояре давали своим слугам как земельное жалование, так и денежное, благо у аристократов хватало и земель, и финансовых средств, полученного от кормлений.