Несчастья начались, по убеждению С. Ю. Витте, с того самого момента, когда было принято роковое решение о захвате Порт-Артура, который за несколько лет до этого отстояли у зарившихся на него японских империалистов. В декабре 1897 года отряд русских боевых кораблей бросил якорь на рейде Порт-Артура, а в марте 1898-го Китаю был навязан договор об аренде сроком на 25 лет южной части Ляодунского полуострова (Квантунской области) с портами и прилегающими островами. Этот поступок России С. Ю. Витте расценил как «акт неслыханного коварства». Как мог, он протестовал, но не преуспел. Чтобы хоть как-то ублаготворить Японию, в апреле 1898 года Россия признала преобладание ее экономических интересов в Корее.

Порт-Артур начали превращать в главную базу всего русского Тихоокеанского флота (во Владивостокской гавани стоял лишь отряд крейсеров). Место это было выбрано неудачно. Порт-Артурская гавань имела узкий проход и не в состоянии была вместить большое число крупных судов. Поэтому боевым кораблям постоянно приходилось стоять на внешнем рейде под парами. Русское правительство вложило немалые деньги в постройку соединительной ветки с КВЖД и в крепостные сооружения.

Средства, полученные в счет репараций с Китая, Страна восходящего солнца употребила на модернизацию своих военно-морских сил. Чтобы прочно защитить родные дальневосточные берега от коварного агрессора, всего нужнее были боевые корабли среднего класса — быстроходные крейсера и миноносцы. Еще в 1881 году руководство страны приняло мудрое решение: оборонять тихоокеанские владения России одними инженерно-артиллерийскими и минными средствами, вызывая в случае необходимости эскадры из состава Балтийского и Черноморского флотов, а для ограждения общих интересов иметь на Тихом океане достаточное число крейсеров. Но с 1898 года наращивание боевой мощи русской тихоокеанской эскадры пошло главным образом за счет крупных судов с толстой броней и мощной артиллерией. Для действий на коммуникациях противника броненосцы были малоэффективны. Их задача состояла в другом — прикрывать высадку десантов и сокрушать портовые сооружения противника.

Морское министерство России настаивало на всемерном ускорении постройки боевых кораблей для Тихоокеанского флота. Против выступили Военное министерство и Министерство финансов. Еще в 1894 году, в заключении на проект строительной программы военно-морских вооружений на 1895 год, С. Ю. Витте написал, что Россия — континентальная держава; она не сможет угнаться за Японией, развивающей свои морские силы на Тихом океане. В складывающихся обстоятельствах куда важнее сообразить, как быстро отмобилизовать сухопутные силы России на Дальнем Востоке в случае возникновения там крупного вооруженного конфликта ²⁵⁷. Первое, что требуется сделать, — это как можно скорее завершить постройку Сибирской железнодорожной магистрали.

Ее актуальное и потенциальное стратегическое значение историки склонны переоценивать. Пропускная способность дороги не позволяла в короткое время сосредоточить на Дальнем Востоке значительные войсковые соединения. Одним из крупных недостатков Сибирской железной дороги была одна колея, из-за чего она не могла пропускать более 8 пар поездов в сутки (если исходить из расчета скорости движения 25–30 верст в час). Чтобы ускорить движение поездов хотя бы до 40 верст, министр путей сообщения князь М. И. Хилков предложил заменить 18-фунтовые рельсы рельсами тяжелого типа. Но на это нужно было найти в бюджете 50 млн руб. (на рельсы — 36 млн, на балласт — 4 млн и на замену деревянных конструкций мостов металлическими еще 10 млн руб.) ²⁵⁸. На финансирование работ по укладке тяжелых рельсов, по замене деревянных мостовых конструкций на металлические и т. п., которыми пропускная способность дороги должна была подняться хотя бы до 10 поездов, с 1899-го и до 1902 года казной было ассигновано 32 млн руб. ²⁵⁹

В ходе поездки на Дальний Восток в июне — сентябре 1902 года С. Ю. Витте с прискорбием обнаружил — дорога имеет существенные конструктивные недостатки. В первую очередь он отметил неудачную систему трассировки Среднесибирского участка. «Чем меньше радиусы закруглений линии и чем круче уклоны, тем меньше должен быть состав поездов, а следовательно и провозоспособность дороги, тем труднее и дороже ее эксплуатация, — докладывал он императору. — Чрезмерная крутизна кривых уклонов может сделать дорогу почти совершенно непровозоспособною» ²⁶⁰. Вследствие халатно проведенной трассировки участка протяженностью 1160 верст (от Ачинска до Иркутска) длина состава не могла быть выше 16 вагонов, тогда как на участке от Челябинска до Оби он мог быть увеличен до 36 вагонов. «По моему убеждению, — говорилось далее в докладе министра финансов, — до тех пор, пока трассировка пути… не будет исправлена, затраты на усиление ее провозоспособности должны почитаться малопроизводительными и преждевременными. Особенно неосторожно было бы проложение второго пути по подобному тяжелому профилю, так как это явилось бы повторением сделанной раз ошибки» ²⁶¹.

Давая оценку характеру внешнеполитической борьбы великих держав вокруг Китая, Евгений Викторович Тарле в 1927 году писал: «Нужно помнить, что Китай играл тогда… несколько своеобразную роль: европейский империализм не мог рассчитывать поглотить его путем, например, раздела. Этому прежде всего мешала торговая конкуренция между всеми заинтересованными в Китае великими державами, затем слишком выгодное, сравнительно со всеми прочими, географическое положение двух держав — Японии и России, которые еще могли иной раз подумывать о полюбовном между собой размежевании (да и то думала больше Япония, чем Россия), но уж во всяком случае подпускать на равных правах каких-нибудь третьих лиц не желали. Наконец, громадной помехой для всяких без исключения проектов раздела были Соединенные Штаты, которые желали сохранить торговые возможности во всем Китае и противились каким бы то ни было особым правам европейских держав в этой стране и дележу ее на „сферы влияния“. Были еще и препятствия, мешавшие распорядиться с Китаем так, как в свое время было поступлено с Индией или Африкой; но можно ограничиться и этими, главными» ²⁶².

В сентябре 1899 года Соединенные Штаты Америки выдвинули так называемую доктрину «открытых дверей», или «доктрину Хэя» (названную так по имени государственного секретаря). Ею предусматривалось сохранение за всеми странами абсолютно равных прав в Китае, включая права на арендованные у него территории. Портовые сборы, тарифы, таможенные пошлины должны были быть одинаковыми для всех.

Из всех великих держав, имевших в Китае значительные торговые и иные интересы, лишь Российская империя уклонилась от присоединения к доктрине Хэя. С этого момента Америка стала поддерживать Японию и Англию в их совместных действиях против России на Дальнем Востоке.

Очередное обострение обстановки в Китае случилось в 1900 году, когда для подавления восстания ихэтуаней (или «боксерского») в страну были введены войска Англии, Франции, Германии, Японии, США и России. Летом 1900 года ими была взята и разграблена столица Китая — Пекин.

Русские войска под предлогом «боксерского» восстания оккупировали всю Маньчжурию и не спешили оттуда уходить. Российская дипломатия добивалась от Китая сепаратного соглашения относительно условий вывода войск. Япония, США и Англия категорически этому противились.

Японская дипломатия развернула усиленную и многостороннюю подготовку к грядущей войне с Россией. Осенью 1901 года в Петербург прибыла миссия маркиза Ито для заключения соглашения по спорным вопросам; японский посол в Лондоне получил полномочия для выработки проекта союзного договора с Англией. Ито покинул Петербург, так и не добившись желаемого — Корее предстояло остаться за Японией, но Россия должна была вывести войска из Маньчжурии. 30 января 1902 года был подписан англо-японский союзный договор о взаимопомощи в случае вмешательства в вооруженный конфликт третьей державы. Таким образом, Россия в будущей войне с Японией оставалась без союзников.