Тишина. Сарасвати склонилась к радже. По телу дикой кошки прошла волна дрожи. Наконец слон замедлил шаг.

Все произошло очень быстро. Зверь, срезанный пулей в прыжке, рухнул на паланкин. Подушки, кусочки дерева, бархатный балдахин — все покатилось вниз. Царский слон метнулся в джунгли, второй, в испуге, бросился за ним. Только окрики и удары погонщика заставили их остановиться.

— Сарасвати! — завопил Мадек.

Это было первое слово, прозвучавшее после вечности молчания. Надо было скорее слезть со слона. Мадек отвязал постромки, поддерживавшие ковер в паланкине и, как по вантам, соскользнул по ним на землю. Сарасвати. Он был рядом.

Подбежали слуги. Диван орал и размахивал руками, сидя на своем слоне. Мадек никак не мог прийти в себя. Сарасвати открыла глаза, удивленно посмотрела на Мадека и повернулась к радже:

— Ты ранен?

Он не ответил. Его правый рукав был в крови.

— Бхавани… Бхавани!

— Ничего страшного, — спокойно сказал он и закатал рукав. Увидев впившийся в руку осколок дерева, повторил: — Ничего страшного. Как ты, моя лотосоликая красавица?

Вот это самообладание; Мадек остолбенел.

— Бхавани, Бхавани, жизнь моя…

— Где зверь? — обратился раджа к Мадеку. — Что произошло?

Мадек показал ему свой пистолет и кивнул на разбросанные кругом куски дерева. Объяснений не потребовалось; раджа все понял: паланкин развалился под весом тигра. Сарасвати упала первой. Покрывала и подушки защитили ее. А раджа принял удар посильнее. Тигр полоснул его когтями по спине. Одежда раджи была изодрана в клочья. Но больше всего досталось погонщику: туша животного обрушилась именно на него. Он лежал без сознания, как и Мартин-Лев, свалившийся на другую сторону дороги.

— Визаж! Визаж! — закричал Мадек.

Хирург растолкал толпу слуг и придворных:

— Им нужна помощь!

— А человек аюрведы? — спросил Визаж.

Раджа состроил гримасу:

— Брахманам запрещено участвовать в охоте.

— Мой друг хороший лекарь, — сказал Мадек. — Позвольте ему осмотреть вашу руку.

Мадек боялся, что ему ответят презрительным отказом, улыбкой превосходства. К его великому удивлению, Бхавани согласился.

— Твое оружие, чужеземец, спасло мне жизнь; руки чужестранца могут коснуться меня.

Он сказал это решительным тоном.

Визаж осмотрел рану. Кусок деревянного каркаса паланкина глубоко вонзился в плоть. По счастью, Визаж никогда не расставался с маленькой сумкой, в которой лежали лезвия и два-три пинцета. Он ловко вытащил осколок дерева, при этом раджа не издал ни звука. Его дыхание было спокойным.

— Теперь мне нужны мази и притирания, чтобы уменьшить боль и предотвратить гангрену, — сказал Визаж. — Думаю, что нам следует вернуться в Годх.

Мадек перевел.

— Властью меча! Только не в Годх! — воскликнул раджа. — Мы проведем ночь в охотничьем павильоне, как и предполагали. Диван, прикажи слугам собрать в джунглях целебные травы.

Невероятное хладнокровие. Визаж был ошеломлен. На кораблях подобный героизм был явлением обычным. Служба на флоте опасна, и люди постепенно привыкают к страданиям и смерти. Но этот молодой царь, такой спокойный, невозмутимый перед любым испытанием и, казалось бы, так увлеченный своими развлечениями… Практическая медицина часто заставляет удивляться новому, и Визаж в который раз спросил себя, не привлекает ли его в ней именно это, а вовсе не чувство удовлетворения, которое испытываешь, когда удается избавить человека от страданий.

Лежа на подушке, которую слуги подложили ему под спину, Бхавани созерцал убитого тигра. Пуля попала прямо в голову зверя.

— Поднесите его ко мне. — Когда его приказание выполнили, раджа стал гладить здоровой рукой еще теплую шерсть. — Мадек-джи, ты понял теперь, что такое тигр? Охота на тигра?..

Мадек не ответил, он тоже не мог отвести глаз от зверя. Ему даже не верилось, что он мертв; все произошло так быстро и закончилось удивленным взглядом царицы.

— Тигр, — повторил Бхавани. — Угрожающий тебе враг! И слон, который даже не почувствовал его… Так не бывает. Понимаешь, Мадек-джи, это предзнаменование!

— Предзнаменование?

— Поедем. Мы вернемся к этому в охотничьем павильоне. Я поеду на слоне Дивана; со мной поедут начальник фиранги и его человек аюрведы. Мадек-джи, ты поедешь на другом слоне вместе с Диваном и прекрасной Сарасвати. Властью меча! И погрузите тигра на моего слона!

— Достойный Сын Солнца, — воскликнул Диван, — воплощение воинственной силы, что правит Вселенной, Сурьяванси, я приветствую твою мощь.

Он простерся перед царем. Бхавани прошел мимо, не удостоив его взглядом. Кортеж двинулся в путь. Слон шел весьма живым аллюром. Мадека прижимало то к дряблому боку Дивана, то к гибкому телу Сарасвати. Он не знал, чего опасаться больше. Он был напряжен до предела. Поездка превратилась в пытку. Однако вскоре лианы раздвинулись и между деревьями заголубело небо. Они вышли на большую опушку. Перед ними на берегу пруда стоял золотой павильон, легкий и нелепый, как дворец Годха; и тем не менее он великолепно вписывался в окружающую дикую природу.

Раджа приказал остановиться. Ему протянули лестницу, чтобы он мог спуститься на землю. Вооруженные камышовыми метлами слуги побежали к павильону и поспешно смели в сторону опавшую листву и испражнения животных. Другие принесли ковры и подушки. Раджа не стал садиться. Он подождал, пока все соберутся вокруг него. У вельмож был мрачный вид.

— Мадек-джи…

Мадек держался немного позади других. Его смутило, что раджа обратился к нему. Сарасвати стояла рядом с супругом.

— Мадек-джи, подойди сюда.

Мадек подчинился. Раджа снял свой тюрбан и открепил от него бриллиант.

— Возьми этот камень. Это мой третий глаз. Теперь он будет твоим, потому что он руководил сегодня тобой, а не мной.

Мадек опешил. Он убил какого-то несчастного тигра, и за это ему предлагают огромный бриллиант чистой воды, возможно, более совершенный, чем те, что набобы дарили Дюпле!

— Но я спасал не только вас, но и себя.

— Нет, ведь тигр напал именно на меня. В этом звере прятался мой враг, и ты убил его. Кроме того, ты спас Сарасвати, прекраснейшую из прекрасных, Нур Махал, избранницу моего гарема. Властью меча, я приказываю тебе взять этот бриллиант.

Мадек не двинулся с места. Все вокруг молчали. Когда молчание стало почти невыносимым, мягкий и спокойный голос сказал:

— Если вы отказываетесь взять во имя меча, примите его во имя любви!

Сарасвати сложила руки на груди, как бы говоря «намасте», и опустила глаза. Мадек взял бриллиант и простерся у ног раджи.

— Посмотри на этот камень, — сказал Бхавани. — Это — безупречный шестиконечный бриллиант с тонкими и ровными гранями, его оттенки прекрасны, он легок и озаряет пространство огнем радуги… — Голос раджи ослабел. Он боролся с болью. Но продолжал: — Ваджра!Знай, что это слово божественно! Ваджра, первый из драгоценных камней, алмаз может разрезать что угодно, но его разрезать ничем нельзя. Он может только разрубить сам себя. Тому, кто носит его, он дает силу победителя, делает его хозяином всех земель, дарует детей, богатство, зерно, благосостояние, скот, бесконечное счастье…

Раджа упал на подушки. По небу пролетела стая кричащих уток. Сарасвати осталась стоять, ее глаза встретились с глазами Мадека. Тот сжимал в кулаке драгоценный камень. Когда-то, в казармах и на бивуаках, он целыми ночами мечтал о сокровищах Индии. И вот одно из них у него в руках. Он опустил глаза, пытаясь скрыть свои чувства. Сарасвати оставалась далекой, даже когда находилась в двух шагах от него. В тот момент, когда на него наконец посыпались сокровища Индии, ему больше всего хотелось, чтобы в его руках оказалась она.

Он открывал для себя одну за другой разные Индии, и наконец нашел эту женщину. Сарасвати. Вот настоящая Индия.

Наступил вечер. Раджа увел Сарасвати в открытую комнату с бассейном. В воздухе витал аромат жареных чапати и чечевичного соуса. Раздался крик гиены; Сарасвати вздрогнула и чуть не опрокинула светильник и стоявшую возле нее маленькую жаровню.