Улучшить материальное положение крестьян и погасить существующее в их среде недовольство (отрицать его после событий весны 1902 года не могли даже твердолобые консерваторы) надлежало исключительно путем совершенствования землепользования. Для этого не нужно разрушать общину, требуется просто устранить чересполосицу, дробность наделов и зависимость каждого отдельного земледельца от общих хозяйственных распоряжений всего крестьянского общества. Переход к участковому землепользованию — вот ключ к решению всех проблем российской деревни, да и государства в целом. Но поскольку большинству крестьян землеустройство было просто не по карману, перво-наперво следовало облегчить выдел земли к одному месту наиболее зажиточным из них. Они-то и станут опорой существующего порядка, ибо, по предположениям комиссии, «…непосредственно заинтересованы в охране принципа собственности».
Было бы серьезной ошибкой полагать, что комиссия МВД выступила за насаждение единоличных крестьянских хозяйств. Сохранение принципа семейной собственности на надельную землю она считала необходимым для всех категорий земледельцев — общинников, подворников и хуторян.
В Положении 19 февраля 1861 года природа крестьянской собственности не была юридически четко определена: признавалась и собственность общины, и двора, и личная собственность. Семейная собственность получила признание в практике Сената лишь в 80-е годы XIX века. Даже в случае подворного владения земельным участком закон признавал только право личной собственности. Но вопрос о ее субъекте в законе не был решен. Практика же склонялась не к личной, а к семейной собственности. Отсюда такое несомненное зло, как разделы и неизбежное измельчание земельных участков. Подворникам не выдавали документов на владение, границы земельных участков оставались размытыми, так как межевания не проводилось.
Право семейного владения, установленное толкованиями Сената, сводилось к признанию подворного участка и усадебной оседлости коллективной собственностью крестьянской семьи. Но семьи не родственной, а рабочей, непременно в составе крестьянского двора. Соответственно Сенат признавал, что такое имущество не может быть завещаемо; смерть домохозяина не открывает наследства, пока жив кто-либо из членов двора. В сущности, происходила только смена домохозяина. Наряду с этим домохозяину предоставлялось право распоряжаться имуществом единолично, не спрашивая согласия членов двора, пусть даже они и были боковыми родственниками — кандидатами в домохозяева. Такая противоречивая правовая конструкция порождала массу злоупотреблений. Поэтому время от времени возбуждались предположения о распространении на крестьян общегражданского права личной собственности.
Чтобы обсуждение проекта Редакционной комиссии на местах прошло успешно, ее шеф В. К. Плеве предусмотрительно озаботился подбором членов губернских совещаний. Он приказал вообще устранить из них лиц, которые не считали проект полезным, а также ограничить участие крестьян в обсуждении. Несмотря на все старания министра, подготовленный его ведомством проект аграрных реформ ожидал полный провал. За сохранение крестьянской поземельной общины высказалось только три совещания, и то меньшинством голосов. Многие протестовали против сохранения сословного крестьянского суда; большинство вообще предлагало уравнять крестьян в главных правах с другими сословиями. Ряд губернских совещаний выражал несогласие с официальным курсом на консервацию коллективных, в частности, семейных форм владения землей и другим крестьянским имуществом. Широкие круги поместного дворянства, отказавшись поддержать главные положения проекта Редакционной комиссии, поставили тем самым «неуд» В. К. Плеве как реформатору.
И все же будем справедливы — В. К. Плеве немало сделал для облегчения положения крестьян. Весной и летом 1903 года были приняты два законодательных акта первостепенной важности. 12 марта была отменена круговая порука, а 17 августа — телесные наказания для крестьян. Наконец, Плеве убедил царя подписать новый переселенческий закон 6 июня 1904 года. Теперь за оставляемый переселенцем участок надельной земли полагалось вознаграждение. Это уже было серьезным новшеством.
Указом 12 декабря 1904 года Особому совещанию о нуждах сельскохозяйственной промышленности С. Ю. Витте было поручено «…привести законы о крестьянах к объединению с общим законодательством империи, облегчив задачу обеспечения пользования лицами этого сословия признанным за ним царем-освободителем положением полноправных свободных сельских обывателей». Особая роль в решении поставленной царем задачи отводилась трудам местных комитетов 36. В этом духе была составлена известная «Записка по крестьянскому делу», опубликованная С. Ю. Витте в начале декабря 1904 года.
***
Материал для «Записки» С. Ю. Витте дали труды местных комитетов Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности. Она претендовала на то, чтобы обобщить те мнения, которые высказывались на местах по ключевым проблемам аграрной политики.
Первое положение «Записки» состояло в следующем. Ее автор объявил себя непротивником сословного строя как такового. Он справедливо полагал, что рамки сословных отношений очень широки, не являются неизменными и от узких, в виде различий в почетных преимуществах, доходят до самых широких при рабстве и крепостном праве 37. С. Ю. Витте ратовал за гражданский закон, общий для всех сословий, и нападал на крестьянское обычное право, трактуя его как источник «всяческого беззакония», поскольку оно не определено и не исследовано. К тому же волостные суды (в 46 губерниях Европейской России их было 9390) подчинялись администрации 38. Низший суд С. Ю. Витте предлагал реформировать — ввести его в общую систему судебного управления и вверить людям с образовательным цензом. Он самым категорическим образом поддержал идею местных комитетов своего совещания о необходимости безотлагательно устранить «…существующую ныне резкую обособленность крестьян в сфере гражданского права» 39.
Второе касалось сельского управления. По земской реформе 1863 года низшей бессословной самоуправляющейся ячейкой являлось уездное земство. С. Ю. Витте предлагал уездную земскую администрацию дополнить поселковой на местах. При этом он ссылался на положение высочайшего Манифеста 8 января 1904 года, которым предписывалось сельское сословное общественное управление сблизить с приходскими попечительствами, которые были органами всесословными. Низшую административную единицу — «поселковое общество» или «земский округ» — предстояло основать на начале всесословном. С. Ю. Витте вовсе не замышлял уничтожить сельское крестьянское общество насильственным путем, он предлагал преобразовать его в частноправовой союз по владению землей при общинной и подворной формах землевладения 40. В конструкции местного управления, предложенной С. Ю. Витте, земским начальникам не оставалось места.
В мемуарах С. Ю. Витте замечает, что затея с ними вполне не удалась и сильно навредила России. «Но самый большой вред заключается в том, что его в настоящее время не решаются уничтожить, потому что в этом институте видят опору порядка, опору консерватизма. Хотя такая мысль представляет собою полное заблуждение, ибо прочный консерватизм и прочный порядок могут основываться только на законности, а до тех пор, пока в население не войдет в плоть и кровь законность, до тех пор можно будет всегда ожидать самых невероятных сюрпризов. Институт же земских начальников не может внедрить законности, потому что действия земских начальников основаны не на законе, а большей частью на административном усмотрении» 41.
Главной темой «Записки» стал вопрос о судьбах крестьянской поземельной общины. Ее автор заявил себя принципиальным противником общины. Регулярные земельные переделы неизбежно влекут за собой хищническую эксплуатацию земли. Поэтому экономически община совершенно бесперспективна. Но это еще не все. Она опасна и политически — «уравнительные порядки расшатывают понятие о твердости и неприкосновенности прав собственности». Наконец, объяснялось в «Записке», община полностью доказала свою несостоятельность как форма крестьянского землевладения. Она не обеспечивает сохранения мелкой собственности, не мешает концентрации земель в руках зажиточной верхушки крестьянского мира, не препятствует, а способствует появлению пролетариата. Община — враг всякой свободной ассоциации, тормоз для развития кооперативного движения в стране. Но община по ряду причин может быть до поры до времени выгодной крестьянину. Поэтому не следует ни понуждать, ни препятствовать к выходу из нее. Выход из общины должен быть свободным, не требующим согласия общества. «Вопрос о такой свободе выхода из общинного землепользования представляется мне основным в области упорядочения крестьянского землепользования» 42, — заявил С. Ю. Витте.
