Состав армии

На первый взгляд кажется, что состав позднеэллинистической армии не слишком изменился со времен Александра. В македонской армии Антигона Досона и Филиппа V все еще были гипасписты, пельтасты, пращники и лучники, в функции которых входила поддержка фаланги. Однако создается впечатление, что теперь они не всегда исполняли те же задачи, что и в более ранний период. Гипасписты теперь относятся к разряду воинов царской ставки, предназначенных для выполнения особых поручений, и к агеме — телохранителям царя. Амфиполисский устав говорит, что их шатры возводятся непосредственно после шатров царя и его приближенных. Полностью изменились пельтасты Филипповой армии. При Киноскефале они выстроились бок о бок с фалангой и даже удвоили ее глубину. Следует, видимо, согласиться с предположением Уолбэнка относительно того, что эти пельтасты были на самом деле гипаспистами. Невозможно сказать наверняка, были ли у них копья или пики, так как в этом вопросе источники противоречат друг другу. Ливии назвал таких пельтастов кетратами — Цезарь называл этим словом легковооруженные испанские войска. Если Харманд прав, то именно их — воинов в легких доспехах с круглыми щитами — мы видим на рельефах из Осуны в Испании. В 219 г. до н.э. у Филиппа было пять тысяч таких пельтастов. Самым важным изменением, которое произошло в армии со времен Александpa Македонского, стал перенос акцента с конницы на пехоту. В армии Александра пропорция между всадниками и пешими воинами составляла примерно 1:6, а в позднемакедонской армии — 1:20. Этому не следует слишком уж удивляться — в битве при Херонее в 338 г. до н.э. пропорция была 1:15. Для высокого количества конницы в армии Александра существовала весомая причина — мобильность его армии стала ключом к завоеванию Персии. Хорошо известно, что у персов не было ничего, равного греческой пехоте, но фаланга могла разгромить лишь тех, кого могла догнать. Битву при Херонее выиграла для Филиппа его фаланга, но именно ему обязана своей перестройкой и увеличением числа македонская конница. Причина этого одна — планируемый поход на Персию, где коннице могли быть предоставлены большие возможности. Хотя в Азии всадники продолжали играть существенную роль еще на протяжении ста лет, в Европе фаланга сражалась с фалангой, и конница вновь заняла место вспомогательных войск уже вскоре после смерти Александра. Фалангу македонского типа взяли на вооружение Эпир и все старые города-государства, а поскольку от нее зависел исход сражения, появилась тенденция делать ее все более тяжелой и менее маневренной. Старые названия отрядов армии Александра все еще встречались в Сирии и Египте в конце III — начале II вв. до н.э. Как и следовало ожидать, у Антиоха и у Птолемея были собственная агема и царская ила в коннице. Полибий также упоминает и гипаспистов, но были ли они на самом деле, сказать затруднительно. У Антиоха был отряд агриан, который, должно быть, был набран с северных рубежей Македонии. Несомненно, что они просто оставили себе название существовавшей прежде боевой единицы. После смерти Александра отряд ветеранов с «серебряными щитами» оказался под командованием Эвмения, а по его смерти они отошли к Антигону. Здесь след аргираспидов теряется. Выжить они могли, только если были постоянным отрядом, в котором служили ветераны, переходившие туда из других подразделений. В противном случае аргираспиды просто вымерли. Сотню лет спустя Антиох, потомок Селевка, который сместил Антигона, имел отряд в десять тысяч воинов, «вооруженных по македонскому обычаю». У большинства из них были «серебряные щиты». Они не входили в состав его двадцатитысячной фаланги, и у нас возникает большое искушение предположить, что это были гипасписты. Разумеется, в армии Антиоха были гипасписты, так же как была у него и агема, которая упоминается при осаде Сард.

Армия на поле битвы

Когда армия находилась на марше на вражеской территории, ее возглавлял специальный отряд, составленный из легковооруженных воинов. Филипп Македонский обычно использовал для этого дела своих фуражиров, к которым присоединились «первопроходцы» — их функцией была расчистка дороги. Позади них следовала фаланга, по обеим сторонам от которой располагались две колонны легковооруженных пехотинцев, чьей задачей было отражение атак с фланга. Если нападение угрожало только одному из флангов, то при необходимости на нем могли сосредоточиться все легковооруженные воины. Из них же состоял и арьергард. У Филиппа на этом месте обычно располагались критяне, о которых Полибий отзывается как о самых лучших стрелках. Обоз размещался в максимально удаленном от любого возможного нападения месте. Например, при угрозе спереди его ставили сзади, а при отступлении он встал бы впереди всех. При ожидании атаки с фланга обоз размещался вдоль всей линии фаланги с противоположного фланга. При выборе места для устройства лагеря македоняне выбирали участок земли, имевший больше всего естественных препятствий. Полибий критикует греков, которые ленились обустраивать свой лагерь так, как делали это римляне; непохоже поэтому, чтобы последние заимствовали представление о его устройстве от Пирра, когда захватили его лагерь в Беневентуме, как сообщают о том Ливии и Фронтин. Однако при необходимости македоняне умели укрепляться, особенно если они намеревались остаться в каком-либо месте на продолжительное время. Как и римляне, они выкапывали ров и сооружали земляной вал с частоколом. Колья делались из разветвленных древесных сучьев и устанавливались на некотором расстоянии друг от друга. К таким укреплениям Полибий относится весьма критически, указывая, что два-три атакующих могли ухватиться вместе за один кол и вытащить его, а затем с легкостью пройти в образовавшийся просвет. Возможно, македоняне и не устраивали лагерь столь замечательно, как римляне. Зато они выставляли на подходах к нему наблюдательные посты, чего римляне не делали практически никогда. Организация постов возлагалась на тетрархии, а их командиры должны были осуществлять проверки. Вероятнее всего, эти обязанности исполнялись по расписанию, как это было и в римской армии. В амфиполисских уложениях особо отмечается, что по ночам посты следует обходить, не зажигая огня, — для того чтобы не предупреждать их о своем появлении заранее. Построение для битвы осталось в целом тем же самым — фаланга становилась в центре, а по бокам ее становились пельтасты, легковооруженные воины и конница. Разница заключалась в том, что теперь основной акцент сражения переместился с флангов в центр.

В 217 г. в сражении при Рафии молодой Антиох III Сирийский решил, несомненно, подражая Александру Македонскому, атаковать конницу египтян и вытеснил ее с поля боя. Однако, преследуя ее, он столь удалился от места битвы, что к тому времени, когда он вернулся, сражение уже закончилось — и не в его пользу. Птолемей, казалось, проигрывавший, возглавил атаку фаланги. Вдохновленная присутствием своего царя, она вытеснила сирийцев с поля боя. Когда туда возратился убежденный в собственной победе Антиох, Птолемей уже завладел всем полем сражения, а сирийская пехота спешно покидала его окрестности. Птолемей приказал снять доспехи с мертвых врагов, собрать и сжечь трупы собственных воинов. Антиоху же пришлось униженно просить о перемирии для того, чтобы похоронить своих. Изредка фалангу могли разделить на отдельные отряды, между которыми помещали других воинов. Таким образом поступил в Италии Пирр, а Антигон Досон сделал так со своими «серебряными щитами» в сражении при Селласии. До начала сражения перед собравшимися войсками мог проехать их полководец, которого сопровождали его командиры и друзья. Он напоминал солдатам о былых удачах и призывал храбро сражаться, указывая на преимущества, даруемые победой (то есть в основном на будущую добычу). В случае с Птолемеем и Антиохом, когда оба молодых правителя только заняли трон и вряд ли могли уже похвастаться какими-нибудь достижениями, речь могла сосредоточиться на обещаниях на будущее. Сигналом для начала битвы мог служить поднятый стяг. Затем раздавался воинский клич, который мог звучать не один раз. Так обстояло дело, например, в сражении при Габиене в 316 г. до н.э., где столкнулись две македонские армии. Они издавали свой воинский клич по очереди несколько раз. Ожидая приказа к выступлению, фалангит стоял, уперев копье в землю и удерживая его в вертикальном положении правой рукой. Щит его висел на ремне, перекинутом через шею и левое плечо. Когда звучал приказ приготовиться, он перевешивал щит вперед и просовывал левую руку в скобу. Затем он поднимал левую руку до уровня груди и перехватывал пику на уровне головы. По команде «выровнять пики» его правая рука шла вниз, покуда плечо не выпрямлялось, а затем пика наклонялась, пока не вставала параллельно земле на уровне пояса. Приказ к выступлению подавался сигналом трубы. Если местность была слишком пересеченной для нормального продвижения и армия рассыпалась — как это случилось в битве при Селласии, — сигнал к выступлению подавался флагами: белым для пехоты и красным для конницы. Затем его могли повторить трубачи, приставленные к каждой спейре. Начиналось сражение обычно на флангах. Идя в битву, фаланга обычно выстраивалась открытым порядком, при удвоенной глубине рядов. Достигалось это перемещением каждого второго лоха назад, за расположенный справа от него ряд. Достигнув вражеского строя, этот лох возвращался на свое место и формировал сомкнутый строй. Такой маневр применялся из-за больших сложностей, связанных с передвижением по пересеченной местности сомкнутым строем, когда недостаток места не позволял обходить естественные препятствия. Если места для того, чтобы построиться фалангой заранее, еще до прихода на поле боя, было недостаточно, то продвижение к нему могло осуществляться, как то предполагал Полибий, в виде сдвоенной или счетверенной фаланги. При этом та часть фаланги, что размещалась позади, разворачивалась затем в фланги. Если путь к месту сражения был каким-либо образом ограничен, фаланга могла построиться, а затем развернуться в маршевую колонну; при этом все командиры оказывались на одной стороне колонны, а все ураги — на противоположной стороне. О таком построении упоминает Асклепиодот, а Полибий почти наверняка описывает именно его, рассказывая о третьей битве при Мантинее в 207 г. до н.э. Десятью годами позже в сражении при Киноскефале речь также идет именно о нем. В битве при Киноскефале Филипп, развернув правый фланг, приказал своим фалангитам и пельтастам удвоить глубину рядов и сомкнуться вправо. Для этого необходимо было отвести назад каждый второй ряд и выстроить его позади оставшегося на месте ряда справа. При этом глубина фаланги удваивалась, а ряды в ней стояли открытым порядком. Затем самый правый сдвоенный ряд оставался на месте, а остальной фланг поворачивался направо и смыкался. Каждый следующий ряд делал на шаг больше, чем ряд впереди, так что они закончили перестроение, отделенные друг от друга этим шагом. Затем они повернулись лицом к противнику. Если враг появлялся сзади, фаланге приходилось поворачиваться кругом. Однако в результате такого маневра впереди оказались бы ураги, а все командиры стояли бы позади. Для исправления ситуации могли применять контрмарш, который исполнялся любым из трех описанных ниже методов. Командиры ряда могли оставаться неподвижными, покуда остальные воины строились перед ними, а затем весь ряд поворачивался кругом. Так обычно поступали македоняне. Асклепиодот от этого способа был не в восторге, так как он слишком походил на отступление. Он предпочитал способ, которым пользовались спартанцы. При нем на месте оставались ураги, а все остальные строились позади них и поворачивались кругом. В этом случае перестроение походило на наступление. Существовал и третий способ, персидский, или критский. При нем командиры и воины с промежуточными званиями просто менялись местами. При этом ни наступления, ни отступления не происходило. Однако каким бы из перечисленных выше методов ни пользовались, результат был один и тот же — командиры оказывались на левом конце подчиненных им единиц, а не на правом. Исправить это можно было бы контрмаршем рядов каждой единицы. Разумеется, можно было передвинуть контрмаршем всю фалангу или ее фланг, но поступать так перед лицом противника стало бы настоящим самоубийством. Поэтому такие маневры следует рассматривать как предназначенные исключительно для парадов. В любом случае сам по себе факт наличия командиров слева, а не справа особых неудобств причинить не мог. Обычно каждая спейра могла передвинуть контрмаршем свои ряды, если в том возникала необходимость. Если возникала необходимость построить фалангу эшелоном — клином или ступенчато, — необходимый строй достигался при помощи ступенчатого расположения спейр, а не разворачивания рядов под углом или, хуже того, по изгибу. В битве при Селласии Антигон разделил свою фалангу на две части и разместил их одну позади другой. Начала атаку передняя фаланга, но когда ее стали оттеснять, Антигон приказал македонянам сомкнуться «в их особенный строй двойной фаланги с собранной воедино массой пик». Этот строй сумел оттеснить лакедемонян с их позиций. Такое описание подходит только к одному маневру. Очевидно, что Антигон поставил вторую фалангу в промежутки между рядами первой и приказал идти в наступление с сомкнутыми щитами — так, как поступил Александр в битве при реке Гидасп. Полибий перечисляет своим читателям преимущества и недостатки фаланги для того, чтобы объяснить, почему македоняне проиграли сражение при Киноскефале. В идеале ничто не могло противостоять наступающей фаланге. Но по-настоящему эффективно фаланга могла действовать только на идеально ровной земле, где не было канав, расселин, деревьев, гряды холмов или водных препятствий, которые могли нарушить строй и лишить фалангу ее мощи. При Пидне гибкие римские манипулы сумели пробиться через разрывы, которые были в фаланге, и развалить ее. Фаланга была беззащитна против таких действий, поскольку сарисса бесполезна в ближнем бою. Отягощенные своими пиками македоняне не могли повернуться и отразить атаку с любого направления. Фалангиты, которые хотели показать, что готовы сдаться или дезертировать, обычно поднимали свои сариссы вверх. Когда битва заканчивалась, войско собирали сигналами трубы. Победитель забирал оружие и доспехи убитых врагов и хоронил своих покойников. Захваченное оружие обычно вешалось в портиках храмов, а в святилище могли поместить щиты с благодарственной надписью в честь победы. Полибий рассказывает забавную историю, которая произошла с посвященными щитами после осады этолийцами Медиона. Осада практически заканчивалась, но в преддверии выборов этолийский полководец боялся, что его сместят до того, как он захватит город, и все почести достанутся другому. (Такое довольно часто случалось в военной истории как Греции, так и Рима.) Для того чтобы успокоить полководца, не умалив в то же время заслуг того, кто мог бы стать его преемником на этом посту, было решено прибегнуть к компромиссу. На щитах решили поместить надпись о том, что взяли их «этолийский полководец и кандидаты на этот пост в будущем году». К большой неожиданности для этолийцев, медионцам удалось снять осаду. Они решили посмеяться над этолийцами и оставили на своих щитах точно такую же посвятительную надпись, заменив лишь на «взяли у этолийского полководца и кандидатов...».