Политические взгляды С. Ю. Витте в основном совпадали с концепциями так называемой «государственной школы», прославленной именами Б. Н. Чичерина и С. М. Соловьева. По всей вероятности, каким-то образом он познакомился и с сочинениями Василия Осиповича Ключевского. В 1902 году Министерством финансов с ведома С. Ю. Витте, но без ведома В. О. Ключевского, был издан знаменитый «Курс русской истории».

Именитый историк был немало возмущен этим в высшей степени неэтичным поступком. После его кончины на С. Ю. Витте посыпались обвинения, что он совершенно произвольно набрал из лекций то, что ему больше всего понравилось. Как выяснила крупнейший исследователь творчества великого русского ученого академик Милица Васильевна Нечкина, работа В. О. Ключевского была издана «…довольно цельно, чья-то (едва ли Витте) довольно толковая редактура из Министерства финансов в общем коснулась текста „с умом“, цельность лекций со стороны тематики была сохранена, правильность их чередования — тоже» ²⁰².

Оправдание поступка было только в одном — «Курс» издавался для высочайшего прочтения: тираж — всего несколько десятков экземпляров, часть книг — в богатых кожаных переплетах, обтянутых внутри белым шелковым муаром и с золотым обрезом. На некоторых экземплярах, хранящихся в Российской государственной библиотеке («Ленинке»), имеются экслибрисы царского книжного собрания. По предположению М. В. Нечкиной, С. В. Витте нуждался в «Курсе» постольку, поскольку история России в нем рассматривалась как история страны, двигавшейся в общем направлении, то есть к конституции и к торжеству «буржуазно-правового государства» ²⁰³. Быть может, С. Ю. Витте собирался внушить императору Николаю II мысль, просветительскую по своему существу ²⁰⁴: как ни абсолютна его власть, божественная по происхождению, в своих действиях и поступках он должен подчиняться законам справедливости и разума, без коих не может существовать ни один человек. Кто знает…

Не установлено, был ли экземпляр «Курса русской истории» среди книг самого премьер-министра. Вообще С. Ю. Витте не слыл запойным книгочеем. Он всегда предпочитал книжному знанию живое знание через общение со сведущими людьми. Тем не менее в его особняке на Каменноостровском проспекте со временем собралась неплохая рабочая библиотека. После кончины С. Ю. Витте его вдова передала часть книг в любимый покойным Петроградский политехнический институт имени Петра Великого — всего 2472 тома, в том числе 217 изданий на иностранных языках. Среди них: книги по законодательству России и других стран; издания, посвященные институтам государственной власти (около 200 томов), железнодорожным делам (около 136), финансам и бюджету—129, промышленности — 74, торговле — 56 томов. В библиотеке премьера хранились книги по военным вопросам, картографический материал в издании Генерального штаба (в том числе с грифом «Совершенно секретно»).

Каким-то образом в библиотеке С. Ю. Витте оказалась работа В. И. Ленина «Материалы к характеристике нашего хозяйственного развития» (1895 год), хотя тираж ее был уничтожен цензурой. К научному социализму хозяин дома, судя по всему, испытывал стойкий интерес. Одну мысль Ф. Лассаля из книги «О сущности конституции» (Женева, 1896) С. Ю. Витте выделил красным карандашом: «Все равно, что ни писать на листке бумаги, если написанное противоречит реальному положению вещей, фактическим соотношениям силы» ²⁰⁵.

Состояние неустойчивого равновесия, в котором тогда находилась страна, отразилось и на Основных законах. Эту истину С. Ю. Витте хорошо осознавал. Конечно, говорил он впоследствии, если бы законы писались в более спокойное время, то многое можно было бы сделать более основательно. Ему так и не удалось добиться, чтобы законы были четко отделены от императорских декретов, издаваемых в порядке верховного управления.

Новые Основные законы установили в государстве конституционный строй. Юридически это действительно так, поскольку представители народа в составе Государственной думы наделялись правом принимать законы. И все же Российская империя, сделав в 1905–1906 годах очередной, второй по счету, шаг в направлении к превращению ее в буржуазную или конституционную монархию, отнюдь не стала таковой. «Консервативная конституция и без парламентаризма» (по определению С. Ю. Витте) продержалась недолго — до 3 июня 1907 года. Затем усилиями П. А. Столыпина и его присных она была превращена в «лжеконституцию», ибо Государственная дума из народного представительства сделалась пародией, карикатурой на него. Сие обстоятельство упускают из виду те ученые историки, которые силятся доказать, что конституция в Российской империи, введенная Основными законами 1906 года, продолжала существовать и после. Примерно так же думали и либеральные мыслители, выпустившие в 1909 году знаменитый сборник публицистики под примечательным названием «Вехи». Один из авторов, правый кадет П. Б. Струве, выдавая желаемое за действительное, утверждал, что политический строй России после 17 октября 1905 года перешел в новое качественное состояние: «Дата 17 октября 1905 года знаменует собой принципиальное коренное преобразование сложившегося веками политического строя России» ²⁰⁶.

С. Ю. Витте много раз обвиняли в политическом отступничестве, беспринципности и безыдейности. Подумать только, пылкий сторонник неограниченного самодержавия сделался творцом первой российской конституции! В «Воспоминаниях» он так объясняет мотивы своего поведения: «…Как по моим семейным традициям, так и по складу моей души и сердца, конечно, мне любо неограниченное самодержавие, но ум мой после всего пережитого, после всего того, что я видел и вижу наверху, меня привел к заключению, что другого выхода, как разумного ограничения, как устройства около широкой дороги стен, ограничивающих движение самодержавия, нет. Это, по-видимому, неизбежный исторический закон при данном положении существ, обитающих на нашей планете. Нельзя жить так, как хочется, а как неодолимые препятствия к сему побуждают и приводят» ²⁰⁷.

В апреле 1906 года председатель правительства завершил и еще одно дело, в действительности первостепенное по важности. Речь идет о совершении международного займа, самого крупного в истории Российской империи. Он предназначался для ликвидации последствий Русско-японской войны и восстановления материальной части русской армии и флота.

В новое и новейшее время человеческой истории продолжительные войны между государствами финансировались в большинстве случаев путем выпуска в обращение бумажных денег без металлического покрытия. Но тогда, в начале 1904 года, когда разразилась Русско-японская война, никому в российском правящем истеблишменте и в голову не приходило, что японцы способны на продолжительное вооруженное сопротивление и, более того, на внушительные победы над могучим противником. «Ведь Серафим Саровский предсказал, что мир будет заключен в Токио, значит, только одни жиды и интеллигенты могут думать противное», — иронизировал С. Ю. Витте.

В первое время многое говорило в пользу такого предсказания. Внезапная ночная атака японских миноносцев на русские боевые корабли, открыто стоявшие на внешнем рейде Порт-Артура, получилась не слишком успешной. Из 16 выпущенных ими торпед в цель попали только три. Ни один из броненосных судов Тихоокеанской эскадры, по которым японцы стреляли торпедами почти в упор, потоплен не был. Повреждения получили «Ретвизан», «Цесаревич» и крейсер «Паллада» ²⁰⁸. Блестящий подвиг моряков русского крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» привел в восхищение весь мир. Весьма оптимистически звучала телеграмма, посланная 12 февраля А. И. Путиловым, тогда директором Общей канцелярии Министерства финансов, агенту того же министерства в Париже Артуру Германовичу Рафаловичу: «Прошу опровергнуть категорически слух о предстоящем займе и утверждать, что ресурсы казначейства достаточны для продолжительной войны. При составлении опровержения иметь в виду все-таки, что возможность заключения займа в будущем не исключена, если война затянется и примет большие размеры» ²⁰⁹.