По дороге Анита обдумывала свою идею. Может, это чистой воды вымысел? Натянутая гипотеза? Бегство от всех нерешенных и кажущихся неразрешимыми вопросов вокруг судьбы Лив Марит Скард? Во всяком случае, эта идея опрокидывала ее теорию насчет того, чтослучилось с этой несчастной женщиной. Раз уж идея возникла, отделаться от нее было невозможно. Что она собой представляет — тупик или прорыв?
Толчком для возникновения идеи послужила реплика Эстер Фладму об обвиненном в подлоге документов социальном работнике, который помогал женщинам в кризисном центре составлять заявления на социальные пособия, доставать рецепты на лекарства, а также оказывал содействие в обретении новой идентичности! Может быть, Лив Марит оказалась одной из этих женщин?
Вероятность того, что она просто-напросто сбежала от своего мужа, как он и утверждал все время, разумеется, также рассматривалась. Были разосланы запросы по всем обычным каналам, однако полное отсутствие ответов только усилило подозрение в убийстве, совершенном супругом, и полиция сделала упор на эту сторону расследования. Что, если они все-таки ошиблись и Лив Марит действительно сбежала и живет сейчас где-то под другим именем? Под именем, полученным через социального работника в кризисном центре в Лиллехаммере? Эта мысль вселяла оптимизм, но вместе с тем вызывала раздражение. Никак не хотелось отказываться от первоначальной версии о том, что именно Скард, по всей видимости, убил свою жену.
Квартира Бернта Квислера находилась на втором этаже одного из двухэтажных офисных зданий, расположенных вдоль прямой как стрела главной улицы, разделявшей поселок Муельв на две части. Дверь открыли после третьего звонка, и Анита сразу же поняла, что Бернт Квислер действительно болен. Перед ней предстала небритая физиономия со слезящимися глазами и большая бесформенная фигура, завернутая в махровый халат, который когда-то был белым и, видимо, висел в номере дорогой гостиницы. В руке Квислер держал носовой платок. Согласно информации, полученной Анитой, ему было тридцать восемь лет, он развелся с женой и приехал из Аскима. Весь этот образ как-то не вязался с репутацией «пройдохи и ловкача», о которой говорила Эстер.
— В чем дело?
Анита объяснила, что они из полиции.
— А что, это дело подождать не может? Вы же видите, я нездоров.
— К сожалению, нет. Мы занимаемся расследованием и полагаем, что вы располагаете сведениями, которые нам помогут.
— У меня нет никаких дел с полицией.
— Мы это знаем.
— О каком расследовании идет речь?
— Дело об убийстве.
Лицо Квислера, и без того землистого цвета, стало мертвенно-бледным.
— Я не желаю быть замешанным в деле об убийстве!
— Речь вовсе не о вас, а о вашем бывшем клиенте.
— Тогда я не имею права разглашать служебную тайну.
— Разумеется. А нам и не нужны никакие подробности. Ответьте только на один простой вопрос. Не помните ли вы, что помогли некой Лив Марит Скард получить новую идентичность пять лет тому назад, когда она была клиентом кризисного центра в Лиллехаммере?
Квислер сделал вид, что раздумывает и вспоминает, однако Анита успела заметить легкий блеск в его глазах, прежде чем он отвернулся.
— Лив Марит Скард… — повторил он.
— …которая сбежала от мужа пять лет тому назад, — вставила Анита.
— Если она сбежала и хотела получить новую идентичность, то она, вероятно, не называла своего истинного имени ни мне, ни кому-нибудь другому. — Его губы сжались в жалкую улыбку, давая понять, что своим удачным ответом он хочет положить конец дальнейшим вопросам.
— Продолжайте, Квислер. Мы знаем, что вы помогали клиентам в кризисном центре и содействовали некоторым в смене идентичности. За определенное вознаграждение.
— Это дело закончено. — Квислер снял руку с дверной ручки и выпрямился. — Меня оправдали по этому пункту и по большинству других тоже. Я бы не хотел, чтобы представители власти преследовали меня в добавление к тому, что мне уже пришлось пережить… — Его протест потонул в приступе кашля.
— Как я уже сказала, дело касается не вас, Квислер, а Лив Марит Скард. Она, скорее всего, была измучена, когда обратилась к вам. У нее были ссадины и синяки от побоев. — Анита продолжила чтением разосланного пять лет назад циркуляра с приметами пропавшей Лив Марит Скард. — Нам очень хотелось бы ее найти.
Квислер стоял у раскрытой двери, и его слегка покачивало, как будто он вот-вот потеряет сознание. Вероятно, он просто собирался с мыслями.
— А если я скажу, что помог ей тогда, то меня привлекут?
— Это вовсе не обязательно. Так вы ее помните?
— Пять лет — долгий срок. Но мне кажется, что помню. Если я не ошибаюсь, то она выглядела совершенно подавленной, когда обратилась в кризисный центр.
— И вы решили ей помочь?
Его объемная фигура вновь закачалась.
— Знаете, не так-то легко вспомнить все детали.
— Но у вас же есть, должно быть, картотека.
— Да, но не для всех видов деятельности, если можно так сказать… — Квислер скривил рот в усмешке.
— Но вы помогли ей?
— Как я уже сказал, вполне возможно.
— Я одного не могу понять: почему ни вы, ни кто-то другой не заявили о ней в полицию, когда мы объявили о том, что она пропала без вести?
— Из тех, кто обращается в кризисный центр, многие хотят считаться «пропавшими без вести», — пробормотал Квислер и разразился новым приступом кашля. — Они приходят и называются фальшивым именем. И мы им не устраиваем паспортный контроль, когда они стучатся в дверь. У многих вообще нет документов. А некоторые вообще в пижаме приходят…
— Так было и с Лив Марит Скард?
— Не знаю, меня ведь там не было. Меня вызывали только для консультаций. Я контактировал со многими дамочками в кризисном центре… на профессиональной основе. Я уже не помню каждую в отдельности.
— Поскольку все они находились в чрезвычайно трудном положении и этим можно было легко воспользоваться?
— Послушайте… — Квислер сделал еще одну попытку выпрямиться. — Я ведь уже сказал вам, что в обвинении об этом не было ни слова. Если я и сделал что-то выходящее за рамки правил, то это были мелочи, и только чтобы помочь им, дамочкам, не правда ли? Но вам такого не понять. — И он бросил на нее взгляд, который ясно говорил, чтоон думает о молодых женщинах в полицейской форме. — Все, что они там говорили на суде, — только слухи и попытки полить меня дерьмом. — С этими словами он прошелся носовым платком по своему носу.
— Далеко не все так думают… — не унималась Анита.
— Я считаю, что наша беседа закончена. Не хочу разговаривать с негативно настроенными людьми. — Квислер схватился за ручку двери, собираясь закрыть ее.
— А что, так легко дать человеку новую идентичность? — спросила Анита, частично чтобы потянуть время и частично из любопытства.
— Это не совсем так… — Квислер удрученно покачал головой, но дверь не закрыл. — Ведь я-то не могу никого снабдить новой идентичностью. Я могу только организовать документы на другое имя, которые выглядят как настоящие. С таким документом можно продержаться некоторое время. Но если нужен идентификационный номер и все остальное, то надо забираться выше. Это также возможно… — На его лице вновь изобразилось подобие улыбки. — Если знать, куда обратиться. Но сейчас мне пора обратно в постель, ребята. Мне вредно тут на сквозняке стоять.
— Забавный парень. — Вик вырулил обратно на шоссе Е6.
— Во всяком случае, он ничего не отрицает.
— Хотя и не очень разговорчивый.
— Но я получила-таки ответ на самый главный вопрос.
— И какой же?
— Что Лив Марит Скард побывала в кризисном центре в Лиллехаммере, что она жива и, очевидно, живет под другим именем.
— И как это увеличивает или уменьшает подозрения в отношении Агнара Скарда по нашему новому делу?
— Вот я как раз об этом и думаю, — ответила Анита. — И должна признаться, что боюсь ответа на этот вопрос.
