Отец сделал паузу. В эту минуту Аллегра зашептала:

– Мелисса, записывай! Делай записи!

– Стенографистка из меня ужасная, – прошипела я. – Мне пришлось дважды пересдавать экзамен.

Отец подошел к моему столу и наклонился так низко, что я почувствовала, как его дыхание пахнет сыром.

– Тогда сиди и делай вид. Время от времени изображай улыбку. Но поестественнее.

Так и прошла эта странная встреча. Поскольку отец едва не всю свою парламентскую жизнь разъезжал по странам Европы – останавливался в пятизвездочных гостиницах и посещал производителей сыра, – можно было догадаться, что он и теперь не упустит возможности продвинуть сырные дела. Увы, ароматы чеддера не спасли меня от новой волны усталости. Сил хватило бы максимум еще на три минуты, но тут отец торопливо окончил выступление и пригласил Све– на и Уллика выпить в теплой мужской компании, а нас с Аллегрой бесцеремонно выставил вон. Моросило, но стояла теплынь – подобной благодатью природа балует лишь лондонцев. Летними муссонами без разрушений и жертв.

– Что это было? – потребовала я, когда мы направились к станции метро «Грин-Парк».

– О! Не спрашивай, – ответила Аллегра. – По-видимому, в отдельные минуты нам следовало кого-то из себя разыгрывать. Потом он потребует деньги.

Я замерла на месте, растерянно глядя на сестру.

– Что ты имеешь в виду?

Аллегра продолжала путь.

– Наверное, заявит, что обязан платить нам зарплату. Две секретарши, тр и. Все лишние расходы.

Неужели я действительно вляпалась в аферу? А те деньги, которые отец собрался платить Аллегре? Откуда он планировал их брать? Мне причиталось более двадцати процентов от ее зарплаты… Не глупо ли было на них рассчитывать? Я отмахнулась от гадких мыслей.

Аллегра шла не останавливаясь, и, чтобы нагнать ее, мне пришлось поспешить.

– Как Ларс? – спросила я, тяжело дыша. – Насколько я поняла, расследование продолжается? Я бы раньше поинтересовалась, но…

Аллегра резко повернула голову. Ее лицо искажало отвращение.

– Думаешь, мне есть до него дело? Дерьмо собачье! Прислал мне цветы, только представь себе! Из полиции! Наверное, подумал, я запрыгаю от радости!

Я почувствовала, что и эту тему не желаю развивать. В подобном настроении Аллегра совсем не годилась в собеседники.

– Поступай, как считаешь нужным. Главное, чтобы у тебя все нормализовалось.

Сестра не удостоила меня ответом.

Я собралась с духом.

– Аллегра, ты поговоришь с миссис Кендал? Такие игрушки не дарят маленьким детям.

– На выходных поедешь домой? – спросила Аллегра, пропуская мой вопрос мимо ушей.

– Э-э… да. Наверное. Ведь у мамы с папой…

– Знаю! Передай им от меня. – Она достала из сумки подарочную коробочку. Ароматизированная свеча! – тотчас узнала я. В отдельном выдвижном ящике моего стола всегда хранились подарки на экстренный случай. – Если до завтра они не разбегутся. Я видела папашину настоящую секретаршу. – Аллегра скорчила многозначительную гримасу. – Очевидно, бывшая гимнастка. А может, и настоящая, если судить по фигуре.

Сестра резко повернулась и, больше не оглядываясь, зашагала в сторону Корк-стрит.

В воскресенье вечером Джонатан встретил меня в аэропорту Кеннеди и повез обратно на Джейн– стрит.

– Как погостила дома? – поинтересовался он, когда мы ехали по мосту, возвращаясь в Манхэттен. Я снова в онемении любовалась очертаниями залитого огнями города.

– Хм… Вполне неплохо.

– Родители в порядке?

– Родителей там нет.

– Как? А я думал…

– Я тоже так думала. Мы провели вместе от силы часа два. Полгода назад Эмери приготовила им сюрприз: оплатила мини-каникулы в Венеции, но забыла об этом сообщить. Уильям позвонил, когда мы сидели за столом, сказал: срочно собирайтесь, такси уже в пути. Родители едва не опоздали на самолет.

– Ну и дела, – пробормотал Джонатан.

– Я не очень-то расстроилась, – сказала я. – Двух часов в кругу моей семьи хватает за глаза.

В отношениях родителей спады сменялись подъемами, но по накалу страстей и обилию крика подъемы практически не отличались от спадов, потому дочери, не желавшей очутиться под конец в психушке, было вредно видеться с отцом и матерью слишком часто.

– Как тут шли дела, пока меня не было? - спросила я, дабы скорее забыть о встрече с родителями.

– Храбрец вел себя хуже некуда. Возненавидел меня за то, что я позволил тебе уехать. И укусил Йоланду! Выгулыцицу. Бонни хочет, чтобы ты помогла ей выбрать свадебный подарок А Пейдж – чтобы мы пришли взглянуть на болвана Годрика. Он играет в каком-то спектакле на сцене вневнебродвейского театра.

Джонатан на миг оторвал глаза от дороги.

– Хочешь сходить?

Он взглянул на меня так, будто нам предложили понаблюдать за вскрытием трупа с мест в первом ряду.

– С удовольствием посмотрела бы, как Годрик играет, – ответила я. – Может, и тебе понравится? Ты увидишь его совсем в ином свете.

Джонатан отвернулся к раскрытому окну, чтобы заплатить мостовой сбор.

– Пока он не научится играть цивилизованного человека в повседневной жизни, вряд ли я изменю о нем мнение.

– Квартиру продал?

Я постаралась задать вопрос возможно беспечнее, но это оказалось не так-то просто. Куда легче было клятвенно пообещать Габи, что расстраиваться из-за Синди я больше не стану. Теперь, в Нью-Йорке, проблема снова приняла более четкие очертания.

– Почти, – сказал Джонатан.

– Не все гладко с покупателями?

Лицо Джонатана сделалось каменным, и я мгновенно поняла: он маскирует жгучую злобу. Его голос, однако, ни на йоту не изменился, оттого я сильнее занервничала.

– Не все гладко с одним из продавцов. Стыдно сказать. Если она не прекратит морочить мне голову, я привлеку к этому делу юристов.

– М-да, – произнесла я, откидываясь на спинку сиденья. – Думаешь, без этого не обойтись?

– Попробую, – пасмурно ответил Джонатан, и я не стала задавать лишних вопросов.

Я проснулась с мыслью: надо погулять с Храбрецом и купить кое-что из продуктов. Молока вечно не хватало, хоть съестное и напитки Джонатану поставляли на дом. Его жизнь текла как по нотам благодаря стараниям целого отряда людей: уборщицы Кончиты, выгулыцицы Йоланды, развозчика продуктов, работников химчистки, тренеров, консультантов в магазинах одежды… По его словам, для профессионала в своем деле, манхэттенца, такой расклад – обычное дело. Я надеялась, что хоть малая толика обязанностей ляжет в этом доме на мои плечи. Предложение поучаствовать в выборе отделочных материалов Джонатан аккуратно отклонил, хоть мне и казалось, я изучила эти комнаты куда лучше, чем он ведь проводила в них гораздо больше времени

– Сегодня, – сказал Джонатан, стоя на крыльце, – забудь о делах, хорошо? Погуляй по магазинам, развлекись. Сходи в собор.

Он наклонился, чтобы, пока никто не видит быстро чмокнуть меня.

– Хорошо, – пообещала я.

– Вот и чудесно. Я, возможно, задержусь из– за благотворительных дел, но не забудь, сегодня мы ужинаем в «Грамерси таверн» с моими друзьями.

– Здорово!

Опять с друзьями? А ужин на двоих еще когда-нибудь будет?

Наверное, Джонатан почувствовал, что я не слишком довольна, и прикоснулся пальцем к кончику моего носа.

– Ничего не могу с собой поделать: хочу похвастать тобою всем. И им интересно взглянуть на мою подругу, вот я и не упускаю возможности. Когда ты рядом, я счастливейший человек в целом городе.

– Но…

Его палец скользнул к моим губам.

– Не возражай. Я сто лет мечтал, что доживу до таких вот дней. Дай рыжику порадоваться, ладно?

Было в его властности нечто безумно привлекательное, если, конечно, ты смотрел на него не как на начальника. Впрочем…

Может, спросить у Лори, не требуется ли им временная работница, с грустью подумала я, глядя, как атлетическая фигура Джонатана скрывается за поворотом.

Покормив Храбреца, просмотрев газеты, полистав путеводители, я, несмотря на живое туристское любопытство, вернулась мыслями к работе. Не могла я стать, пусть на день, беспечной бабочкой, особенно теперь, когда знала, что большинство подруг Джонатана – сегодня вечером мне предстояло познакомиться с очередной партией – добрались до верхних ступенек карьерной лестницы. Не давали покоя и раздумья об агентстве, что опять пришлось оставить на попечение Аллегры и Габи.