Случались факты и трагикомического свойства. 22 ноября военный министр получил телеграмму, где сообщалось, что комендант крепости Кушка генерал-майор В. П. Прасолов ни с того ни с сего объявил крепость в осадном положении (!), предал военному суду и приговорил к смерти инженера Соколова и еще нескольких лиц, деятельность которых ему внушала опасения. Инцидент объяснялся просто — генерал В. П. Прасолов был горчайшим пьяницей, допивавшимся до потери рассудка.

Опрометчивые шаги правительства могли тогда привести к тяжелым, даже непредсказуемым последствиям. Один из таких шагов сделал министр внутренних дел. П. Н. Дурново, в чьем ведении находились почта и телеграф, разослал циркуляр, запрещавший служащим принимать участие в образованном незадолго до этого «Всероссийском почтово-телеграфном союзе», а несколько активистов этого союза были им уволены с работы. 15 ноября началась забастовка почтово-телеграфных служащих. «На графа С. Ю. Витте, — вспоминал И. И. Толстой, — она произвела положительно подавляющее впечатление и нервировала его окончательно: невозможность получать своевременно необходимые сведения по телеграфу в такое время, когда он считал первейшей необходимостью быть всегда осведомленным о всем существенном, происходящем в стране, затруднительность получения даже и письменных донесений ввиду невозможности сорганизовать курьерскую службу, выводили его из себя и заставляли опускать руки, так как именно в своей осведомленности обо всем происходящем в стране он полагал свою главную силу» ⁶¹.

Сочувственное отношение образованного общества к этой забастовке портило графу настроение — как можно в своем озлоблении против правительства доходить до полного забвения интересов страны и своих собственных! На каждом заседании Совета министров, которые в ноябре и декабре проходили едва ли не через день, он устраивал допрос управляющему Министерством внутренних дел о ходе забастовки и о принятых против нее мерах.

Граф И. И. Толстой записал по свежим следам событий: «Мое личное впечатление таково, что П. Н. Дурново в то время сам был крайне смущен забастовкой своих подчиненных и во всяком случае не проявлял никакой самоуверенности, говоря в Совете об ее исходе. Напротив, в нем были заметны постоянные колебания между решимостью проявить крайнюю строгость и желанием попытаться вступить на путь некоторых уступок; на одном он стоял твердо, и в этом мы все единодушно с ним соглашались, что такая забастовка нетерпима, представляет собою ужасное безобразие и должна быть прекращена» ⁶².

Как это ни странно, но работа обновленного Совета министров первого состава документирована неважно. Стенограммы на заседаниях правительства не велись, а протоколы, и то лишь с краткой записью повестки дня, составлялись только в промежутке между 10 января и 18 апреля 1906 года. Это делает изучение истории «первого конституционного правительства» России занятием непростым. Нет точных данных даже о том, сколько раз оно собиралось на заседания.

Историк Н. Г. Королева насчитала 31 заседание правительства С. Ю. Витте. В 1990 году ленинградские ученые опубликовали весь выявленный ими комплекс документов, оставшихся от деятельности кабинета С. Ю. Витте. Произведенный по ним подсчет дает иное число заседаний — 57. Фактически же их было больше — И. И. Толстой вспоминал, что в ноябре — декабре 1905 года в течение двух-трех недель правительство собиралось не только ежедневно, но иногда даже по два раза в день — утром и вечером ⁶³. Следовательно, некоторые заседания кабинета были, по-видимому, неофициальными.

Первое «официальное» заседание правительства во главе с графом С. Ю. Витте, как уже говорилось, состоялось 29 октября, последнее — 18 апреля. По месяцам они распределились так: в октябре — 2 заседания, ноябре — 15, декабре — 8, январе — 9, феврале — 7, марте — 12, апреле — 4. И это не считая трех совещаний в Царском Селе в декабре, феврале и апреле, посвященных избирательному закону, учреждению Государственной думы и Совета, а также Основным законам Российской империи. Помимо Совета министров С. Ю. Витте председательствовал еще и на заседаниях Комитета министров. Наконец, председателю правительства приходилось отстаивать свои законопроекты при прохождении их через Государственный совет.

Обычно дела в Госсовете рассматривались в порядке очередности, и со дня поступления дела до его обсуждения в заседании часто проходило несколько месяцев. Совершенно игнорировать Государственный совет С. Ю. Витте не мог да и не хотел, поэтому для срочных временных законопроектов (о печати, о собраниях и союзах, о стачках и пр.) он выхлопотал у императора повеление о внеочередном их прохождении вместе с предписанием обсудить их в одно или несколько заседаний. В последнем случае заседания назначались ежедневно. Для членов Госсовета, средний возраст которых превышал 60 лет, это было тяжким испытанием — заседать приходилось по несколько дней подряд без перерыва с часу дня и до семи вечера. Несмотря ни на что, любители поговорить часто затягивали обсуждение, что страшно нервировало премьер-министра. Граф И. И. Толстой не раз был свидетелем тому, как С. Ю. Витте, сказав в общем собрании Госсовета обыкновенно нескладную, но резкую и убедительную речь, выходил в буфет, чтобы успокоить нервы папиросой, и там, в возбуждении расхаживая взад и вперед, подобно «зверю в клетке», ворчал: «„Ну что тут поделаешь? Работаешь, не спишь по целым суткам, спешишь дело делать, а тут приходится еще время терять. Им легко рассуждать и сидеть каждый день по шесть часов; им нечего другого и делать, а мы теряем время; и ведь не с них, а с меня взыщут, если я что-нибудь вовремя не сделаю. Господи, вот каторга…“ — и, бросивши папиросу, опять большими шагами шел в зал, опускался на свое место, чтобы через некоторое время опять вскочить с возражением кому-либо из говоривших с новою энергиею» ⁶⁴. Ретироваться из зала заседаний у премьера, в отличие от других министров правительства, не было возможности, поскольку он был крайне заинтересован в успешном прохождении почти всех дел, разбиравшихся в общем собрании Государственного совета.

При непременном участии премьер-министра проходили еще и секретные заседания Комитета финансов, о которых другие члены правительства (за исключением И. П. Шилова и В. Н. Ламздорфа) ничего не знали. Поражаешься тому, как С. Ю. Витте, сильно уставший, немолодой и серьезно больной человек, выдержал такое нечеловеческое рабочее напряжение в те критические для самодержавия месяцы.

Вопросы, которыми занималось «объединенное правительство», делились на три категории. К первой относились министерские инициативы общегосударственного значения; дела, касавшиеся всех министерств и ведомств; издаваемые министрами циркуляры общего значения; всеподданнейшие доклады, где затрагивались межведомственные вопросы; предположения министров по усовершенствованию вверенных им частей государственного управления. Ко второй — все то, что относилось к чрезвычайному законодательству (87-й статье Основных законов). Наконец, к третьей — вопросы, которыми занимался Комитет министров. Но Комитет министров был ликвидирован только 23 апреля 1906 года, и С. Ю. Витте на протяжении шести месяцев приходилось совмещать обе должности в сложной и нерационально организованной структуре управления Российским государством.

Карательно-репрессивный уклон в работе кабинета С. Ю. Витте советской историографией сильно преувеличивался. Обсуждение мер подавления революции, конечно же, отнимало массу времени — одному только проекту введения военно-полевых судов было отведено целых пять заседаний. Но все же ставка делалась на умиротворение страны посредством мероприятий несилового характера.

Подсчеты тематики заседаний правительства, сделанные по материалам работы Н. Г. Королевой, дали следующий результат: «военным» делам было посвящено 22 заседания кабинета, «мирным» — 29 заседаний ⁶⁵. Рабочему вопросу было отведено 4 заседания, аграрному — 12 заседаний, экономике и финансам — 4 заседания, проектам государственных преобразований — 9 заседаний. Впрочем, революция наложила свой неизгладимый отпечаток и на сугубо мирные правительственные инициативы.