Парижская бурная ночная жизнь возникла в то же время, что и город. Относились к ней в разные периоды по-разному: то благосклонно, то с холодком. В последнем случае девам радости приходилось уступать освоенные территории. В 1367 году улица Брисемиш 4-го округа была включена в территорию, где проституткам дозволялось держать бордели. Это вызвало недовольство кюре соседней церкви Сен-Мэрри, и двадцать лет спустя он добился их изгнания. Как оказалось, совсем ненадолго — уже в 1388 году парламент вновь разрешил продажным грациям «открыть дело». А в 1424 году они опять были изгнаны. При Людовике XIV проституция расцвела, в 1802 году была снова запрещена. Тогда солдаты вернулись из наполеоновских походов и во Францию вторглись венерические болезни. Для борьбы с ними основали полицию нравов и санитарную картотеку. Прошло несколько лет, и проституция в который раз возвратилась на улицы столицы.
Сегодня ночная жизнь захватила целые кварталы Парижа, а наиболее известными местами проституции считаются Булонский и Венсеннский леса, улица Сен-Дени, несколько улочек, примыкающих к Елисейским Полям, бульвары маршалов (цепь бульваров, носящих имена военачальников: Ланна, Сюше, Брюна, Лефевра, Журдана, Бертье) и, конечно, площадь Пигаль у подножия Монмартра. Парижане ею гордятся и даже сложили песенку: «О, ле пти пют де Пигаль!» («О, шлюшки с Пигаль!») Большинство туристов, приезжающих во французскую столицу, посещают площадь Пигаль наравне с Лувром и музеем Орсе. «Ле пти пют» невозмутимо стоят на своих рабочих местах, с сигаретками, хищным красным маникюром и грустно-оценивающим взглядом из-под густо накрашенных ресниц. Весь район посвящен греху. У каждого подсвеченного красным зальчика со стриптизом стоит зазывала с блудливым взглядом и вкрадчиво обещает прохожим ни с чем не сравнимые наслаждения. Туристы при женах целомудренно отводят глаза от откровенных фотографий на широких стеклянных дверях, из-за которых доносится приглушенная ритмичная музыка, а одиночки то и дело проскальзывают в таящийся за ними полумрак. Зальчики чередуются с маленькими кинотеатрами, демонстрирующими порнографические фильмы, и секс-шопами. В их витринах выставлено кожаное женское белье, внушительных размеров резиновые куклы, ошейники, цепи, плетки, намордники и предметы, о назначении которых не особо просвещенный может лишь смутно догадываться… В квартале Гут-д’Ор и возле Маркаде-Пуассонье много очень молодых (возможно, несовершеннолетних) чернокожих африканских проституток из Нигера и Ганы.
С «горячей» улицей Сен-Дени у меня связаны не очень приятные воспоминания… Когда моя московская подруга, журналистка из «Каравана историй» Ирина Зайчик приехала с сестрой (тоже журналисткой) в Париж, чтобы взять несколько интервью, я не сомневалась, что они захотят посмотреть на падших женщин, и не ошиблась. И вот мы медленно едем по Сен-Дени, слабо освещенной тусклыми фонарями. У каждого подъезда стоят барышни радости. Старые и молодые, полные и худые — они оккупировали весь тротуар. Сестра Ирины, Нина, устроилась с фотоаппаратом на переднем сиденье. На полпути замечаем особенно яркий персонаж — огромную, толстую, густо накрашенную проститутку в мини-юбке и высоченных белых сапогах-платформах. Наметанный журналистский глаз Нины загорается, рука с фотоаппаратом непроизвольно поднимается, она «щелкает» дамочку и… спокойная улица в одно мгновение превращается в бурлящий океан разгневанных фурий и непонятно откуда появившихся сутенеров. Они преграждают нам путь, выкатив на мостовую помойные баки, подбегают к машине, начинают ее раскачивать и пинать. Грохот стоит как в эпицентре торнадо. «Вы не в зоопарке! — хриплым прокуренным голосом кричит, припав к машине и стуча ладонью по стеклу, старая проститутка с падающей на глаза черной густой челкой. — Мы не давали разрешения нас фотографировать!» Ира, замершая на заднем сиденье, отчаянно шепчет: «Мама! Они же нас убьют! Что делать?» А делать нечего: мы окружены со всех сторон, помощи ждать неоткуда, и уж если кто себя и чувствует питомцами зоопарка, так это мы.
«I’m sorry», — лепечет Нина, трясущимися руками поднимает с колен фотоаппарат, стирает снимок и показывает пустой экран старой проститутке, приникшей к окну. «То-то, — удовлетворенно басит та. — И не вздумайте нас больше снимать». Крики неожиданно стихают, помойные баки исчезают с мостовой так же быстро, как и появились, испаряются сутенеры, разбредаются проститутки, и снова на улице воцаряется обманчивая тишина. Отъехав на безопасное расстояние, мы на ватных ногах выходим из машины, проверяем степень ее побитости. Как ни странно, следов от казавшихся сильными ударов нет, у сутенеров отработана методика устрашения любопытных без нанесения материального ущерба. И мы, повеселевшие, продолжаем путь…
Позднее я пришла на улицу Сен-Дени одна, в надежде выклянчить разрешение у одной из дев радости ее запечатлеть. Маленькая негритянка со злыми голубыми глазами и гигантской, вываливающейся из лифчика грудью отрезала: «Ни за что! А если попробуешь снять тайком — отдубасю!» Старая арабка в развевающемся халате и с небрежным пучком крашеных волос на голове тяжело вздохнула: «Не обращайте на нее внимания, она немножко нервная, но фотографировать меня все-таки не надо — я, хоть и стою здесь уже четверть века, не памятник. А что спросили разрешения — спасибо, другие снимают тайком». Сорокалетняя француженка грустно улыбнулась: «Мы отказываемся сниматься потому, что боимся быть узнанными нашими детьми. Они понятия не имеют, чем занимаются их мамы».
После развала социалистического блока Париж наводнили сотни несовершеннолетних (некоторым было меньше 15 лет) румынских юношей и девушек. Девушек сутенеры сперва выставляли в 20-м округе, затем возле Порт-де-Клиньянкур. Пареньки обретались в самом известном месте концентрации мужской проституции у Порт-Дофин. Они циркулировали между вокзалом Дофин, носящим такое же название университетом и российским посольством на бульваре Ланн. На обочине этого бульвара регулярно паркуется разрисованный под веселого жука грузовичок На лобовом стекле красуются плюшевые мишки, к дверям привязаны воздушные шарики, внутри поджидает клиентов ярко накрашенная владелица лет семидесяти. То ли из-за почтенного возраста, то ли из-за высокохудожественного оформления машины полиция ее с облюбованного места не сгоняет… А румынских ребят сейчас стало меньше, кто уехал, кто попал в тюрьму или умер от СПИДа — благополучного исхода судьба им не готовит. Возможно, повлиял и появившийся в 2002 году закон об уголовной ответственности клиентов за связь с несовершеннолетними. В 1990-е годы местом мужской проституции стал и Северный вокзал (Gare du nord).По субботам у его входа в ожидании клиентов толкутся юноши из Восточной Европы и несколько поссорившихся с родителями и сбежавших из дому французских парней.
Немало в Париже и травести. Вот любопытная запись, сделанная в зале суда в 1969 году. Травести по имени Роже задержан июльской ночью на площади Республики и привезен в суд по обвинению в проституции. Президент суда: «Вы прохаживались по площади нагишом, прикрыв наготу легким пальто?» Обвиняемый: «Да, господин судья. Было жарко». — «Поэтому вы и расстегнули пальто?» — «Да нет же, я расстегнул пальто для агентов полиции. Они попросили меня предъявить документы, которые лежали во внутреннем кармане пальто!»…
Сейчас много травести в Булонском лесу: огромные раскрашенные детины с накладными ресницами и пышными копнами волос ярчайших оттенков. Приехали они из славящейся транссексуалами Бразилии, но если в веселых танцевальных шоу Рио-де-Жанейро травести в ярких блестящих костюмах, с тщательным макияжем, пластичные, кокетливые, похожи на восхитительных экзотических птиц, то в Булонском лесу — страшноваты. Зато они обожают фотографироваться и, позируя, принимают самые женственные и изящные позы. Обретаются здесь и проститутки женского пола. Уже немолодые, обрюзгшие создания в туфлях на шпильках и накинутых на голое тело легких платьицах летом и коротеньких пальто зимой, которые они охотно распахивают перед тормозящими машинами. Некоторые дамочки приезжают ранним утром, припарковывают машины на аллее королевы Маргариты, пересекающей лес с севера на юг, и чинно читают в салоне автомобиля газетку, поджидая клиентов. В теплое время года ставят раскладные стулья на обочине и сидят, широко расставив ноги, с периодикой. Почти пристойная картина, пока не подъедешь поближе и не увидишь, что у читательницы полностью оголена грудь, отсутствует нижнее белье и до уродливости небрежно накрашен ярко-красной помадой рот. В весенние дни, когда воздух, кажется, тяжелеет от запаха жасмина и молодой листвы, дурманящая жара то и дело сменяется быстрыми ливнями, а в соседнем парке Багатель особенно истошно вопят павлины, на аллее королевы Маргариты образуются настоящие пробки. На подмогу к старухам выходят все сразу: длинноногие длинноволосые молодые негритянки в высоких сапогах и мини-юбках, будто только сейчас с подиума, травести с накладными ресницами и в широкополых шляпах по случаю весны, белокожие проститутки в одних лифчиках, и водители проезжающих машин тормозят возле каждой.
