Смысл рескрипта ясен. Император фактически извинялся перед Михаилом Семеновичем. Рескрипт был напечатан в газетах. Таким образом, извинение императора и признание заслуг М. С. Воронцова прозвучало на всю Россию и за ее пределами.

Весьма возможно, что Михаил Семенович не поверил в искренность императора. Но он был удовлетворен тем, что оправдан в общественном мнении и что все его действия как командующего оккупационным корпусом признаны правильными. Теперь у него не было морального права уходить со службы. «Я имел разговор с Государем, который поступил со мною так милостиво, что мне нельзя уже продолжать проситься в отставку, — писал он Закревскому. — Отпуск у меня остается и в чужие края на полтора года, после чего я готов служить где угодно Его Величеству, только просил милости, чтобы это было в южных провинциях, что угодно было Государю и обещать». «Больше всего меня обрадовало, это рескрипт, — признался он, — который ты уже видел в газетах и в коем Его Величество столь лестно говорит на счет корпуса и всех мер мною взятых для выполнения препорученное™ на меня возложенной. Сей рескрипт совершенно должен успокоить и меня и товарищей моих, имевших причину думать, что нами Государь был недоволен. Его Величество еще лично мне изволил сказать, что поведение всех полков, возвратившихся из Франции, везде есть отличное и что все корпусные командиры оные весьма хвалят. Все сие делает, что мне не стыдно будет с старыми товарищами встретиться, ежели служба когда-нибудь меня к тому приведет, я больше и желать не был в праве»10.

С. Р. Воронцов, получив копию рескрипта, обрадовался ему не меньше сына. Отмечая положительные стороны командования Михаилом Семеновичем оккупационным корпусом, Семен Романович говорил, что благодаря его заботе был поднят дух солдат, что в солдат было вдохновлено чувство гордости, «без которого груда гнусных вооруженных рабов становятся баранами, а не настоящими воинами»11.

31января 1820 года Елизавета Ксаверьевна родила дочь. Роды были скорыми и благополучными. Девочку решили назвать Катериной. Но не успел Михаил Семенович порадоваться рождению ребенка, как был поражен ударом — через несколько дней девочка умерла. Михаил Семенович и несколько его друзей опустили маленький гробик в землю Лазаревского кладбища Александро-Невской лавры. Елизавете Ксаверьевне некоторое время не говорили о смерти младенца.

19 февраля 1820 года был подписан указ о назначении генерал-лейтенанта графа Воронцова командиром 3-го пехотного корпуса 1-й армии, который стоял в Кременчуге. Император учел желание Михаила Семеновича служить где-нибудь на юге. Но в корпус Воронцов не поехал. С разрешения государя Михаил Семенович и его супруга решили пожить какое-то время в Петербурге.

В апреле на обеде у М. С. и Е. К. Воронцовых был В. А. Жуковский. Знаменитому поэту давно хотелось познакомиться с человеком, о котором он так вдохновенно написал в стихотворении «Певец во стане русских воинов». Несколько дней спустя Воронцовы и их близкие знакомые отправились в Академию художеств посмотреть портреты генералов, героев Отечественной войны, которые писал английский художник Джордж Доу. Портреты предназначались для Военной галереи, которая создавалась в Зимнем дворце по приказу Александра I.

Вскоре Д. Доу написал для Военной галереи портрет Михаила Семеновича. Тогда же он получил частный заказ на портрет Елизаветы Ксаверьевны.

И Александр Романович, и Семен Романович Воронцовы были противниками крепостного права. М. С. Воронцов унаследовал взгляды отца и дяди. Он говорил, что существование крепостничества в христианской России является позором. При этом все трое, не дожидаясь, когда крестьяне получат полную свободу, старались и в условиях своего времени облегчить их положение. Об этом, например, свидетельствуют те, кто побывал в воронцовских имениях.

Из письма И. В. Сабанеева М. С. Воронцову: «В проезд мой через Воронеж, наслышался я о крестьянах твоих в Павловском уезде и говорил с одним мальчиком из Воронцовки, который вез меня из Павловска. Мне кажется, нет другого большего удовольствия, как быть добрым господином. Ты, мой бесценный друг, отец нескольких тысяч. Кто этому не порадуется. Признаюсь, в сем только случае могу я тебе позавидовать. Ты делаешь блаженство нескольких тысяч, а я едва ли одной сотне»1.

В этих же воронежских имениях Воронцовых побывал А. X. Бенкендорф. О своих впечатлениях он написал Михаилу Семеновичу: «Я не могу высказать вам, мой дорогой друг, радость, которую я испытал, видя благословения тысяч добрых пахарей, расточаемые на всю вашу фамилию. Могу сказать, что и я имею счастье принадлежать к ним: так мне приятно слышать хвалу вашему прекрасному отцу и моему дорогому другу Михаилу. Все поселяне счастливы, богаты и сердечно привязаны к своим господам, которые от отца к сыну заботятся об их выгоде»2.

«Я никогда не видела этого замечательного и достойного сановника, — вспоминала одна из современниц М. С. Воронцова, — но уважала его с самого детства, за уменье, во время крепостного права, сделать своих крестьян счастливыми и богатыми; он отдавал всю господскую землю миру и взимал за нее легкий оброк. Имением его заведывал управляющий, но крестьяне не боялись его, а скорее он боялся крестьян; едва доходила до Воронцова какая-нибудь жалоба крестьян на управляющего, последний немедленно удалялся»3.

М. С. Воронцов говорил, что не только долг, но и выгода должны заставить дворянство начать думать об освобождении крестьян от рабства. А на вопрос, согласится ли он войти в общество по освобождению крестьян, он ответил, что согласен войти только в такое общество, целью которого будет хоть и постепенная, но не слишком отложенная отмена крепостного права.

В январе 1820 года в Варшаву, где в то время служил князь П. А. Вяземский, приехал С. И. Тургенев. После окончания службы в русском оккупационном корпусе во Франции Сергей Иванович оказался не у дел и направлялся в Россию для получения новой должности. В Варшаве П. А. Вяземский и С. И. Тургенев подолгу беседовали о необходимости отмены крепостного права. По прибытии в Петербург СИ. Тургенев рассказал о встречах с Вяземским своим братьям А. И. и Н. И. Тургеневым. Те согласились с идеей Вяземского о создании легального общества, которое стало бы добиваться свободы для крестьян. Для большего веса общества П. В. Вяземский предложил привлечь в него несколько «высокопревосходительств». Первым решили пригласить М. С. Воронцова, хорошо известного Тургеневым как решительного противника крепостничества.

11 мая 1820 года Н. И. Тургенев писал брату Сергею (к этому времени С. И. Тургенев уехал в Константинополь на службу в русскую миссию): «На сих днях я был у гр. Воронцова, и он мне чрезвычайно понравился и потому уже, что понимает и чувствует вещи так, как должно. Жаль, что он не долго здесь пробудет. Он мог бы быть начинщиком улучшения участи крестьян. И теперь главная надежда на него. К тому же с ним одним можно говорить здесь об этом так, чтобы обе стороны понимали друг друга. Что касается до других, то их надобно еще толковать и доказывать, что рабство несправедливо и что крестьяне не могут вечно оставаться крепостными. А это толкование весьма трудно, часто даже остается без успеха»4.

Инициаторы создания общества составили «Записку» для Александра I. В ней говорилось, что несколько помещиков, одушевленные «чистым доброжелательством к любимому нашему отечеству России», «имеют намерение составить общество под руководством управляющего министерства внутренних дел, которого целью должно быть изыскание способов к улучшению состояния крестьян и к постепенному освобождению от рабства как их, так и дворовых людей, принадлежащих помещикам, в сие общество вступающим». Эти помещики считают, что освобождение крестьян «есть в настоящее время дело не только справедливое, но и благородное»5. Под «Запиской» стояли подписи М. С. Воронцова, А. С. Меншикова, П. А. Вяземского, братьев Тургеневых и еще нескольких лиц. Она была передана императору Воронцовым и Меншиковым.