– Мелисса, – повторил Джонатан. – Мы в Центральном парке, разговариваем о моей кошмарной прошлой жизни, а я мечтаю совсем о другом. Сидеть и просто любоваться тобой. Время от времени слушать, как ты что-нибудь рассказываешь со своим милым британским выговором, от которого голова кругом. – Он взял мою руку и, едва касаясь кожи, провел пальцем по линиям ладони. – Порой я смотрю на тебя и не верю, что ты в самом деле моя. Как же мне повезло!

Он поднес мою руку к губам и поцеловал.

– Забавно, – ответила я чуть дрожащим голосом. – Меня, бывает, посещают точно такие же мысли.

Мы улыбнулись друг другу и оба прищурились от яркого света.

– Не улетай никогда, Мэри Поппинс, – внезапно произнес Джонатан голосом Дика Ван Дейка с кошмарным акцентом кокни.

– Какие могут быть разговоры? Не улечу – у меня здесь море дел! – Я поцеловала его в кончик носа. – Ну что? Пора грести обратно? Пли посадим на весла мультяшных друзей?

Джонатан покатился со смеху.

– Нет, мисс Мэри. Хочу полюбоваться на вашу греблю.

– Чудесно! – воскликнула я. – Приготовились!

Поворачивая в обратную сторону, мы минут двадцать плыли по огромному кругу. Храбрец за это время соизволил проснуться и бесстрашно разлаялся на проплывавших мимо уток. В конце концов одно весло взял Джонатан, второе осталось у меня, и мы совместными усилиями поплыли назад.

Путь оказался долгий, но тренировки приятнее, пожалуй, не бывало в моей жизни.

До юбилея моих родителей оставалось всего три дня – в самый раз, чтобы рискнуть и выбрать открытку. Я стояла в «Кейтс пэйпери», сущем храме открыточных любезностей, и смотрела на надпись «Ура, родители! Дотянули до тридцать пятой годовщины!», раздумывая, достаточно ли в ней сарказма, когда зазвонил мой сотовый и выяснилось, что нет нужды переживать, дойдет ли открытка в срок Выдавалась возможность вручить ее лично.

– Возвращайся в Лондон, Мелисса, – заявил отец, не потрудившись узнать, какая в Нью-Йорке погода или валютный курс. – Немедленно.

– У меня дела, пап, – попыталась сопротивляться я.

Отец беспардонно фыркнул.

– Я разговариваю с тобой не как папа, а как работодатель.

Нахмурившись, я попыталась понять, о чем он, и тут вспомнила про Олимпийские игры и этикет.

– Я уже думала, ты об этом забыл, – пробормотала я. – Твоя секретарша даже не написала, дошли ли мои письма.

– У моих секретарш, работы невпроворот уклончиво сказал отец. – И нет возможности тратить время на разные банальности.

Я с тоской посмотрела на благодарственные открытки. Быть любезным в наши дни не составляло труда: накупи карточек на все случаи жизни и лишь не забывай отсылать. В голову пришла мысль: не сделать ли оптовый заказ, для целой семьи?

– Ты должна быть здесь в пятницу, к ланчу, – прогремел отец. – В общем, поторопись.

– Но ведь это послезавтра! Не могу же я…

– Боже правый, Мелисса! У тебя отпуск! Какие у отпускников дела? Неотложные встречи с бубликами? Если не принимаешь работу со мной всерьез, не стоило за нее и браться! – строго произнес отец.

По-моему, у меня не было особого выбора. Мы договаривались, что я лишь соберу информацию. Зачем я понадобилась ему в пятницу?

– Я не рассчитывала, что буду вынуждена летать туда-сюда, – сказала я, цепляясь за последнюю соломинку. – У меня и денег-то, наверное, не хватит.

Отец недовольно попыхтел, будто я заявила, что затеваю неслыханное ограбление, и наконец ответил:

– Ладно, я что-нибудь придумаю. Но непременно приезжай. И оденься поприличнее.

– Я всегда прилично одета, – возмутилась я

Отец усмехнулся и прибавил, будто только что об этом вспомнил:

– Да, и купи подарок для мамы, только чтобы не облагался налогом. На выходных у нас юбилей. Фунтов за пятьдесят, найдешь дешевле – лучше. И не пытайся перевезти какую-нибудь ерунду тайно. Мы только-только вытянули из дерьма Аллегру.

– О! Слава богу! – воскликнула я, вздыхая с облегчением. – А Ларс?

– Это не телефонный разговор, – заявил отец. – До пятницы.

Связь прервалась.

Джонатан принял новость с всегдашним спокойствием. Летать по работе из страны в страну давно казалось ему делом обычным. Его взгляд поминутно устремлялся в бумаги от дизайнеров, потому он слушал меня, что называется, в пол– уха.

– Ты убедилась, что отец заказал тебе билеты?

Я кивнула.

– Очаровашка Клаудия прислала по электронной почте подробные данные. Бизнес-класс, туда и обратно.

– Отлично. Молодец старик.

– Боюсь, платить мне в любом случае придется самой.

В подарок маме я купила огромный набор разноцветной пряжи и спиц для вязания на Салливан-стрит. Получить за него деньги я тоже не рассчитывала, но радовалась, что бедняжке не придется в который раз разворачивать шелковое белье не ее размера и с чужой монограммой на груди.

– Жаль, что не могу составить тебе компанию. – Лицо Джонатана опечалилось. – Было бы здорово испробовать кровати, которые «Бритиш эруэйз» теперь предлагает пассажирам бизнес– класса. Впрочем, пока тебя не будет, я постараюсь разделаться с важнейшими делами. Когда вернешься, стану уделять тебе побольше внимания.

У меня полегчало на сердце.

Благодаря удобному сиденью, всевозможным туалетным принадлежностям для пассажиров бизнес-класса и прохладительным напиткам, приземлившись в Лондоне, я садилась в такси жизнерадостная и бодрая. Перед встречей с отцом следовало заглянуть в агентство. Крутом ждали дела, и, размышляя об этом, я чувствовала, что имею право путешествовать бизнес-классом.

Шагая по улице и глядя на все, по чему, оказывается, тосковало сердце – счетчик на автостоянке, «Претта-манже», – я острее, чем когда– либо, ощущала, сколь бесконечно люблю Лондон. К радости примешивалась и капля страха – воображение то и дело рисовало очередь разъяренных клиентов, требующих вернуть деньги. В любом случае, твердила я себе, не стоило возлагать на Габи и Аллегру слишком больших надежд. Наверняка они, хоть и вздорят, стараются не подкачать. Спасибо, что вообще взяли на себя ответственность.

Я помахала рукой девочкам в салоне красоты, что располагался на первом и втором этажах, и заглянула в сумку, проверяя, на месте ли подарки. Вот бы в агентстве была пока только Габи, мелькнула в голове мысль. Не потому, что презент для нее куда лучше, а чтобы теперь же рассказать ей о событиях прошедшего полумесяца. Если же там одна Аллегра, то минимум полчаса придется выслушивать ее личные новости. Лишь потом она, быть может, соизволит ввести меня в курс офисных дел.

Напрасно я беспокоилась: дверь агентства была закрыта на замок, на столике в коридоре высилась стопка корреспонденции. Ни Габи, ни Аллегра еще не пожаловали.

Нахмурившись, я посмотрела на часы. Десять минут одиннадцатого. Где они? Из агентства послышался телефонный звонок, я поспешно открыла ключом дверь и вбежала внутрь.

Пачка бумаг чуть не выпала из рук, и пришлось прислониться к кожаному дивану, дабы оправиться от потрясения.

Перво-наперво кожаный диван стоял не там, где когда я уезжала. У противоположной стены, на месте письменного стола. Стол темнел напротив, на нем как будто едва отгремело небольшое, но ожесточенное сражение: мои любимые фотографии в рамках исчезли, тут и там пестрели магазинные пакеты и использованные кофейные стаканчики. Но ужаснее всего, на портняжном манекене красовалось нечто вроде формы регбиста.

Мне сделалось дурно, но телефон не умолкал, потому я взяла себя в руки и, продолжая осматриваться, ответила.

– Здравствуйте! Я Томасина Кендал, – раздался из трубки бесстрастный голос. – Хотела бы поговорить с человеком, который купил подарок на крестины моему сыну от имени Патрика Гафа.

Патрика Гафа? Я такого имени вроде бы не слышала. Видимо, речь шла о заказе, поступившем в мое отсутствие. Проклятье.

– Прошу прощения, – произнесла я, тщетно пытаясь найти на столе ежедневник, – судя по всему, этот подарок выбрала одна из моих ассистенток. В данную минуту их нет в офисе. Возникли проблемы? Чем могу помочь?