Министерство внутренних дел подготовило Положение о надельных землях, Положение об актах на надельные земли, Положение о сельском управлении, Положение о волостном управлении, Устав о паспортах, Положение о возобновлении дворянских выборов в 9 западных губерниях. Министерство юстиции — Проект о преобразовании местного суда, Проект об изменении действующих правил относительно гражданской и уголовной ответственности должностных лиц.
По Министерству финансов был разработан проект положения о подоходном налоге и о налоге с наследств. Целую серию уже готовых законопроектов собиралось немедленно внести в Думу Министерство торговли и промышленности, в том числе и по рабочему законодательству: «О страховании рабочих фабрично-заводской и горной промышленности: а) от болезней и б) от несчастных случаев», «О сберегательных кассах», «О рабочих жилищах», «О рабочем времени малолетних и лиц женского пола», «О рабочем времени взрослых рабочих», «О наемных отношениях между промышленниками и рабочими», «О фабричной инспекции», «Об учреждении промысловых судов» 97.
К своей законотворческой миссии С, Ю. Витте относился совершенно иначе, чем его преемники. Законы, основанные на абстрактных соображениях пользы государства, отдельных лиц или, того хуже, на «административном усмотрении», никогда не будут прочными. Именно это ставит С. Ю. Витте в вину Столыпину и его законодательству по аграрному вопросу. Законы принесут благо лишь в том случае, если в их основание положены человеческий разум, нравственность и добродетель.
За короткий срок, в чрезвычайных обстоятельствах революционного времени, правительством С. Ю. Витте был проделан колоссальный объем созидательной работы. «Несмотря на ошибки (не ошибается тот, кто ничего не делает), — пишет И. И. Толстой, — на нервность и на колебания, наш председатель остался в моих глазах, несмотря на многочисленные отрицательные черты его характера, крупной личностью, отличительной чертой которого была человечность, соединенная с большим умом и колоссальною рабочею энергиею. Странно и обидно было слушать обычное в то время обвинение, что он ничего не делает, а позже, что он ничего не сделал, будучи свидетелем его поистине нечеловеческой энергии в труде… Я хотел бы видеть критиканов на месте этого человека, все же имевшего только человеческие силы, подточенные еще серьезною болезнью, предыдущими трудами, от которых он не успел отдохнуть, недосыпанием от непосильной работы и от общего нервного возбуждения» 98.
Неудачи не сделали С. Ю. Витте пессимистом. «В конце концов я убежден в том, — писал он в «Воспоминаниях», — что Россия сделается конституционным государством de facto, и в ней, как и в других цивилизованных государствах, незыблемо водворятся основы гражданской свободы. Раз над Россией прогудел голос 17 октября, его не потушить ни политическими хитростями, ни даже военною силою. Вопрос лишь в том, совершится ли это спокойно и разумно или вытечет из потоков крови. Как искренний монархист, как верноподданный слуга царствующего дома Романовых, как бывший преданный деятель императора Николая II, к нему в глубине души привязанный и его жалеющий, я молю Бога, чтобы это совершилось бескровно и мирно».
Путь к правовому государству
Как и во всякой абсолютной монархии, в Российской империи помимо официального правительства имелось еще и «теневое», именуемое дворцовой камарильей, или, что благозвучнее, царским окружением. Его главой С. Ю. Витте считал, и небезосновательно, генерал-майора Д. Ф. Трепова, в должности дворцового коменданта ставшего наиболее близким к особе императора лицом. Идея всеподданнейшего доклада председателя Комитета министров о необходимости строгой закономерности в правительственных репрессиях у него не встретила ни понимания, ни поддержки.
Каждый свой визит в Царское Село граф И. И. Толстой заставал Д. Ф. Трепова в царской приемной. «Ну-с, что поделывает наш премьер? Как его драгоценное здравие?» — следовал обычный вопрос. «Затем начинались рассуждения о том, что следовало бы делать и чего не делать, похвалы энергичным администраторам, „молодцам“, и порицания „тряпкам“, которые не умеют поддержать престиж власти» 99.
Д. Ф. Трепов и подобные ему не признавали никаких сложных жизненных явлений — «все это выдумки интеллигентов, жидов и франкмасонов». Любимым выражением дворцового коменданта, как подметил И. И. Толстой, было «очень просто». Бунтуют крестьяне, жгут дворянские усадьбы, захватывают помещичьи земли — «очень просто»: сечь их, вешать и расстреливать. Участвует еврейская молодежь в революционных партиях — что ж, «очень просто»: «…всех жидов выгнать из России, а кто не выедет, тех истребить» 100и т. д. и т. п. «Иди по пути своего собственного разума, — отозвался на такие речи С. Ю. Витте, — и дойдешь до… помойной ямы» 101.
По мере того как непосредственная опасность для престола отдалялась, в императорском окружении нарастала критика правительственных действий по борьбе с революцией. Трагичнее всего то, что она находила отклик в сердце последнего русского царя. Именно он, и никто другой, открыл и возглавил поход против курса правительства С. Ю. Витте, провозглашенного в одобренном им самим всеподданнейшем докладе.
9 ноября 1905 года в царской резиденции состоялось заседание Совета министров под личным председательством императора. Повестка дня — обсуждение доклада министра юстиции. С. С. Манухин вызвал недовольство монарха тем, что терпел у себя в ведомстве лиц с левыми взглядами и оказался недостаточно строг в проведении судебных репрессий. Император заявил: при повсеместных беспорядках необходимо как можно скорее подвергать виновных законному наказанию, между тем гражданские суды мягко относятся к подобным делам. Николай II потребовал от министра юстиции очистить судебное ведомство от лиц, принадлежащих к «противоправительственным партиям». Как подозревал председатель правительства, неприязнь царя к С. С. Манухину разжигал не кто иной, как дворцовый комендант. Еще ранее, до 17 октября, столичный генерал-губернатор Д. Ф. Трепов предъявлял министру юстиции разные противозаконные требования, которым тот, понятное дело, не давал хода.
Симпатии большинства членов кабинета были на стороне С. С. Манухина. Он, как вспоминал А. Ф. Редигер, «…спокойно и твердо отвечал, что суды должны судить по совести и никакого давления на них он не имеет права оказывать, а политические убеждения, не выразившиеся в действии, не наказуемы…» 102. С. С. Манухин после заседания подал в отставку и был сменен М. Г. Акимовым, шурином П. Н. Дурново. «Ясные, твердые взгляды — именно, что нужно в судебном ведомстве», — сказал император Николай II про М. Г. Акимова 103. К чести последнего, он вел себя вполне достойно и до поры до времени держался строго в законных рамках.
С изданием Временных правил о печати и о забастовках (2 декабря) у властей появилась возможность законного преследования революционных действий. Царским указом от 29 ноября 1905 года местные власти получили право самостоятельно, не испрашивая разрешение центрального правительства, вводить у себя режим усиленной или чрезвычайной охраны и даже военное положение в случаях «…прекращения или замешательства в сообщениях железнодорожном, почтовом и телеграфном». В ответ на указ восемь столичных газет 2 декабря напечатали финансовый манифест Петербургского совета рабочих депутатов, поддержанный другими революционными организациями. В нем население призывалось не платить налогов, при всех сделках требовать расчетов не бумажными купюрами, а золотой монетой и изымать вклады из государственных сберегательных касс. Пугало и предупреждение, сделанное в адрес западных инвесторов — русский народ, говорилось в манифесте, никогда не признает займов, заключенных царским правительством в то время, когда оно, правительство, вело открытую борьбу с собственным народом. На следующий день, в субботу 3 декабря, 267 членов Совета были разом арестованы полицией, а все газеты, полностью напечатавшие финансовый манифест, по распоряжению премьера были закрыты. Председатель Петербургского совета Г. С. Носарь (Хрусталев) был арестован ранее — 26 ноября.
