Вид на долину р. Форторе с места, где стоял Геруний. Первый лагерь Минуция находился на заднем плане (в центре). Второй лагерь Ганнибала располагался примерно в средней части фотографии.

Последовавшие затем маневры можно назвать предметным уроком тактики, наглядным материалом из учебника того, как следует увести противника с неприступной позиции — вначале через реку, а затем прямо в засаду. Оставив одну треть солдат заниматься сбором продовольствия, Ганнибал отошел на 16 стадиев (около 3 км) от Геруния и устроился на холме (3), «откуда виден был противник и можно было охранять фуражиров». Эта новая позиция, всего в четырех с половиной километрах от римского лагеря (1), сильно затрудняла им спуск в долину Форторе и нападение на фуражиров. Между двумя лагерями находился холм (2), владея которым Ганнибал мог надежно отрезать римлянам путь на равнину. Поэтому он отправил под покровом темноты отряд в 2000 копейщиков, чтобы занять его. Днем Минуций направил легких пехотинцев выбить пунийцев с холма. Римляне с ходу захватили высоту. Поскольку оттуда можно было контролировать доступ на равнину, Минуций сделал очевидную и вполне разумную вещь — перенес туда лагерь. Следующий ход был за Ганнибалом. Полибий рассказывает о дальнейших событиях с точки зрения римлян, а потому не отражает стратегии карфагенского полководца. Несколько дней, повествует историк, Ганнибал держал все свои силы в лагере, опасаясь находящегося поблизости противника, однако затем он вынужден был отправить часть животных на пастбища и отослать некоторое количество людей за фуражом, так как был убежден, что у его армии и у животных должно быть много еды на зиму. Минуций не был слабоумным, как пытаются уверить нас античные авторы. Когда он увидел, что большая часть Ганнибаловой армии отправилась собирать продовольствие, он подождал до полудня, а затем вывел тяжелую пехоту, поставив ее перед лагерем пунийцев для того, чтобы запереть в нем Ганнибала. Одновременно он разделил свою конницу и велитов на несколько отрядов и отправил их в атаку на фуражиров, приказав пленных не брать. Это был замечательный образец так называемой тактики Фабия, осуществленный на практике значительно лучше, чем удавалось это самому Фабию. Полибий констатировал, что оставшийся с небольшим отрядом в лагере Ганнибал мог только отражать легионеров, не давая им войти в лагерь. Только по возвращении Гасдрубала, который привел 6000 утомленных фуражиров, Ганнибал счел свои силы достаточными, чтобы организовать вылазку и отогнать противника от лагеря. Римлянам удалось убить множество вражеских солдат у лагеря и на полях. Они совершили то, что намеревались сделать, и вернулись в лагерь. Той же ночью Ганнибал отступил на исходные позиции у Геруния. На следующий день увидевшие опустевший лагерь римляне перешли через реку и заняли его. Второй раунд остался за Ганнибалом — теперь противник был на его стороне реки. По вполне понятным причинам римляне радовались своему успеху — действительно, Ганнибалу стало теперь очень сложно собирать продовольствие. Раздутый отчет о победе Минуция с большим ликованием встретили в Риме. Поскольку народ был недоволен нерешительными действиями Фабия, было принято совершенно беспрецедентное решение — Минуцию дали такие же права, что и диктатору. Должно быть, воля народа имела сильную поддержку в сенате, иначе на такой шаг никогда не пошли бы. Фабий, который получил прозвище Кунктатор, «Медлитель» — за постоянные промедления в борьбе с Ганнибалом, — поспешил вернуться в армию. Полибий рассказывает, что он предложил Минуцию командовать по очереди (это была обычная римская практика при объединении двух консульских армий) либо же поделить войско. Нам говорят, что Минуций стоял за раздел. Это скорее всего не так. Гораздо вероятнее, что на разделе армии настоял Фабий, которому нужно было безраздельное командование для того, чтобы по-прежнему придерживаться своей стратегии. Минуцию же вполне можно было командовать и через день. Два полководца поделили армию и встали двумя лагерями на расстоянии около 12 стадиев (чуть больше 2 км) друг от друга. Если Минуций остался на своем месте, Фабий мог занять те позиции, что оставил первый военачальник, переправившись через реку(2). Между лагерем Ганнибала перед Герунием и лагерем Минуция (3) находился небольшой холм (4). Карфагенянин понимал, что, если он попробует занять его, Минуций снова попытается согнать пунийцев. Поэтому он подготовил римлянину засаду. Местность вокруг холма была безлесная, но изрезанная канавами и ямами. Ночью Ганнибал отправил 5000 человек смешанной пехоты и 500 всадников занять эти рытвины отрядами по 200—300 человек. Для того чтобы римские фуражиры, отправлявшиеся рано утром за провиантом, не обнаружили засады, Ганнибал на рассвете отправил отряд легковооруженных пехотинцев занять пресловутый холм и таким образом отвлечь внимание от затаившихся воинов. Муниций охотно заглотал приманку и отправил велитов выбить карфагенян с холма. Однако на этот раз Ганнибал не собирался отступать. Стоит отметить, что когда он захватил первый холм, то планировал отступление. Поэтому он отправил тогда своих копейщиков в бой плотным оборонительным строем. В этот же раз у Ганнибала были другие цели. Когда велитам не удалось отбить холм, Минуций послал туда конницу, а затем и сам выступил во главе идущих сомкнутым строем легионов. Все взоры были обращены к ведущемуся на холме сражению, а потому засаду никто не заметил. Ганнибал продолжал посылать в бой все новые подкрепления, дабы не дать сражению затухнуть. Наконец он направил туда остальную пехоту и конницу. Карфагенские всадники смели не только римскую конницу, но и велитов. Велиты начали беспорядочно отступать к тяжелой пехоте, которая уже закрыла промежутки между манипулами, — в результате вся армия оказалась в беспорядке. Прозвучал сигнал, по которому в дело вмешалась засада: возникшие будто из-под земли отряды атаковали римлян с тыла и флангов. Меньшая часть римской армии оказалась под угрозой полного уничтожения. Кунктатор, как всегда осторожный, наблюдал за всем из своего лагеря. Он заранее поднял по тревоге свои легионы и теперь вывел их в поле. Можно представить себе, что почувствовал Муниций, когда услышал, как трубы подают сигнал к выступлению. Его люди были потрепаны столь сильно, что нарушили строй. Теперь же, услышав о приближении Фабия, манипулы вновь собрались у своих знамен и организованно отступили под прикрытием второй армии. Ганнибал понял, что образцово-показательный бой подошел к концу, и отступил в свой лагерь. Согласно Ливию, тем же вечером армия Муниция оставила свой лагерь и отступила к позициям Фабия. Они вошли в лагерь Кунктатора, проследовали по преторианской улице и остановились перед палаткой Фабия. Здесь они воткнули в землю свои штандарты, и Минуций подошел к Фабию, обратившись к нему «Отец», по обычаю избавленного от смерти товарищем по легиону. Таким образом он признал над собой его авторитет. Карфагеняне меж тем возвели вокруг холма частокол и прокопали ров между ним и лагерем. Затем они выставили на нем свой гарнизон, завершив этим действием свою подготовку к спокойной зимовке.

Пришла зима. Закончились шесть месяцев диктаторства Фабия, и власть вновь была возвращена консулам. На место погибшего Фламиния заступил Марк Атилий Регул, сын того Регула, которого карфагеняне разбили в I Пунической войне, — зловещий выбор. На роковой 216 г. до н.э. было избрано два консула — Луций Эмилий Павл и Гай Теренций Варрон. Павл был дедом Сципиона Эми-лиана и принадлежал к той группе людей, действия которых Полибий не критиковал. Посему козлом отпущения за все предстоящие несчастья стал Варрон. Его имя так долго поливали грязью, что невозможно с расстояния в столько веков понять, каков же был этот человек на самом деле. Единственное, что мы в состоянии сделать, — это указать на существенные изъяны в рассказах древних. Комментировать рассказ Ливия о том, как Варрон был избран на свой пост, бесполезно, потому что он изложен таким образом, чтобы представить убедительную предысторию последовавшего затем бесчестья. Двух преторов избрали заочно, поскольку они уже находились при армии. Это были знаменитый Марк Клавдий Марцелл, который командовал пятым легионом на Сицилии, и Луций Постум Альбин — его отправили в долину По с приказом сдерживать кельтов. Был отозван консул предыдущего года, Гней Сервилий Гемин, которого диктатор отправил командовать флотом в Лилибее на Сицилии. Его и Регула назначили проконсулами и поставили во главе находившихся у Геруния армий. Для того чтобы довести до полного состава число солдат в уже имевшихся легионах и набрать еще четыре новых, провели рекрутский набор. Вероятно, в Геруний отправили 16-й и 17-й легионы, набранные после Тразименского озера и прошедшие подготовку в Риме. Теперь их общее количество там составляло восемь — по четыре на каждого консула. Два новых легиона (18-й и 19-й) отправили в долину По под командование претора Луция Постума Альбина, а 20-й и 21-й легионы остались в Риме, прикрывая город. Вывод в поле столь большого количества войска (в 16 легионах было около 150 000 человек) означает, что римляне намеревались дать Ганнибалу большое сражение при первом же подходящем случае. В таком случае традиционному повествованию о конфликте Павла и Варрона (первый придерживался тактики Фабия, а Варрон хотел драться) доверять не стоит. Лето было уже в разгаре, когда Ганнибал оставил лагерь и отошел от Геруния. Он продвинулся на юго-восток примерно на 100 километров и дошел до р. Ауфид (Офанто). Там его армия захватила крепость Канны, которую римляне использовали в качестве продуктового склада. Провиант из нее перевозили в карфагенский лагерь по мере необходимости. Проконсулы узнали об этом, когда находились на расстоянии полуторадневного перехода от позиций Ганнибала (т.е. ок. 40—50 км), и запросили инструкций у сената. Последний уже решил, что крупное сражение необходимо, а потому приказал проконсулам не двигаться с места и отправил на соединение с ними двух консулов. Полибий говорит нам, что никогда прежде римляне не выводили в поле восемь легионов. Он имеет в виду, что тогда в первый раз две консульские армий по четыре легиона каждая были объединены в одну. По информации греческого историка, во времена кельтского вторжения в 225 г. до н.э. существовали консульские армии силой в четыре легиона каждая. Множество комментаторов подвергают цифры Полибия критике и говорят, что карфагенская армия никогда не смогла бы окружить в битве при Каннах 80 000 человек римской армии. Однако расчеты его совершенно логичны, да и у кого, как не у него, были все возможности наилучшим образом вычислить сравнительные возможности карфагенян и римлян — уж конечно, не у современных историков! К этому можно добавить только, что вряд ли римляне смогли бы осуществить свою обычную стратегию «надавливания» на Ганнибала или отрезать ему пути снабжения перед битвой, не имей они численного превосходства. Полибий добавляет, что легионы были доведены до 5000 каждый и что количество конницы было «более шести тысяч». Эта последняя цифра совершенно справедлива, так как Гней Сервилий Гемин потерял конницу, приписанную к первому, второму, двенадцатому и тринадцатому легионам, — существенная утрата, восстановить которую было бы очень сложно. Консулы выступили с обращением к армии, дабы ввести воинов в должное состояние духа, затем оставили лагерь и выступили к Каннам. На второй день они оказались в виду позиций Ганнибала и расположились лагерем на расстоянии примерно восьми километров от них. Топография последовавшей кампании и сражения зависит от двух факторов — расположения лагеря Ганнибала и местонахождения реки Офанто.