— Военные корабли тоже не атакуют пиратов, — сухо заметил Джеред.

— Разумеется! Пираты нападают только на незащищенные суда, — воскликнул один из купцов.

Джеред выяснил из этих разговоров, что ситуация все ухудшается. За последние несколько месяцев практически не осталось ни одного корабля, на который бы не напали пираты. Этому в полной мере способствовали продажность властей, непомерные аппетиты губернатора. Алчность Идена и его окружения была сравнима разве что с жадностью самих пиратов. Что ж, он, Джеред Камерон, полон решимости начать беспощадную борьбу с этими подонками.

Возвращаясь назад, к докам, Джеред мысленно обдумывал дальнейший план действий: он отремонтирует корабль, поставит дополнительные пушки, соберет надежную боеспособную команду и сыграет с Черной Бородой по его же правилам, он…

— Пожар! Пожар!

Казалось, что одновременно кричат сотни людей. Все, кто находился на пристани, с тревогой смотрели в сторону моря.

Прервав свои размышления, Джеред взглянул в том же направлении: на воде полыхал огромный, факел. Воздух наполнился запахом дыма; объятые пламенем, трещали и падали мачты и паруса. Это был настоящий ад, который живо напомнил ему другой пожар, другой корабль…

Неожиданно в душе Джереда шевельнулись смутные подозрения. Прочитав про себя молитву, он со всех ног бросился к берегу и, прыгнув в баркас, стал грести что есть мочи. О Боже! Объятый ужасным пламенем корабль оказался его собственным!

Прислонившись к стволу пальмы, Квинн до боли в глазах всматривалась в бескрайнюю гладь синего сверкающего океана, словно он мог вернуть Джереда обратно.

«Я больше никогда не увижу его», — с горечью думала Квинн, тоскуя о прошедших счастливых днях. Джеред забрал свой корабль и вернулся к прежней жизни, забыв о ней и о любви, которая, как искра, пробежала между ними.

«Джеред не вернется, — говорила себе Квинн. — Какой смысл надеяться на это?..» И все же она продолжала жадно вглядываться вдаль.

Со времени побега Джереда прошло сначала два дня, потом — три, четыре, неделя, две… И внутри Квинн поселилась глухая ярость: на себя, на отца, на пиратов, на Джереда Камерона, да, и на него тоже. Квинн не плакала. Ее отчаяние было сильнее слез. Она только чувствовала внутри пустоту и одиночество.

Квинн больше не ощущала себя частицей пиратского братства, несмотря на то, что постоянно находилась среди этих людей. Она словно отстранилась от них, с недоумением взирая на нескончаемые попойки и потасовки, в которых эти негодяи большей частью получали свои шрамы и увечья. Самым ужасным было то, что и Квинн погрязла в этой жизни, больше походившей на прозябание.

Даже остров утратил для нее былое очарование. Запах цветов, радовавший Квинн тонким ароматом, теперь казался слишком приторным; солнце, которое раньше ласкало своими лучами, теперь нещадно палило ее кожу. Квинн возненавидела даже песок, за то, что он попадал ей в нос, рот, забивался между пальцами босых ног. Морской ветер стал слишком соленым, а воздух казался невыносимо влажным.

— О! — Квинн даже вскрикнула от боли, когда морская раковина неожиданно ударилась о ее руку.

Оглянувшись, девушка увидела своего любимца. Капитан Генри Морган, бормоча что-то себе под нос, принялся отплясывать матросский танец, которому научили его пираты.

— Хочешь развеселить меня? — печально улыбнулась Квинн. — Если ты действительно хочешь, чтобы я была счастлива, найди способ вернуть Джереда.

Услышав это имя, обезьянка склонила голову набок и, словно понимая, о чем идет речь, схватила девушку за руку и потянула за собой. Когда они пришли к лагерю пиратов, Капитан Генри Морган остановился на берегу как раз напротив того места, где раньше покачивался на волнах «Месть Черного Ангела».

— Да, я знаю. Он уплыл на моем корабле.

«Нет, на своем», — мысленно поправила себя Квинн, ясно представив Джереда, гордо стоящего у штурвала «Ветра странствий». Что ж, где бы он сейчас ни находился, она желает ему удачи…

— У меня просто сердце разрывается на части, когда я вижу, как ты страдаешь по этому желтоволосому морскому псу. Слоняешься с унылым видом по острову, точно похоронила кого-то, каждой ночью исчезаешь бог знает куда!

Квинн даже не повернулась, чтобы взглянуть на отца. Она еще слишком злилась на него и частично обвиняла в исчезновении Джереда.

— Я всего лишь хочу побыть одна и подумать.

— О чем?

— О многом, — неохотно ответила Квинн.

— Ба! Только не лги мне, дочка! Ведь я не дурак. Ты думаешь о нем.

Не слишком деликатничая, Черная Борода обхватил дочь за плечи и резко повернул к себе лицом. Он долго сверлил Квинн взглядом серых глаз из-под густых кустистых бровей, но не стал укорять, а наоборот, смягчился, заметив ее бледность, впалые щеки, припухшие от слез веки и темные круги под глазами. Казалось, Черная Борода прекрасно понимал состояние дочери и хотел как-то помочь ей.

— Этот капитан — не единственная рыба в океане, — усмехнулся он, осторожно вытирая ее перепачканную чем-то щеку.

— Джеред создан для меня, — упрямо сказала Квинн.

Она подняла голову и, с удивлением прочитав заботу в глазах отца, торопливо отвела взгляд.

— Я найду тебе другого, — пират прижал дочь к своей широкой груди, до глубины души тронутый ее страданиями. — У меня было четырнадцать жен. Поверь, все женщины одинаковы, впрочем, как и все мужчины, — Черная Борода на секунду задумался, потом добавил: — Я постараюсь найти другого, кто заставит тебя забыть об этом блондине.

— Джеред — джентльмен! — напомнила Квинн, со вздохом отбросив с лица волосы.

— Ба! Он не единственный, кого так называют! — распалясь от гнева, Черная Борода принялся вышагивать взад-вперед. — Между прочим, я — англичанин по рождению и происхождению, из Бристоля, да будет тебе известно.

Квинн оглянулась вокруг. Все показалось ей безрадостным и унылым; убогие постройки навевали тоску. А она так мечтала о настоящем доме, об иной судьбе…

— Тогда почему мы ведем подобный образ жизни? — выпалила Квинн, ничуть не заботясь о том, что может разгневать отца.

— Какой? — недоуменно переспросил Черная Борода, вполне довольный условиями своего существования.

В разговор включился Блэк Бэзил.

— Да это же настоящий рай!

Если Квинн и считала себя здесь несчастной, то этого никак нельзя было сказать об остальных пиратах. За последнее время они совершили довольно много удачных набегов на корабли из Европы, которые Черная Борода называл «утками, сидящими на золотых яйцах». Было захвачено столько всякого добра, что даже такой алчный человек, как отец Квинн, казался вполне довольным.

— Да ты что, дочь?! — рассмеялся Черная Борода, кивнув в сторону примеряющих на себя женские платья пиратов. — Мы живем как процветающие короли и королевы.

— Это не относится ко мне. Мне здесь больше не нравится.

Квинн опять охватило острое чувство одиночества.

— Значит, нужно что-то сделать, чтобы поднять тебе настроение, — заявил Пиквит и, быстро созвав музыкантов, попросил их что-нибудь сыграть.

Однако музыка не только не развеселила Квинн, а только окончательно все испортила: зазвучала любимая мелодия Джереда. Даже ужимки Генри Моргана не развеяли ее мрачного настроения. Она раздраженно оттолкнула обезьянку, когда та попыталась взобраться ей на плечо.

— Увы, даже Капитан не радует тебя, — покачал головой Черная Борода, с редким для него терпением разрешая зверьку вскарабкаться себе на руку и позволяя ему отпить рому из серебряной кружки.

— Нет, радует! — усмехнулась Квинн и пощекотала обезьянку под подбородком. — Даже очень.

Она встретилась взглядом с отцом и неожиданно почувствовала, как постепенно тает лед в ее душе и уходит горечь. Возможно, ее отец и не мог стать другим человеком. «Мир жесток», — часто говаривал он и пытался выжить своим путем.

— Когда-нибудь и я порадую тебя, — с полной серьезностью прошептал Черная Борода; настроение его заметно улучшилось. — Однажды я брошу к твоим ногам красивого благородного рыцаря. Возможно, герцога.