Много интересного узнал в ту ночь С. М. Проппер. Оказывается, в Тарифном департаменте Министерства финансов тайно от Министерства путей сообщения разработали расписание, согласно которому товарному движению в голодающие губернии должно быть подчинено движение пассажирское. Отставленный министр А. Я. фон Гюббенет, так же как и его предшественник адмирал К. Н. Посьет, более всего заботился о перевозке пассажиров, но не всех, а тех, у кого тугие кошельки. С. Ю. Витте планировал устроить все совершенно иначе. Первостепенная задача общегосударственной важности — помощь голодающим губерниям. Расписание движения уже просмотрено в министерстве и сразу же вводится телеграфной директивой. Для спасения умирающих от голода безвинных земледельцев хороши все средства. Чтобы снабдить их посевным зерном, министр собирался использовать даже хорошо знакомую ему «бердичевскую гвардию» — еврейских хлеботорговцев губерний Юго-Западного края.

И еще одну новость в ту ночь узнал С. М. Проппер, любопытный, как и все газетчики, — С. Ю. Витте собрался жениться во второй раз. Год прошел после смерти первой жены (в молодом возрасте она скончалась от болезни сердца); одиночество он переносил трудно. Избранница министра — Матильда Ивановна Лисаневич, в девичестве Нурок, была небезызвестна С. М. Пропперу. Она славилась красотой, умом и «особым талантом вести беседу».

Матильда Ивановна вышла замуж, но неудачно, хотя ее муж являлся родным племянником генерал-адъютанту О. Б. Рихтеру, воспитателю царствующего императора, занимавшему пост главноуправляющего Комиссией по принятию прошений на высочайшее имя. Вскоре на горизонте замаячил еще сравнительно молодой, интересный внешне и, главное, очень перспективный вдовец, стремительно делающий административную карьеру, — Сергей Юльевич Витте.

Влиятельный редактор журнала «Гражданин» князь В. П. Мещерский впервые познакомился с Витте в кабинете И. А. Вышнеградского. Князь, большой знаток, ценитель и любитель мужской красоты, увидел перед собой «…высокого роста, хорошо сложенного, с умным, живым и приветливым лицом человека, который всего сильнее впечатлил меня полным отсутствием всякого подобия чиновнического типа; это сказывалось наглядно в отсутствии двух черт, отличающих одного чиновника от другого: деланой приниженности и деланого самопоклонения. Витте мне сразу стал симпатичен своей естественностью, безыскусственностью в проявлении им своей личности. В черном сюртуке, развязный и свободный в своей речи и каждом своем действии, он мне напомнил наружностью английского государственного человека. Я также обратил внимание на тот замечательный внимательно-умный взгляд, с которым он слушал обращенные к нему слова своего министра и потом, в беседах с ним с глазу на глаз, этот же внимательный слушающий взгляд, столь редкий на лицах наших бюрократов, я видел обращенным ко мне» ¹⁵⁶.

Произношение С. Ю. Витте было неправильным, к тому же оно имело ярко выраженные южнорусские особенности: «ходатáйство», «вёрства», «учёбный», «плацформа», «сельские хозяевá». В письменной и, по-видимому, устной речи он употреблял просторечные выражения: «втюрились в войну» и т. п. Все это резало слух петербургским снобам. Однако мало-помалу внешняя экстравагантность частью прошла, частью к ней просто привыкли ¹⁵⁷.

Как сообщает С. М. Проппер, С. Ю. Витте познакомил с М. И. Лисаневич во французском Михайловском театре директор Горного департамента Константин Аполлонович Скальковский. Его С. Ю. Витте знал по совместным трудам в Барановской комиссии. К. А. Скальковский считался «добрым другом» М. И. Лисаневич ¹⁵⁸.

С. Ю. Витте был ею совершенно покорен. Стройная, с серо-зелеными грустными глазами и загадочной улыбкой, блуждающей на устах, она излучала ум и какое-то сверхъестественное обаяние. Чувство С. Ю. Витте усилилось еще больше, когда он выяснил, что Матильда Ивановна отличается строгостью нравственных правил: любовную связь с мужчиной она не представляла вне супружеских уз.

Именно С. М. Пропперу С. Ю. Витте в ту ночь открыл свое сердце: «Прежде всего я люблю эту женщину. Это мое личное дело, и я имею на это право. Сейчас, когда я достиг того, к чему стремился, когда я еще был начальником станции, я хочу, чтобы у меня была своя семья. С моим характером и известным вам отрицанием существующих в обществе условностей мне ни одна женщина из высших сфер не может предложить того, что я ищу. Вы знаете, каким несчастливым был мой первый брак. Я представляю себе трудности, с которыми столкнусь, и я их преодолею» ¹⁵⁹.

С. Ю. Витте излил ему сердце не без задней мысли — как узнал С. М. Проппер, он срочно нуждался в 30 тыс. руб. для уплаты отступного мужу М. И. Лисаневич. У министра не было ни поместья, ни хорошей денежной ренты; он жил на жалованье, правда, жалованье хорошее. Неимущий газетчик не мог помочь министру в денежном затруднении. По слухам, С. Ю. Витте выручил директор Русского для внешней торговли банка Френкель ¹⁶⁰. Сплетня о том, что Витте выкупил жену у Лисаневича, упорно гуляла по гостиным Петербурга. Называлась, правда, другая, меньшая сумма отступного — 20 тыс. руб.

Влюбленные преодолели все трудности. С. Ю. Витте был вполне счастлив в новом браке. Вторую жену он любил страстно, горячо и нежно. Вместе с женой С. Ю. Витте получил еще и дочь Веру, которую любил как свою собственную. Матильда Витте на самом деле была не только хороша собой, но еще безупречно любезна и очень умна. При этом чисто женского тщеславия в ней было хоть отбавляй. Много лет спустя, уже будучи графиней и в качестве супруги «первого конституционного премьера» переехав в запасную половину Зимнего дворца, она немедленно заказала почтовую бумагу с золотыми буквами «Palais d'Hiver».

Много переживаний М. И. Витте доставляло то, что ее очень долго, целых десять лет, никак не хотели принимать при царском дворе. Ее муж считал это «…совершенно естественным и совершенно правильным» ¹⁶¹. Браки с разведенными женами, да еще еврейками, в царствование высоконравственного императора Александра III категорически не приветствовались.

По версии С. Ю. Витте, чтобы соединиться с любимой женщиной, он решился идти ва-банк: для очередного всеподданнейшего доклада, помимо документов к императорской подписи, он захватил еще и мотивированное прошение об отставке с поста министра путей сообщения.

Император прошение вернул, заявив, что дело ему известно во всех подробностях и уже одно то, что Витте при всех сопутствующих обстоятельствах твердо решил жениться, говорит о нем как о честном человеке; поэтому он только увеличил к нему свое доверие и уважение ¹⁶². Факт очень правдоподобный — прямота характера императора Александра III и его честность общеизвестны. Правдоподобной выглядит и сплетня, пущенная недоброжелателями С. Ю. Витте.

Царь симпатизировал прямым, честным, простым людям, похожим на него самого; он хранил святость семейных уз. Но его отличала некоторая несдержанность в резолюциях — писал первое, что приходило в его бесхитростную голову. Официальное разрешение на совмещение поста министра путей сообщения с женитьбой на разведенной еврейке было дано, но, по слухам, прошение С. Ю. Витте на брак с М. И. Лисаневич император украсил резолюцией: «А хоть бы и на козе!»

Барон Андрей Иванович Дельвиг, племянник поэта и друга А. С. Пушкина, известный железнодорожный деятель, на склоне лет сообразил, из какого теста в России пекутся министры. Чтобы занять в Российской империи министерский пост, писал он, совершенно необходимо: «а. — Смолоду быть известным государю; б. — Принадлежать к одной из сильных придворных партий, угождая её (sic!) во всем; в. — По месту воспитания, роду службы или другим отношениям принадлежать к тому обществу, из которого берутся люди на высокие должности с тем чтобы хотя с некоторыми из них состоять в товарищеских или по крайней мере приятельских отношениях; г. — Иметь такое состояние, чтобы жить наравне со всеми прочими, находящимися в положении, одинаковом с министрами, и, главное, д. — Исполнять со всей покорностью все, чего пожелают государь и, даже предугадывая его желания, приводить их в исполнение» ¹⁶³.