Она уже представила, как рассказывает какой-нибудь журналистке из какого-то модного журнала:

–

Я узнала столько нового о своих подругах. Материнство расширило мои способности к сопереживанию.

–

Да, — медленно произнесла она, наслаждаясь странным ощущением от самого первого произнесения предложения. — Я — твоя подруга.

–

Значит, ты скажешь мне правду? — Лаура просто впилась глазами в Аманду. — Точно так же, как я не стала бы скрывать то, что посчитала бы необходимым тебе сказать? Что тебе необходимо было бы знать, по моему мнению?

–

Да, — протянула Аманда.

–

Как ты думаешь, мне следует обратиться к психоаналитику? — спросила Лаура.

–

К психоаналитику? — повторила Аманда, обнажая блестящие белые зубы, которыми недавно занималась. — Но зачем? С тобой все в порядке. Да, конечно, ты несколько устала. Но ведь мы все устаем, не правда ли? Некоторые из нас очень устают, нам все надоедает, но нам еще приходится и заниматься своей карьерой ко всему в придачу. Некоторым из нас, — многозначительно повторила она, подчеркивая каждое слово.

Лаура опустила глаза вниз на бурлящую воду и нахмурилась.

–

Я не думаю, что устала в обычном смысле, и что мне все надоело в обычном смысле. На самом деле я думала о самоубийстве.

Аманда в ужасе резко вдохнула воздух. То, что говорила Лаура, было слишком ужасным, чтобы оказаться правдой. Неужели кто-то на самом деле может так потакать своим желаниям?

— Самоубийстве?! — воскликнула Аманда. — Но как ты можешь быть несчастной, если тебе даже не требуется работать? Тебе бы поме

няться местами со мной, если ты хочешь узнать, что такое на самом деле жить в настоящем напряжении.

Она протянула руку с ухоженными пальчиками назад за бокалом охлажденного шампанского. Не коллекционного, следует признать, но и оно сойдет. Аманда снова закрыла глаза, наслаждаясь ощущениями. Алкоголь бурлил у нее в организме, а горячая вода бурлила и пузырилась снаружи.

–

Послушай, — принимая сидячее положение, сказала она. — Мне очень жаль, но я должна быть честной с тобой. Открыть неприятную правду. Ведь для этого и существуют друзья, не правда ли? Ты сама только что это говорила.

Лаура тупо кивнула.

–

Ну, я думаю, что тебе нужно благодарить Бога за все, что у тебя есть.

Лаура вздохнула.

–

Я знаю. Здоровый сын, хороший дом и все остальное.

–

Не только это, — резким тоном вставила Аманда. — Ты только подумай, насколько тебе больше повезло, чем, например, мне. Я имею в виду, что завидую тебе. На самом деле!

–

Правда? — Лаура выглядела озадаченной.

–

Честно! Я завидую тебе потому, что, похоже, тебе не требуется стимулировать мозг карьерой.

Лаура открыла рот, чтобы возразить.

–

Но…

–

Тебе не нужно самовыражаться в работе, — говорила дальше Аманда. — Ты не можешь себе представить напряжение при жонглировании всеми шариками одновременно. Ведь пытаешься не уронить ни один из них. — Аманда вздохнула. — Как приходится все это совмещать! Ты просто не представляешь, какой на меня давит груз. Я — мать Тео, я пытаюсь удержаться на работе, где выдвигаются

очень высокие требования, и одновременно продолжаю вести успешную семейную жизнь!

Лаура еще раз попыталась перебить ее, но Аманда не обратила на нее внимания.

— Жизнь выдвигает столько требований, — продолжала она. — Я не могу тебё сказать, насколько здесь прекрасно. Получить передышку, наконец, просто немного понежиться. Это ужасно, когда у тебя нет ни одной свободной секунды, чтобы наслаждаться подобными вещами. — Аманда приподняла из воды гладкую, загорелую ногу, которую на предыдущей неделе обрабатывали в Юте. — Но все остальные должны идти на первом плане. Очевидно, что первым, конечно, значится Тео. А затем, в самом конце очереди, стою я, несчастная. — Она осмотрела свои гладкие подмышки, обработанные воском. — Люди постоянно говорят, что не представляют, как я со всем управляюсь. — Она устало улыбнулась. — Ты знаешь, Лаура…

—Да, на самом деле знаю, — быстро вставила Лаура. — Кое-что, что тебе следует знать, раз мы…

–

Я сама не представляю, как со всем справляюсь. Так что Бог знает, что я скажу журналистам! — Аманда радостно засмеялась.

–

Я могу назвать одну вещь, которую ты им точно не скажешь, — выбираясь из воды, с мрачным видом заявила Лаура.

Аманда слушала только вполуха. Она с удовлетворением рассматривала целлюлит на бедрах Лауры. Это было серьезно. Настоящая «апельсиновая корка». Просто поразительно, насколько некоторые распускаются после рождения детей. Это даже шокирует! Если она сама, ведущая суматошную, сумасшедшую жизнь работающей матери, может поддерживать форму, что ради всего святого останавливает Лауру, которой вообще нечего делать?

–

Что ты имеешь в виду? Что я им не скажу? — спросила она с отсутствующим видом, продолжая рассматривать бедра Лауры.

Лаура, которая надевала банный халат, обернулась.

–

Ты понимаешь, что я говорю тебе об этом только потому, что я — твоя подруга. Поэтому я не могу скрывать от тебя неприятную правду.

–

Конечно. — Аманда многозначительно кивнула мокрой головой. — Так в чем дело? Выкладывай.

–

Твой муж спит с той экохиппи, которая вместе с нами ходила на занятия по подготовке к родам.

Хьюго думал, что это состояние подобно смерти. Он не знал, когда будет нанесен удар, только знал, что точно будет.

Он дергался, потому что удар может обрушиться ему на голову в любой момент. Например, сейчас, когда он собирался мыть Тео после того, как сын установил рекорд своей короткой жизни по заполнению подгузников. Тео страдал от какого-то желудочного вируса, который подхватил в яслях, и со своей обычной щедростью поделился им с отцом. Поэтому внутренние проблемы Хьюго не ограничивались одной причиной.

Единственным утешением было то, что Аманда может нанести удар с другой стороны Атлантики. Он знал, что она снова летала в Нью-Йорк. Очевидно, Лаура не могла связаться с ней там, чтобы сообщать новость, да и не станет туда звонить. Однако перспектива воплей по телефону с расстояния в три тысячи миль казалась менее ужасной, чем ярость Аманды во плоти.

В самые лучшие минуты он представлял, что ей будет наплевать. Что такое интрижка, в конце-то концов? Но затем он вспоминал, что это была интрижка с Элис, женщиной, которую Аманда считала виноватой в крахе своей карьеры в «Интеркорпе». И она считала виноватой только ее одну. Хьюго чувствовал, как у него холодок пробегает по спине, когда бы он ни задумывался о сложившейся ситуации, а это означало, что ему было не по себе практически постоянно.

Когда он не думал о жене, он беспокоился об Элис. Он не разговаривал с ней после ужасного вечера, когда рядом с ними оказалась Лаура со сверкающими глазами фурии, намеренной мстить.

Элис бросила большую белую салфетку, словно белый флаг, и вылетела из ресторана. Она с трудом сдерживала рыдания. Хьюго последовал за ней. В фойе все также звучал «драм-энд-бейз», казалось, еще подчеркивавший их бедственное положение. И звучал барабанный бой, пока не подъехало такси, чтобы увезти Элис прочь.

И только тогда она взглянула на него расширившимися от страха глазами.

–

Что теперь будет, черт побери? Что нам делать?

–

Сбежим вместе?

–

А дети? — Элис схватилась за него. Костяшки пальцев побелели. — Что будет с ними?

Хьюго сглотнул.

–

Не беспокойся, — сказал он, закрывая за ней блестящую дверцу машины. — Все будет хорошо. Если все откроется, то что? Может, это и к лучшему. Все просто ускорится.

Он знал по лицу Элис, белому и несчастному на фоне темного плюшевого сиденья, что она не разделяет его оптимизма. Он сам не был уверен, что его разделяет.