Тем не менее Анна Аркадьевна продолжала запирать дверь. Сосед пригрозил отрубить ей руки, но угроза эта, конечно же, не была принята всерьёз.
Однако все окружающие проявили себя как законченные эгоцентрики, ошибочно полагая, что столь неуважаемая ими Каренина-старшая только и размышляет целыми днями — как бы ещё больше насолить своей невестке, а заодно и остальным ближним. Нет, причина состояла совершенно в другом. Просто в те редчайшие минуты, когда все выметались из дома, когда не было ни Стивы, ни Ани, ни невестки, ни внуков, Анна Аркадьевна наполнялась исключительным искрящимся счастьем. Только ради этих минут она и продолжала жить на свете, только из-за этих минут до сих пор не бросилась головой вниз из окна. Это сумасшедшее, жизнеутверждающее, невозможно оптимистичное счастье в жизни Карениной-старшей составлял онанизм, или, если будет угодно, — мастурбация. Её Анна Аркадьевна открыла для себя довольно поздно. Но, как говорится, уж лучше поздно, чем никогда.
Тот вибратор, что Аня нашла у неё под кроватью, стоил Карениной-старшей огромных усилий экономии. Она собирала на него два года, откладывая со своей крохотной пенсии инвалида, даже брала на дом всякую работу типа сортировки пуговиц или укладывания булавок в коробки.
[+++]
Анна Аркадьевна шла по жизни словно актриса старой закалки, которая изо всех сил пытается играть трагедию трагично, но цифровые технологии, тинейджеры-зрители и клоуны-актёры, повинуясь воле какого-то безумного постановщика, втягивают её в свой фарс. И вот уже королева Гертруда выглядит жалко со своим толстым слоем театрального грима, в своём бархатном, шитом золотом костюме, оставленная на потеху публике посреди цирковой арены. Сара Бернар, низведенная в клоунессы.
Надо заметить, что Анна Аркадьевна Каренина отнюдь не всегда была безногой радикальной феминисткой, упоённо предающейся мастурбации с использованием вибратора. Больше того, она даже не всегда была Карениной. До замужества Анна Аркадьевна носила фамилию Облонская. Этот девичий вариант достался старшему сыну — Степану, а через него и многострадальной Долли с детьми. Таким странным образом в случае замужества Карениной-младшей и принятия ею фамилии мужа род Карениных на этом иссякнет, а вот Облонские, видимо, расплодятся по земле в великом множестве.
Впрочем, ни об одном поступке в собственной жизни Анна Аркадьевна не жалела так сильно, как о собственном замужестве.
— Знаешь, Аня, я твоя мать, я прожила нелёгкую жизнь и могу тебе советовать, — говорила она дочери в те редкие моменты, когда на обеих наваливалось меланхолическое настроение.
Меланхолия способствует душещипательным разговорам по душам, когда женщины садятся на кухне и начинают квасить, делясь своим горьким опытом. «А мой-то, знаешь?… Знаю, подруга, у меня у самой такое же дерьмо…», ну и так далее.
— Так вот, Аня, я понимаю, как тебе трудно. В наше время в магазинах совсем ничего не было, в школу все в форме ходили, так что из-за одежды мало кто расстраивался. Да и моделей этих тоже не было, все считали, что институт — главное. Не знаю даже, хорошо сейчас или нет… Вот ты плачешь всё время из-за тряпок да из-за фигуры своей, а я в твоём возрасте плакала из-за оценок, из-за того, как в Америке негров угнетают… Не знаю… Хотя одно могу сказать точно: слава богу, что сейчас перестали на незамужних смотреть как на чумных. В наше время от женщины требовали, чтобы она работала, чтобы была равноценным членом общества, но при этом демографический вопрос решался её, то бишь женщины, непосильным трудом. Ведь ответственности за репродуктивную функцию населения с неё никто не снимал. А теперь ты имеешь право жить, как тебе самой нравится. Ну ты подумай, разве не здорово иметь свою фирму, добиться всего и знать, что это ты сама всего достигла? Это же кайф несравнимый! Не то что там всякая любовь-морковь, не то что новые тряпки! Ты владеешь ситуацией, нет нужды выставлять себя на продажу! Аня! Ну как ты не понимаешь? Послушайся меня! Я сделала много ошибок, я не сразу пришла к этим мыслям и теперь жалею, что жизнь моя прошла так бессмысленно, так бесцельно. Я ведь считала, что главное — это семья, дети, сделала ставку на мужчину. Не повторяй моих ошибок, Аня! Не делай в жизни ставку на мужчину! Не надейся, что замужество устроит твою жизнь, — это иллюзия. Мужчина сегодня есть, а завтра нет. Но то, что ты знаешь и умеешь, у тебя никто не отберёт! Ты должна быть уверенной в себе, ты должна осознать себя личностью, а не куском мяса, который можно купить! Послушай меня — я своим опытом дошла до всего этого, но слишком большой ценой. Аня — я ноги потеряла. Поэтому даже если ты пока и не можешь всего этого понять, просто поступай, как я говорю. Не надейся на мужчину, не делай на него ставок!..
Действительно, Анна Аркадьевна пришла к идеям феминизма поистине опытным путём. Это сущая правда, а произошло это так.
По молодости лет Аня Облонская проживала на отдельной койке общежития Кораблестроительного института, находившегося в городе-герое Ленинграде, колыбели трёх революций. Не то чтобы в её родном Череповце обильно строили корабли. Просто низкий проходной балл и комфортабельное общежитие иногородним сделали своё дело. Анна Аркадьевна Облонская удовлетворительно сдала русский-литературу, математику, физику и была зачислена в вышеуказанное учебное заведение по специальности «инженер техники безопасности». Безопасность и вправду скоро стала интересовать студентку. Слава богу, соседка по комнате, второкурсница, объяснила, как, когда и в каких пропорциях надо применять борную кислоту, йод с молоком, марганцовку и отвар лаврового листа, а также как, выпив стакан водки, садиться в ванную. Через некоторое время, однако, природа доказала всю несостоятельность этих «проверенных временем народных средств». Все три месяца летних каникул Аня Облонская провела в поиске средства избавиться от нежелательной беременности — и нашла-таки! Один врач за пятьдесят рублей — немыслимая сумма — сделал ей несколько убойной силы гормональных уколов, после которых у Облонской случился не то что выкидыш, а затяжное кровотечение. Через некоторое время выяснилось: кровотечение будет теперь начинаться аккурат после каждого полового акта. Аня не могла поверить свалившемуся на неё счастью и пустилась во все тяжкие. Отсутствие опасности залететь оказалось наиценнейшим подарком судьбы в большом городе.
Дела Ани Облонской быстро пошли на поправку, уже через пару месяцев она съехала из общежития, сохранив там, впрочем, койку — «на всякий пожарный», — и поселилась в небольшой, но довольно уютной коммуналке на площади Тургенева. Соседей было всего двое.
Первая — душевнобольная Люся, проживавшая в своей комнате эпизодически, в перерывах между обострениями дебильности, заставлявшими её возвращаться в психиатрическую больницу.
Вторая — молодая женщина, на лице которой навсегда застыло выражение глубокой скорби, смирения и невыносимого внутреннего страдания, имевшая дочку-мулатку. Явление настолько редкое и экзотическое, что окружающие немедленно записывали её мать в валютные проститутки.
Шоколадная девочка играла целыми днями в комнате, не смея выйти ни на улицу, ни даже в коридор. Периодически возле окна появлялась стая детей, которые кричали что-то вроде: «Мартышка!», «Обезьяна Чи-чи-чи!», «Африканский подарок!», «Дружественный жест африканских стран!» и так далее. Облонская, если бывала дома, высовывалась на улицу и принималась разгонять юных расистов. Девочку-подарок звали Маша.
Однажды Аня разговорилась с её матерью, и та рассказала, что нормально жила, закончила школу, поступила в институт, на третьем курсе вышла замуж за аспиранта того же института — и через год родила чёрную девочку. Все были в шоке. Лиза, так звали соседку, мужу никогда вообще не изменяла! «Не то что с этими…» — она физически не могла выговорить слова «негр». Муж сразу подал на развод, семья отвернулась. Врач сказал, что такое бывает — если среди предков отца или матери был чернокожий, то через два-три поколения у белых родителей может родиться чёрный ребёнок. Вначале Лиза хотела отказаться от девочки, допытывалась, кто «согрешил» с её стороны или со стороны мужа, встретила яростный отпор как с той, так и с другой стороны. «Сама нагуляла!» — был единодушный ответ.
