Какая-то часть меня надеялась, что Джонатан запрыгнет в машину и последует за мной, как в старом добром фильме, другая же часть прекрасно знала: он великодушно дает мне время прийти в себя. Столько, сколько потребуется. Когда, приехав в аэропорт с сумками, я включила сотовый, то не обнаружила даже сообщения.

Я старалась изо всех сил отыскать в том, что вернулась домой раньше времени, три плюса. Небо над Лондоном висело серое, как слон, октябрьский промозглый холод леденил душу. Я чувствовала себя столь опустошенной, что, по сути, не могла смотреть на ситуацию трезвым взглядом. Как только первые капли дождя упали на не прикрытые босоножками пальцы ног, мне показалось, что каникул в ярких, будто киношных, нью-йоркских красках в моей жизни и не было.

Нравилось мне это, нет ли, я уже вернулась, а потому, дабы не утонуть в своем горе, с головой погрузилась в дела и старалась не злиться на Габи, которая то и дело требовала рассказать ей, какие лекарства продают в аптеках «Кей-Март» и о прочих особенностях американской жизни. Всякий раз, когда мне на глаза попадалась маленькая белая собака, так и хотелось залиться слезами. О расставании с Храбрецом, не говоря уже о Джонатане, поминутно напоминала кровоточащая рана на сердце. Я была им нужна. Но сделала выбор. Слишком много значило для меня любимое дело, хоть и приходилось теперь жить с вечной болью.

Первый плюс был в том, что появилась возможность изводить своими частыми появлениями работников, которые заканчивали ремонт в квартире Нельсона. Точнее, как выяснилось, еще не заканчивали – дел оставалась добрая половина. Габи и не думала контролировать ребят с той строгостью, без какой они работают спустя рукава, хоть Нельсон и оставил до смешного подробный план действий. Мне же не терпелось скорее вернуться в свою комнату, и надо было давать выход скапливавшейся в изобилии отрицательной энергии. Нельсона мы ждали со дня на день, а в ванной еще не установили новую ванну. Словом, завершить ремонт надлежало почти в том же темпе, в каком преображают старые жилища в телепередачах.

Второй плюс: я могла встретить Нельсона из благотворительного плавания на пристани и сказать: «Добро пожаловать домой».

Само собой, пришлось позвать и Габи с Роджером, отчего подпортилось настроение.

Сначала я вообще предложила Габи взять мою машину и ехать одной, подумав, что ей захочется побыть наедине с так долго отсутствовавшим бойфрендом-моряком. Но она не ухватилась за мою идею, почему-то потупила взгляд и сказала: – Может, лучше поедем все вместе? Роджеру его тоже не хватало, и ты соскучилась.

Мы сидели на покрытом слоем пыли диване в Нельсоновой гостиной и ждали, когда ремонтники вернутся после перерыва на ланч. Я попросила их поработать и в субботу, и они согласились, ибо я подыскала для них новых заказчиков, готовых заплатить наличными: трое из моих клиентов женились и планировали преобразить свои холостяцкие квартиры. Да, в каком-то смысле я использовала их в личных целях, но знали бы они, от чего я ради них отказалась!

Я взглянула на мобильный. Джонатан так и не позвонил.

– Перестань все время на него пялиться, – посоветовала Габи. – Не поможет.

Я строго на нее посмотрела.

– Габи, скажи честно: ты с кем-нибудь встречалась в отсутствие Нельсона?

Прямо спрашивать о Роджере, пока в том не было крайней необходимости, ужасно не хотелось.

Габи снова как будто смутилась.

– Ну, не то чтобы. – Знаешь, – прибавила она, резко меняя тему, – я подумала, будет жестоко по отношению к тебе, если мы с Нельсоном устроим на твоих глазах душещипательную сцену «Встреча после разлуки».

Я не попалась на удочку. Габи всячески меня поддерживала, повторяла, что одобряет мой поступок, уверяла меня, что трудоголизм Джонатана со временем будет лишь прогрессировать, однако я не могла позволить ей использовать пережитую мной трагедию, чтобы не отвечать на вопрос.

– Ты с кем-нибудь встречалась? – повторила я. – Если полагаешь, что тебе позволено играть чувствами Нельсона…

Мы уставились друг на друга в немом страхе. Последствия того, что, судя по всему, натворила Габи, представлялись нам обеим слишком ужасными.

– Я не играю его чувствами… – пробормотала наконец она, рассеянно перетасовывая карты. – Но… думаю побеседовать с ним с глазу на глаз, когда он выгрузится или, как там говорится…

– Сойдет на берег. Вот это правильно, – твердо сказала я. Мне не давало ни минуты покоя желание помочь, однако, ибо и с Нельсоном, и с Габи меня связывала близкая дружба, я не хотела знать неприятных подробностей. – А ты уверена, что… Не думаешь ли, что Нельсон… – Я замолчала. В былые времена Габи не раз заявляла, что я сама к Нельсону неравнодушна. Теперь она могла решить, будто я снова имею на него виды, потому и пытаюсь их разлучить. Я коснулась ее руки. – Короче, я обоим вам желаю счастья.

Габи неоднозначно полуулыбнулась, полунахмурилась.

– Мел, я знаю, что делаю. Трудно это все – ты должна понимать, как никто.

– Не подумай, что я стремлюсь развести вас, потому как сама теперь одинокая. Просто не хочу, чтобы Нельсон страдал, – негромко произнесла я. – И чтобы ты страдала.

– Знаю, – ответила Габи, пожимая мою руку.

Тут вернулись работники, и я включила все обаяние, какоево мне оставалось, дабы ребята резвее взялись за дело.

Мы приехали на пристань Портсмута, проделав нелегкий путь из Лондона. Роджер всю дорогу сидел с картой на заднем сиденье и давал мне указания. Признаться честно, я прекрасно знала, куда ехать, но решила: так Роджер почувствует, что на его плечах ответственность за всех нас; сама же, дабы не слышать его голоса, включила радио – работали только колонки спереди.

Несмотря на это, Роджер умудрился-таки встрять в наш с Габи разговор о недоделках в квартире.

– Так ты еще общаешься с Ремингтоном или вы разбежались? – прокричал он, когда мы уже въезжали на стоянку. – Что случилось? Все собирался спросить.

– Замолчи, Роджер, – сказала Габи. – Она не хочет об этом разговаривать.

– Нет, – бодро воскликнула я. – Нет, мы сейчас не общаемся. Я подумала, надо друг от друга отдохнуть. Между нами кое-что произошло… Но о таких вещах не рассказывают.

Роджер омерзительно, якобы со знанием дела подмигнул, глядя на меня в зеркало заднего вида.

– А, понял. Речь о том самом, верно?

– Заткнись, Роджер! – вспылила Габи.

Ты что, глухой или просто ни черта не понимаешь?

– Не кипятись, подружка! – произнес Роджер с кошмарным акцентом северных районов Лондона. – Я всего-то задал вопрос!

Я с подозрением взглянула на него, потом на Габи. Добродушная перебранка говорила об одном: что эти двое в более близких, чем я полагала, отношениях. Неужели с Роджером Трампе– том можно сблизиться? Впрочем, подумала я, если учесть, что, по мнению Габи, к любовным связям стоит подходить практично, такой поворот вполне допустим. Чем Роджер с его огромным состоянием, которое он не тратит ни на одежду, ни на развлечения, не жених для практичной девушки типа Габи?

Я закрыла машину и пошла к пристани, давая возможность Габи вдоволь побранить Роджера. Парусник Нельсона уже причалил. Команду подростков встречало полчище восторженных родственников, будто ребята провели в море по меньшей мере несколько лет.

Я смотрела по сторонам, но нигде не видела Нельсона. Потом, подойдя ближе, вдруг заметила его у кучи парусных чехлов. Он что-то многословно говорил родителям нескладного подростка и был еще в морской форме, однако на его плече, увы, я не увидела попугая, на голове – треуголки, а на глазу повязки. Пока я, наблюдая, приближалась, Нельсон закончил длинную речь. Подросток вдруг порывисто ринулся к нему и крепко обнял, а папаша так сердечно пожал ему руку, как жмут лишь в старых черно– белых фильмах.

Я растрогалась, радуясь за Нельсона.

Мальчишка с родителями пошли прочь, а Нельсон увидел меня и махнул рукой.

– Мелисса! – счастливо завопил он.