Очевидная — может быть, слишком очевидная — симметрия его теории должна была заставить его сделать шаг назад и посмотреть на вещи более внимательно, однако он проглотил свой обычный скепсис в отношении легких решений и отдался чувству, что старт уже далеко позади. Ему очень хотелось, чтобы хоть что-то удалось ему в этот тяжелый и серый ноябрьский день.

— Поехали назад в управление, — сказал он полицейскому за рулем. — Моене ждет отчета.

В офисе его ждали три телефонных сообщения. Два были от Нольде из технической лаборатории, а третье от Аниты. Он начал с третьего. Анита сообщала, что остается еще на одну ночь в Лиллехаммере. Дело в том, что ее подруга Биргит попала в трудное положение и нуждалась в поддержке. Она уверена, что он все поймет. Целует в ушко.

От этого стало немного легче. Ему это было весьма кстати. Весь день он пытался отогнать от себя мысль о тягостном, гнетущем настроении после гулянки, которое охватит его дома на диване. Так всегда бывало, хотя ничего плохого никогда не случалось. Они с Анитой жили вместе уже два года, и их отношения становились все крепче, как ему казалось. Доверие между ними было прочным, как сосновый пол в гостиной. Его верность и преданность по отношению к ней просто железные, в этом он был уверен. И все же… Неужели эта заботливость, эта чрезмерная тактичность по отношению друг к другу, сопровождающаяся порой утаиванием истины, есть часть неизбежной динамики отношений между партнерами? Он не находил удовлетворительного ответа. Во всяком случае, он вовсе не был уверен, надо ли рассказывать ей об эпизоде с женщиной в коридоре, и если да, то каким образом. В данный момент эта проблема, к счастью, отодвигалась во времени.

Спустившись в лабораторию, Валманн оказался перед ярко освещенным столом, на котором Нольде старательно разложил множество предметов. Содержимое дамской сумочки всегда создает впечатление хаоса и вызывает замешательство, но эта сумочка определенно бьет все рекорды, подумал Валманн. Куча ключей, авторучек, пудреницы и обязательный набор кисточек для макияжа, тушь для ресниц, помада с кисточкой, бумажные платки, перчатки, кредитная карточка, автобусные билеты, скомканные квитанции, сложенное пополам письмо, лак и щетка для волос, рожок для обуви, пуговица от пальто, зажигалка, несколько заколок, английских булавок и скрепок, пластинка с таблетками пищевых добавок… Нет, это невозможно.

— Ты что-то хотел мне показать здесь?

— Вот это, — ответил Нольде. Его выпученные глаза покраснели после долгого рабочего дня, последовавшего за веселой ночкой. Он держал в руках пластмассовый предмет в форме банана с узором в виде кровеносных сосудов.

— Ну хорошо, искусственный член.

— Вот именно. Эта милашка Карин Риис, похоже, не была невинной девушкой.

— Ну конечно нет, — поспешил вставить Валманн, не давая Нольде развернуть как следует эту тему. — Это говорит всего лишь о том, что она была разведена, одинока, не прочь заняться сексом и собиралась на свидание. Ты знаешь, в наше время некоторые любят развлекаться с сексуальными игрушками. В этом нет ничего необычного.

— У нее еще была упаковка презервативов и вазелин.

— Отлично.

— Упаковка была вскрыта.

— Но мы ведь и не думали, что она девственница, а, Нольде? Это говорит всего лишь о том, что дамочка обладала чувством ответственности.

— И была довольно… э-э-э… решительна, что ли?

— Может, она нашла нового партнера? Может, ее бывший муж был сухарь и ей захотелось наверстать упущенное? Вполне возможно, что Карин и ее любовник решили расширить репертуар. Бывает, что бес вселяется, когда влюбляешься в зрелом возрасте. Подожди только, сам увидишь. — Кажущееся равнодушие криминалиста к женщинам было излюбленной темой разговоров среди коллег.

— Да, тебе виднее, — заржал Нольде.

Валманн понял, что ему следовало быть легче на поворотах. Не так давно секс и холостая жизнь были больным вопросом и в его жизни. Это было до того, как в нее стремительно ворвалась Анита, появившаяся в качестве нового сотрудника в полицейском управлении Хамара.

— Еще что-нибудь интересное было в сумочке?

— Нет, во всяком случае, я пока не заметил. В конверте рецепт на снотворное. Это лекарство мы нашли у нее в ванной. Больше ничего примечательного не было, не считая изрядного количества — как бы это назвать? — сексуального нижнего белья в ящике. Несколько неуместно, если учесть время года.

И смотря кому в этом белье показываться, подумал Валманн, но на этот раз промолчал.

— А что насчет анализа отпечатков пальцев в доме? Он готов?

— Нет. Но видимо, большинство отпечатков ее. А отпечатки мужских пальцев принадлежат бывшему мужу, как можно предположить. Проверим, когда найдем его.

— Отлично. — Валманн обратил внимание на выжидательные нотки в голосе Нольде. Хотя это дело постепенно начало приобретать более или менее ясные формы на бумаге, предстояло еще много практической работы, прежде чем цель будет достигнута.

— Мы знаем только его имя и адрес. В Управлении регистрации населения он числится как живущий на социальное пособие. Однако же квартирная хозяйка утверждает, что он со среды в командировке. Так что у него алиби. Пока что.

Критическая мина Нольде вызывала у Валманна раздражение, а еще больше его злили собственные уловки оправдать свое неумение найти все-таки повод и обыскать квартиру Скарда. Данное дело пока еще не получило такого развития, что можно было указать на подозреваемых, не говоря уже о том, чтобы подтвердить подозрения уликами и доказательствами и получить основание для обыска. Бывшие супруги пользовались особым вниманием у следователей, ведущих дела об убийстве, однако этот тип находился, судя по тому, что им удалось выяснить, на расстоянии почти пятисот километров от места, где было совершено преступление. А тут еще этот Эдланд. Нет, в данном деле до окончательного выяснения было еще далеко, гораздо дальше, чем казалось пару часов тому назад.

— Что-нибудь есть на ее мобильнике? — спросил он.

— Имена, телефоны. Вчера вечером никаких разговоров. Вот выписка.

Нольде выключил лампу над столом, где была разложена похожая на барахолку коллекция вещей из сумочки Карин Риис. Валманну показалось, что он видит в полутьме слабое светящееся пятно от искусственного члена, лежащего посреди хаоса. Этот предмет как-то не вязался с видом красивой улыбающейся молодой женщины на фотографии в передней, где нашли ее тело. С другой стороны, необузданная сексуальная жизнь определенно таила в себе больше мотивов для зверского нападения, нежели упорядоченное существование со степенным супругом средних лет.

Хотя смесь и того, и другого, подумал Валманн, могла оказаться взрывоопасной.

— У тебя есть фотографии с места преступления? — спросил он.

— В папке на письменном столе.

— Могу я взглянуть на них завтра утром?

— Хорошо. Но сейчас я ухожу. — Нольде подошел к двери. Он устал и хотел домой.

— Сейчас иду, — ответил Валманн и схватил папку. А когда Нольде погасил свет и ушел, он еще минутку стоял и смотрел на пластиковый член, светящийся в темноте во всей своей гиперреалистической непристойности.

Валманн знал, что должен закончить предварительный отчет, во всяком случае настолько, чтобы дать Моене хоть какой-то материал для встречи с прессой. Средства массовой информации также не знали выходных. И все же он сидел и изучал фотографии, сделанные Нольде. Они вызывали у него какое-то непонятное беспокойство, такое же, как само место преступления сегодня утром. Он повидал на своем веку множество мест преступления и немало трупов. Жертва убийства никогда не бывает приятным зрелищем. К этому нельзя привыкнуть. И все же на этот раз впечатление было особенно неприятным. Он стоял в прихожей слегка обшарпанного, но все же респектабельного особняка на улице Фритьофа Нансена и пытался сосредоточиться, черепная коробка гудела после изнурительного кошмарного сна. Однако ничто не казалось ему особенно примечательным, кроме самого вида убитой женщины. Когда он на вечерней встрече смотрел на усталые серые лица своих коллег и искал в своей памяти мелкие, но важные детали, наблюдения, «сделанные в первые полчаса», которые могли бы указать, куда им двигаться, в каком направлении вести расследование, то ничего не всплывало, кроме самой очевидной теории «король, дама, валет».