На самом деле они все же несколько продвинулись в этом деле.

Зубной врач Маркус Гроберг, имевший практику в одном из старых домов на Страндгата, подтвердил по телефону, что Карин Риис действительно у него работала, но через пятницу у нее был выходной, и в это утро она не должна была выходить на работу. Она работала у него уже два года, была очень старательной и имела приятный и мягкий характер. Насколько ему известно, она была замужем и жила вместе с супругом. Он не знает никаких подробностей о ее семье и личной жизни; у него так заведено, что контакты с коллегами и работниками ограничиваются работой. И все же Маркус Гроберг заявил, что в любой момент готов предоставить себя в распоряжение полиции, если возникнут какие-то вопросы. Так, у него в картотеке имеются снимки ее зубов. Бесплатные услуги входят в условия трудового контракта. Он точно помнит, что у Карин были почти безукоризненные зубы. И как только такое могло случиться с такой милой молодой женщиной — это выше его разумения. Нет-нет… Он тяжело вздохнул, как будто действительно переживал из-за того, что произошло с Карин.

— Она была такая милашка.

Голос врача по телефону раздавался на фоне радиопередачи со звонками слушателей. Разговор получился сухой, без юмора и фантазии, заключил Валманн. И это было хорошо. Обычно свидетели по уголовным делам были прямо-таки начинены творческими ассоциациями, личными теориями и выводами до такой степени, что возникали сомнения в их достоверности.

Букет, предназначавшийся для Карин Риис, в цветочном магазине «Астория» поместили в холодильник, и он еще находился там, когда туда наведались полицейские. Вик принес добычу в управление — дюжину красных роз с вложенной в середину открыткой, на которой элегантными золотыми буквами с завитушками стояло: «Для тебя». Внутри карточки ломаным нечетким почерком было написано, даже скорее нацарапано: «Можем ли мы поговорить о вчерашнем? Скучаю! Даг».

Даг. По крайней мере, у них уже есть имя. Дюжину красных роз не посылают случайным знакомым. Или женщине, которую обнимают на старой фотографии. Итак, накануне произошло нечто, о чем Даг хотел поговорить с Карин Риис как можно скорее. Однако отношения между ними были не очень близкими, поэтому ему приходится спрашивать ее, могут ли они встретиться, и добавляет, что очень скучает.

Этот «Даг» заплатил за цветы наличными. Его, очевидно, нетрудно будет найти. В доме у Карин, должно быть, имеется адрес, номер телефона, письмо или еще какой-нибудь след этого Дага. Но они не могут обыскать там все досконально, пока криминалисты не закончат свою работу. Досадно, что все занимает так много времени, подумал Валманн. Информация из мобильника Карин Риис также еще не поступила. Для таких операций существуют установленные сроки. И вот мы имеем изуродованный труп женщины, недавно съехавшего от нее сожителя, мужчину средних лет, и нового мужчину в ее жизни, который послал ей целую охапку красных роз и нежную записку о том, как он по ней соскучился. И все это вместе, согласно всем учебникам, должно было вызвать беспокойство, и так оно, черт возьми, и случилось! Он чувствовал себя почти шулером, раскладывающим пасьянс только из трех карт — короля, дамы, валета. Надо повернуть валета и короля картинкой вверх, чтобы стало ясно, кто из них ляжет на даму, а кого придется сбросить. И тогда пасьянс сойдется.

Наконец-то начали опрос соседей. Две группы собирались обойти все дома по соседству. Пока что особых результатов не было. Из немногих людей, которых застали дома, только одна чета пенсионеров знала Карин Риис. То есть по-настоящему они с ней знакомы не были, но при встрече здоровались. Они обратили внимание на то, что она живет вместе с мужчиной, но его они видели редко. Она же, напротив, казалась открытой и дружелюбной, хотя они, как уже говорилось, только обменивались несколькими репликами при встрече на улице или в магазине. Валманн попросил обе группы продолжить опрос во второй половине дня, когда народ начнет возвращаться домой с работы. Часы показывали всего половину четвертого, но ему казалось, что день длится бесконечно долго.

На улице смеркалось. Интересно, когда вернется Анита? Мысль о ней вызывала у него угрызения совести. Он чувствовал себя усталым и расстроенным, прямо противоположно тому, что должен ощущать следователь по уголовному делу, которому, судя по всему, рукой подать до решения загадки уже в первый день следствия. Перед глазами у него все время маячило исковерканное тело Карин Риис. Врач подтвердил его опасения, когда после беглого осмотра констатировал, что у умершей сломаны бедро и плечо, очевидно, также несколько ребер, а кроме того, имеются травмы на лице и голове, удар по которой тупым предметом и явился причиной смерти. И все это сотворил безумный дикарь. Когда Валманн закрывал глаза, перед ним возникала картина другой женщины, той, с которой он столкнулся накануне вечером в баре у туалетов. Ее лицо совсем близко, ее рука… И как он сам не удержался от применения силы. «Безумный дикарь», — подумал он снова с досадой. Хотя ничего в общем-то не случилось.

Раздался телефонный звонок от одной из проводящих опросы групп. Они остановили мальчика на велосипеде, который рассказал, что знает сожителя Карин Риис. Мальчик живет через пару домов от места убийства и много раз с ним разговаривал. Он знает также, что сожитель съехал от нее и живет сейчас на расстоянии нескольких сотен метров от дома, где была найдена Карин. Мальчик даже может показать, где тот живет на улице Руаля Амундсена.

— Я сейчас буду. Следите за домом. Но не заходите, пока я не приеду.

Валманн направился к гаражу, но по дороге вспомнил, что не смог поехать на своей машине в это утро, так что пришлось попросить, чтобы его подвезли на патрульной.

Дом, который мальчик с велосипедом показал полицейским, оказался коричневым особняком семидесятых годов с большими окнами и высоким цокольным этажом. Вначале Валманн попросил полицейских Арве Сульстранда и Ларса Виггена передать рассказ мальчика.

Мальчика звали Мортен Ховде, ему было тринадцать лет, и он охотно согласился дать показания полиции. Он сообщил, что несколько раз разговаривал с соседом в течение осени. Раньше они не общались, не считая того, что мужчина несколько раз кричал на него и других мальчишек, чтобы они не ездили по тротуару. Однако совсем недавно сосед сменил гнев на милость и стал вкрадчиво расспрашивать мальчика, не происходит ли чего в доме Карин, а то он часто «отлучается по делам». И не живет ли там кто «посторонний». Не ходят ли к ней часто гости и так далее. Он даже пообещал мальчику несколько крон, если тот последит немного. Мортен счел все это «чертовски странным» — и тот факт, что мужчина фактически попросил его шпионить за его женой, хотя они уже и не жили вместе. В этом Мортен был уверен, поскольку тот никогда не заходил внутрь. Мальчик даже дал полиции вполне приличное описание примет этого человека — «ему примерно столько же лет, сколько моему папе, он пониже ростом, и у него меньше волос на голове. А выглядит он как-то угрюмо и похож на учителя». Он даже имя его знал. Соседа зовут Агнар Скард.

Они позвонили в дверь особняка, и через минуту на крыльце загорелся свет. Дверь открыла высокая женщина, которая при виде полиции смутилась и занервничала, но, когда Валманн представился и сказал, в чем дело, сразу успокоилась. Ее звали Аннебет Далбю, ей было около пятидесяти, и ее фигуру плотно облегал костюм из блестящего бархатистого материала. Она подтвердила, что действительно сдает однокомнатную квартиру в цокольном этаже некоему Агнару И. Скарду, которого сейчас, к сожалению, нет дома.

— Он отсутствует по нескольку дней, когда уезжает по делам, — сообщила она. — Порой и целую неделю. А что случилось?

Валманн решил обойти этот вопрос, дабы не будить детективные инстинкты фру Далбю, и спросил, чем занимается ее квартирант.

Фру Далбю точно не знала его профессию, но полагала, что он консультант. Торговым агентом он быть не может, поскольку она никогда не видела, чтобы он брал с собой товары или рекламные брошюры. Да и не похож он на коммивояжера.