Годрик. О господи!

– «Вчера утром в Центральном парке будущая голливудская звезда увидела звездочки перед собственными глазами, – начал читать вслух Джонатан. – По словам тигрицы кинобизнеса,

Пейдж Дроган, на выручку актеру мгновенно пришла его агент. "Насколько я могу судить, мой клиент вступился за честь дамы. Он ничуть не стыдится своих старомодных английских манер"». – Джонатан поднял глаза. – Это ведь Рик Спенсер, правильно?

– Э-э… да, – растерянно ответила я.

– Здорово! Известности с шестой страницы – наши приятели! «Отважный британец отказался назвать имя вышеупомянутой дамы, – продолжил читать Джонатан. – Что же за оскорбление нанес ей пострадавший любитель собак?» – Он внезапно замолчал и медленно поднял голову. – Мелисса, а ведь на заднем плане ты, верно? Вчера ты как раз была в этом платье…

Я сделала глубокий вдох. Лгать не имело смысла. К тому же я говорила, куда вчера собиралась.

– Да, это я. У Рика была фотосъемка, я ведь сказала, что согласилась на ней поприсутствовать.

– Почему ты даже не упомянула о драке вчера вечером? И о фотографиях? И об известной тигрице кинобизнеса?

У меня сжалось сердце. Бог знает отчего, я вдруг почувствовала себя кругом виноватой.

– Неужели не понимаешь? Мне было неудобно, и потом, не хотелось портить чудный вечер. Ты, конечно, разволновался бы. К тому же я думала, что убедила фотографа не поднимать шумиху – произошло досадное недоразумение и… – Я развела руками. – Мне правда было страшно неловко. Я надеялась, все забудется…

Джонатан раскрыл рот и тут же снова его закрыл.

– У тебя не должно быть секретов, – сказал он.

– Это не секрет! – запротестовала я. – О том что я иду на встречу с Годриком, ты прекрасно знал.

– Но не подозревал, что встреча закончится статьей в «Пост»!

– Думаешь, я подозревала? – изумилась я. – Понятия об этом не имела! По-твоему, мне этот ужас доставил удовольствие? Я чувствую себя… прескверно.

Я не лукавила. Кому нужна такая слава? Заставила восходящую голливудскую звезду устроить драку. Парня, которого хотели представить публике как джентльмена с блестящими манерами. Пейдж наверняка рвала и метала. Понятное дело.

– Прескверно? Почему же? – холодно поинтересовался Джонатан.

– Я должна была за ним присматривать, а вышло наоборот: из-за меня о нем трещат газеты! – сказала я, не подумав.

Джонатан посмотрел мне прямо в глаза.

– Разумеется. А то, что эти снимки увидят мои друзья и станут гадать, с какой это стати за твою честь заступается другой – привлекательный актер с голливудским будущим, – тебя совершенно не волнует.

– Нет!

– А, да, я совсем забыл. Он ведь твой бывший бойфренд.

Джонатан говорил сдержанно и по-взросло– му, но по выражению его лица я видела, что эта нелепая история трогает его гораздо серьезнее, чем могло показаться.

– Не глупи! – вспыхнула я. – Никогда он не был моим бойфрендом! Мы целовались всего раз, за шкафом, еще в школе! Сто лет назад! Моего имени нигде не упомянут. Я с тобой, все об этом знают. С какой стати…

Я умолкла. Что толку объяснять очевидное?

Джонатан вздохнул.

– Мелисса, скажи как есть. Пейдж наняла тебя, чтобы ты крутилась возле этого чокнутого, прикидываясь его девушкой, угадал? Настоящей он наверняка обзавестись не может, и я догадываюсь почему.

– Нет! – с жаром возразила я. – Джонатан, я дала тебе слово: с этой услугой покончено. «Подружка напрокат» осталась в прошлом, окончательно и бесповоротно. Пейдж нужен человек, который бы подкорректировал манеры Годрика.

Над столом нависло тягостное молчание.

– Только и всего, – прибавила я.

– Не хочу показаться суровым, – произнес Джонатан терпеливо, но с горечью, – однако рано или поздно должен был заговорить с тобой об этом. Может, ты правда не думаешь надевать парик и прикидываться девушкой Рика. Но в этом ли дело? Я изучил тебя. Ты увлекаешься этими парнями. Начинаешь переживать за них. И… не знаю. Меня не покидает мысль, что твоей привязанностью могут воспользоваться.

Я расширила глаза, а Джонатан в нерешительности помолчал.

– Назови меня ревнивцем, занудой, собственником, – торопливо продолжил он, – но искренне был бы рад, если бы ты думала и заботилась лишь обо мне. Хочешь давать советы дамам типа Агнеты насчет чаепитий или приготовлений к свадьбе – пожалуйста. Слова не скажу против. Но о мужских проблемах, очень тебя попрошу, забудь.

– Ты не понимаешь! – воскликнула я. – Представь, что Пейдж попросила меня поработать с женщиной. Ты тоже стал бы возражать, если бы я согласилась помочь ей чувствовать себя свободнее?

Джонатан задумался.

– Не знаю. Признаться честно, с женщинами было бы ненамного лучше.

По-моему, он меня просто дразнил.

– Глупости, – с важным видом произнесла я. – Ты сам не понимаешь, чего от меня хочешь.

– Ты так считаешь? Может, это ты меня не понимаешь?

Джонатан изогнул бровь, и, дабы по-прежнему казаться гордой, я устремила взгляд в тарелку с мюсли.

Ладно. В конце концов, мы были в его доме. В его стране. Речь шла о его друзьях, и он имел полное право диктовать условия. Совместные фотографии с Годриком могли лишь усугубить неприятное положение с Синди. Мои же лондонские дела касались только меня.

– Хорошо, – произнесла я. – Скажу Пейдж, что больше не смогу встречаться с Годриком. Но честное слово, Джонатан, ты страшно заблуждаешься. Можно подумать, Годрик у нас секс-символ. Он донельзя стеснительный и прочел в юности слишком много рыцарских романов да поэм о короле Артуре. По его мнению, женщина должна…

– Э-э! – Джонатан поднял палец, чтоб я замолчала. – Ничего не желаю об этом знать. Лучше поспешу на работу, поделюсь с коллегами радостью: моя девушка – подруга Рика Спенсера!

– Сильно удивлюсь, если кто-то поймет, о ком речь.

– Теперь все запомнят это имя, – заявил Джонатан, засовывая газету в портфель. – Рик Спенсер – отважный британец, без пяти минут голливудская звезда!

– Точнее, застенчивый олух из Фулема.

– Ты теперь в центре всеобщего внимания, милая.

Я решила не реагировать на колкости и налила себе еще кофе.

Вдруг Джонатан спросил.

– А за что, собственно, придурок, которого ты поцеловала десять лет назад, дал тому типу по морде? Что он такого сказал?

Я в растерянности подняла глаза. Руки до сих пор слегка дрожали после выпитого накануне вечером, и кофе расплескался на фарфоровое блюдце.

Джонатан наклонил голову набок.

– Девочки в офисе потребуют разъяснений.

– Этот тип проехался насчет моего веса, – нехотя сообщила я. – И заявил, что мне плевать на Храбреца.

– Тогда так ему и надо, – сказал Джонатан. – Ну, я побежал. Если назначишь свидание с очередной звездой, непременно позвони. Уж эту историю газетчики получат из моих рук. Я в статье буду фигурировать как расторопный агент по недвижимости из…

– Вместе придумаем, как поэффектнее тебя обозвать, – ответила я.

Клятвенно пообещав Джонатану, что сегодня с утра до вечера проброжу по музею «Метрополитен», я принялась продумывать, как лучше попросить прощения.

Следовало не только заучить извинительную речь в адрес киношной тигрицы – я и не думала впутывать вашего клиента в этот грязный скандал! – но и отгладить соответствующее случаю платье, накрутить волосы на нужного размера бигуди и надеть тончайшие чулки. Вооружиться надо было, чем только можно, – в тяжелые минуты меня всегда ободряла мысль, что на мне отменное белье и туфли.

Главная спальня в доме Джонатана была большой и просторной. Он твердил, что наступит день и комната преобразится (планировал устроить в стенах шкафы, в которые можно входить, и все прочее), но мне она нравилась как есть – огромная кровать посреди голого дощатого пола, листва деревьев и коричневые фасады соседних домов за окном.

Я не удивилась, узнав, что, хоть дом и в предремонтном состоянии, четырежды в неделю тут наводит порядок уборщица. Пришлось найти к ней подход: свежие пончики пришлись как нельзя более кстати. Кончита поведала мне, что, совершая туалет в ванной, Джонатан всегда неряшлив. Впрочем, в остальном он был на редкость аккуратен и собран – единственную слабость мог по праву себе позволить.