Мать Елизаветы, Александра Васильевна Энгельгардт (1754–1838), была любимой племянницей светлейшего князя Г. А. Потемкина-Таврического. В тринадцать лет она осиротела и стала жить у Дарьи Васильевны, матери Потемкина. Чтобы дать подросшей внучке соответствующее воспитание и образование, Дарья Васильевна переехала с нею сначала в Москву, а потом в Петербург. В 1775 году Александра Энгельгардт стала фрейлиной императрицы, а в 1777 году камер-фрейлиной и получила от Екатерины II богатый подарок. В 1781 году Потемкин выдал Александру Васильевну замуж за К. П. Браницкого.
Весь 1792 год Браницкие прожили в Петербурге. По два-три раза в неделю императрица приглашала Александру Васильевну в Зимний дворец на обеды. 4 сентября Александра Васильевна тоже была во дворце, а всего через четыре дня, 8 сентября, она родила дочь, названную Елизаветой. Крестили новорожденную в придворной церкви. Крестной матерью девочки стала сама императрица. (Напомним, что десятью годами раньше Екатерина II была восприемницей от купели Михаила Воронцова, будущего жениха Елизаветы Браницкой.)
Александра Васильевна родила двоих сыновей и троих дочерей. К. П. Браницкий, чувствуя, видимо, вину перед родиной за свой переход на русскую службу, решил выдавать замуж дочерей только за поляков. Старшие дочери, Екатерина и Софья, были выданы замуж за поляков из рода Потоцких. Но судьба младшей дочери Елизаветы сложилась иначе.
Зимой Браницкие жили в Петербурге, а на лето уезжали в свои южные владения. Лиза воспитывалась под строгим надзором матери. От отца она унаследовала фамильную гордость, а от матери широту русской души и отзывчивость к чужому горю.
В 1807 году Лиза Браницкая стала фрейлиной. 8 сентября того же года в Павловске она впервые танцевала на балу, на котором присутствовали их императорские величества и другие члены августейшей фамилии. За этим последовали новые балы, званые обеды, ужины, прогулки в экипажах, поездки верхом на лошадях.
Александра Васильевна очень сблизилась со вдовствующей императрицей Марией Федоровной. Впрочем, и Елизавета Алексеевна любила беседовать с племянницей Потемкина. А Лизе обе императрицы с удовольствием покровительствовали. Но Лиза явно засиделась в девицах. Не было ли это связано с тем, что Александра Васильевна решила хоть одну дочь выдать замуж не за поляка, а за русского? И вот мать и дочь оказались в столице мира Париже.
Можно предположить, что Михаил Семенович увлекся Елизаветой Ксаверьевной вскоре после знакомства с нею. Человек благомыслящий и целеустремленный он мог влюбиться именно в такую девушку, выгодно отличавшуюся серьезностью интересов и умом от пустеньких великосветских красавиц.
Бесстрашный в сражениях, перед Елизаветой Ксаверьевной Михаил Семенович, видимо, терялся. Он не набрался смелости объясниться с нею. Уехал в Лондон, страшась, возможно, получить отказ. Но перед самым отъездом отправил письмо Александре Васильевне, в котором спрашивал, не отдала ли ее дочь свое сердце кому-то другому. А если Елизавета Ксаверьевна свободна, то не согласится ли она выйти за него замуж и не пожелает ли Александра Васильевна назвать его своим зятем.
Для Семена Романовича увлечение сына стало приятной неожиданностью. Тот ничего не писал ему из Парижа о знакомстве с Елизаветой Ксаверьевной и о своих чувствах. Вскоре в Лондон на имя Михаила Семеновича пришло письмо от Александры Васильевны. Графиня сообщала, что Елизавета Ксаверьевна свободна и что она не против выдать дочь замуж за него. Семен Романович с радостью благословил сына, и тот снова поспешил в Париж.
После отъезда Михаила Семеновича из Лондона на одном из званых обедов герцог Веллингтон спросил у Семена Романовича, красива ли суженая его сына. Семен Романович ответил, что никогда не видел избранницу сына, но что она слывет красавицей. И добавил, что попросил Александру Васильевну прислать портрет его будущей невестки. Услышав это, Веллингтон сказал: «Я знаю, кто вам нужен». Он Дал Семену Романовичу парижский адрес художницы, которая писала портреты по фарфору. Семен Романович переслал его сыну: «Это доставило мне большое удовольствие; ведь миниатюра через некоторое время выцветает, тогда как живопись по фарфору сохраняет свои краски вечно. Итак, я прошу вас, мой добрый друг, просить графиню Браницкую проявить в отношении меня доброту и прислать портрет моей будущей снохи, написанным на фарфоре художницей, адрес которой дал мне герцог, и который я здесь прилагаю»7.
В марте того же 1819 года Семен Романович писал сыну: «Так как я знаю вас основательно, и так как я начал верить, что характер вашей избранницы таков, что она достойна вас, то я покину этот мир с уверенностью, что я оставляю моих дорогих детей Михаила и Катеньку полностью счастливыми. Счастье семьи зависит от характера супругов. Молодость и красота преходящи, а характеры постоянны»8.
Просьба Семена Романовича была выполнена. В феврале-марте 1819 года французская художница Мари Виктуар Жокото писала на севрском фарфоре портрет Елизаветы Ксаверьевны. Портрет получился превосходный. Им и сегодня можно любоваться в Национальном музее Стокгольма.
Со свадьбой решили не тянуть. Семен Романович приехал в Париж, и 20 апреля в русской православной церкви состоялось бракосочетание графа М. С. Воронцова с графиней Е. К. Браницкой. Посаженным отцом на свадьбе был герцог Веллингтон.
Семен Романович поспешил сообщить о женитьбе сына обеим российским императрицам. Мария Федоровна написала в ответ: «Вы спрашиваете у меня благословение и мое одобрение этого союза. И я даю его от всего моего сердца и с искренним удовлетворением. Молодая графиня соединяет все качества выдающегося характера, к которому присоединяются все прелести красоты и ума; она создана, чтобы сделать счастливым уважаемого человека, который соединяет с нею свою судьбу»9.
Месяц спустя в Лондон пришло письмо от Елизаветы Алексеевны. Супруга Александра I пишет, что ее обрадовало сообщение о женитьбе Михаила Семеновича: «Я с большим удовлетворением узнала о выборе графа Михаила. Это потому, что я знаю вашу невестку, радуюсь союзу так хорошо подобранному, и который обещает счастье нескончаемое для обоих супругов. Получите, граф, мое чувствительное благословение. Удовлетворение, которое дает вам эта женитьба, является для меня очень важным обстоятельством»10.
Друзья Михаила Семеновича также были рады за него. «Хорошо, что брат Михайло женится. Жена красавица, и не худо, что богата», — написал А. П. Ермолов, выражая общее мнение.
Злые языки и в наши дни говорят, что М. С. Воронцов женился на Е. К. Браницкой из-за ее богатого приданого. В действительности то, что Михаил Семенович должен был наследовать от отца, в несколько раз превосходило наследованное Елизаветой Ксаверьевной. Она наследовала в Черкасском уезде Киевской губернии местечко Городище с тремя тысячами ревизских душ и винокуренным заводом и местечко Мошны с полутора тысячью ревизских душ и также винокуренным заводом. А Семен Романович владел десятками тысяч крепостных и немалым числом имений в разных российских губерниях.
До близкого знакомства с Елизаветой Ксаверьевной Семен Романович услышал от своего слуги, что невеста Михаила Семеновича не только красива, но и имеет хороший характер. На вопрос о том, как он узнал о характере Елизаветы Ксаверьевны, слуга ответил: «Мы разговариваем с нашими товарищами о наших хозяевах, и все слуги дома Браницкой уверяют, что молодая графиня кроткая, добрая, с ангельским характером». Что же, сказал в ответ Семен Романович, она выходит замуж за человека с таким же добрым характером. Это могут подтвердить не только слуги, но и все кто служил под его командованием, и жители французских городов, где находились части русского оккупационного корпуса12.
Вскоре после свадьбы молодые уехали в Лондон, навестили Екатерину Семеновну Пемброк, которая из-за новой беременности не смогла присутствовать на свадьбе брата. В августе стало известно, что Елизавета Ксаверьевна ждет ребенка. В сентябре молодожены отправились на родину. По пути они провели четыре недели в Париже и две недели в Вене.
